По правде сказать, выбирать-то особо было и нечего — все места выглядели одинаково. Мальчишки разложили немногочисленные вещи — под любопытным взглядом провожатого, который в основном рассматривал Вадима, а точнее — его одежду. Сам он устроился на высоком борту с пазами для креплений навеса и щитов.
Если Ротбирту повозка была привычна, то Вадим осматривался с интересом. Около каждого ложа из шкур лежали доспехи и оружие. Видно было, что кэйвинг вооружает своих людей не скупясь — сталь и бронза, всё отличного качества, даже на глаз видно. Оружие буквально завораживало Вадима — ведь оно было настоящее, не из ролевого клуба или там ещё откуда! И им убивают, напомнил себе Вадим, но не смог заставить себя испытывать сожаление по поводу первого в жизни убийства. Оно даже почти не вспоминалось.
Среди "людского" доспеха были и жутковатые конские оголовья — как правило, в виде драконьих морд. Многие — с украшениями. Занявшись рассматриванием чужого богатства, мальчишки и не заметили, когда их провожатый крикнул, приветствуя молодую женщину, подошедшую к повозке:
— Привет тебе, Лаунэ дочь Рэльда! Если ты ищешь сына, то он, надо думать, на реке.
— Я принесла это не только ему, но и вам всем, доблестные воины, — женщина, скользнув по Вадиму любопытным взглядом, подала мальчишке большой узелок. — Тут медовые лепёшки. Я знаю, что ты жаден до них, как бесстыдный поросёнок, но у ваших новых товарищей совести, может, побольше — и не дадут они тебе сожрать всё одному!
Мальчишки засмеялись, переглядываясь. Провожатый новичков, важно принимая лепёшки, поблагодарил и указал по очереди на ребят:
— Это Ротбирт сын Норма из… — он стремительно поправил себя, — …далека. А это — Вадомайр-славянин. Кэйвинг решил дать им место в дружине.
— Привет тебе, Ротбирт сын Норма, привет и тебе, Вадомайр-славянин, — учтиво склонила голову женщина. Вадим чуть не ляпнул: "Здрась…" Ротбирт же, внезапно и явственно смутившись, откликнулся с поклоном:
— Привет и тебе, прекрасная Лаунэ дочь Рэльда…
— Не в пример тебе и прочим щенятам, — сказала женщина жрущему лепёшку парню, — новый ратэст кэйвинга учтив и умеет ценить женскую красоту. Спасибо, Ротбирт сын Норма.
— Кто она такая? — спросил Вадим, решительно забирая одну лепёшку себе и ещё одну передавая Ротбирту — ставить себя, так уж ставить! Провожатый без споров расстался с двумя лепёшками (да и сам съел только одну) и откликнулся:
— Мать Дэрика, одного из ратэстов, ты его сегодня увидишь. Лепёшки у неё и правда вкусные… Ну идём мы или нет?
— Эй, конечно! — встрепенулся Ротбирт.
Он явно вспомнил об оружии.
Если Йохалла и жаловался на отсутствие денег, то причина такой нищеты была ясна — стоило лишь подойти к повозкам с оружием. Они стояли недалеко от шатра кэйвинга — в ряд, и возле них прохаживались четверо ратэстов в полном вооружении.
— Новые воины, — коротко сказал сопровождающий. Странно, но этих слов оказалось более чем достаточно. То ли стражу предупредили, то ли парню верили до такой степени…
Пожалуй, впервые в жизни у Вадима перехватило дыхание с такой силой. Да и Ротбирт, который всяко видал оружейные — и побогаче, где были мечи, которые, будучи согнутыми в дугу, распрямлялись с песней, кольчуги из сорока тысяч колец, на каждом из которых были отчеканены листья и травы — и Ротбирт озирался ошалело. Ведь это было место, где можно брать, что пожелаешь! Видно было, что он с трудом подавляет недостойную мужчины и воина жадную дрожь — напуская на себя равнодушно-значительный вид. Мальчишки прошлись по повозке, ни к чему по первости не прикасаясь, но всё внимательно оглядывая.
Вадим заметил с огорчением — и пониманием! — что тут не было мечей. Да, настоящие мечи или получают в подарок, или берут в бою, или куют сами… Что же до остального — тут было всё!
— Неплох тут выбор, — заметил Ротбирт, хотя Вадим видел, что ему хочется начать хватать всё подряд — обеими руками направо и налево. — Видно, и впрямь кэйвинг хочет большого… да помогут ему боги.
— Да помогут, — почти серьёзно отозвался Вадим. Мальчишки старательно разыгрывали взрослых воинов — исполняли роль такую же обязательную, как фехтовальные фразы. Вадим ловил на себе взгляды обоих анласов — и Ротбирта, и провожатого. Они явно прикидывали, воин ли этот славянин. Вадим мысленно усмехнулся и первым делом выволок из кучи одежды шнурованную на груди куртку и штаны из мягкой, но толстой коричневой кожи. Разделся до трусов и влез в обнову, аккуратно сложив свою старую одежду — расставаться с нею он не собирался. Потом примерил жёсткие сапоги, подбитые сталью, с тупыми шишками шпор — глаз не подвёл, обувь оказалась впору.
О броне следовало подумать. Вадим знал по опыту, что пластинчатый доспех на кожаной основе легче кольчуги… но кольчуга надёжней. Кольчуги, кстати, тут были, несколько… Мальчишка всё ещё обдумывал выбор, когда глаза и руки почти одновременно наткнулись на настоящий кольчатый панцырь! Кольчужная безрукавка до середины бёдер была сплетена из двух слоёв мелких колец — воронёных стальных и золотистых бронзовых. На треугольном нагрудном щитке плавно изгибалась свастика — две наложенных друг на друга буквы S. У панцыря имелись капюшон и шарф, закрывавший подбородок. Короткие рукава соединялись с медными брассардами — гладкими, без чеканки — и укреплялись оплечьями в виде крыльев дракона. Брассарды, в свою очередь, соединялись с кожаными перчатками, по внешней стороне ладони обшитыми кольчугой.
"Не может быть, чтобы он оказался мне впору," — решил Вадим, поднимая панцырь (тяжёлый и холодный)…
… - Ха, Вадомайр, да это знак богов — он на тебя собран! — восхищённо выдохнул Ротбирт, тоже меривший доспех — чешуйчатый, не кольчугу. И прищурился: — А всё-таки — кем ты был у себя дома?
Вадим с трудом сдержал широкую довольную улыбку. Нигде ни одно колечко, ни одно сочленение, ни один ремешок не давили, не тянули, не болтались!
— Клянусь топором Дьяуса! — сказал Ротбирт с прежним восхищением.
— Отличная работа, — солидно подытожил Вадим. И повернулся к сопровождающему: — Я и правда могу его оставить себе?
— А как иначе? — удивился тот. — Он тебе и впрямь впору.
Вадим отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку. Перебрал несколько пар набедренников и поножей. Набедренники вроде бы и не требовались… Он выбрал пару поножей — представлявшие собой отдельные штанины из одного кольчужного слоя от верха бёдер до щиколоток, они сочленялись с кольчугой изнутри у пояса.
Потом на глаза попался старый, но прочный и хорошо промасленный кожный пояс с тремя рядами медной клёпки и удобными перевязями для оружия. Застёгивая тяжёлую бронзовую пряжку, Вадим прошёл туда, где стояли шлемы. Ему, если честно, нравились такие, какие тут многие носили — с выпуклыми дугами надглазий, переходившими в широкое наносье, защищавшее и рот, и подбородок, глухим затыльником… Но тут таких не оказалось — наверное, нравились они не одному Вадиму. И он снял с держака тот, который глянулся больше прочих — куполовидный, стальной, украшенный медными соколиными крыльями, с треугольной маской — она ребром выдавалась вперёд, надёжно закрывая нос от ударов, щели для глаз походили на листья ивы, от них до самого низа шли тройные ряды мелких шипов, в основании которых оказались отверстия для дыхания. Бармицы у шлема не было, но при капюшоне и шарфе на панцыре это и не было нужно.
Щит выбрать оказалось легче лёгкого — они все в целом были одинаковы. Тругольные, не очень большие, из дубовых досок, обтянутых кожей и окованных по краю стальной полосой, с клёпками по углам и круглым плоским умбоном в центре. На всех щитах был тур — баннорт зинда анла-энграм.
Оружие… Вадим коснулся ладонью веретён пик, сложенных вдоль борта, как удочки. С этим оружием он никогда дела не имел даже в шутку. Но ему всё-таки показалось, что в пальцы пробежала слабая дрожь — соскучившиеся пики просились в руки хозяину!
Все они казались одинаковыми, и мальчишка выбрал одну — на трёхметровом ясеневом веретене, обмотанном под руку шероховатым плотным ремнём, был надёжно укреплён втульчатый наконечник — в две ладони длиной, но всего в два пальца шириной, трёхгранный и острый, как игла, в каждой грани были выбиты изображения — какое-то могучее дерево, корабль и солнечный знак. Вадим покачал пикой, несколько раз поразил ею воздух, надеясь, что выглядит не слишком неумело. Потом быстрым тычком подобрал-наколол с земли щепочку. И кивнул.
Рядом с пиками лежали дротики. Вадим отобрал пять штук, с такими вещами он тренировался. Ротбирт ткнул рукой в сторону столба, вкопанного в двадцати шагах от повозок. Судя по его разлохмаченности, столбом пользовались часто.
— Можно?
— Давайте, — кивнул провожатый.
Вадим прищурился, зажал четыре дротика в левой руке, пятый покачал в правой… и послал его в цель всем телом…
…Все пять дротиков воткнулись сверху вниз ровной строчкой — как и целился мальчишка. Добравшись до столба, он осмотрел дротики один за другим, покачивая наконечники и оглядывая древки. Дротики были сделаны добротно — что ж… Вадим вернулся к повозке, довольный проверкой.
С топорами заминки не было. Вадим взял в руку один — на длинном, почти прямом топорище, с Г-образным, утяжелённым на конце полотном — и сразу понял: это то, что надо. Не понадобилось даже метать… Вадим не без удовольствия определил топор на место на поясе, с удовольствием почувствовав, как приятная тяжесть оттянула бок. У него возникло тщеславное желание посмотреться в зеркало. Но тут для большинства людей зеркала, конечно, озерца и лужи…
Длинный — в полруки — подходящий нож-сакса с рукоятью, за которую можно было взяться при случае и обеими руками, с тяжёлым широким концом для рубки — в простых деревянных ножнах тоже нашелся быстро.
— В дальней повозке — всё для коней, — мотнул головой провожатый. — Сами подберёте?
Вопрос был не праздный. Нужно было иметь большое терпение и немалый опыт, чтобы тщательно, неспешно проверить конскую сбрую… а ведь от неё жизнь воина зависит не реже, чем от доспеха и оружия! Но Вадим мысленно усмехнулся и посмотрел на Ротбирта:
— Пошли?
Анласы не отягощали своих коней полной бронёй. Благодаря этому — Вадим пока не знал, но это было так — их конница могла подолгу идти галопом, тем более, что верховая порода рыжих коней была очень мощной. И всё-таки часть брони была стальной. Маску для коня, которую выбрал Вадим — не драконоголовую, обычную, гладкую — покрывала чеканка в виде свастик и стеблей травы. Перёд её — для защиты храпа — был выгнут вверх, наглазники — тоже, одновременно играя и роль шор. На маске поднимались прямые острые рога — и были они, как Вадим узнал позже, не только украшением.
Для груди и передней части корпуса оказалась кольчуга — из крупных плоских колец. А для боков и крупа — кожаная броня с войлочной подстёжкой. Нашёл Вадим и сбрую с медными бляшками, и потёртые стальные стремена на длинных ремнях, и обтянутое чёрной кожей седло — непривычное, с высокой Т-образной задней лукой. Кожа крепилась к основе двойными рядами гвоздиков.
— Может, и это взять? — Вадим задумчиво поднял крыловидные щитки — из кожи и дерева, они крепились так, чтобы закрывать ноги и бёдра всадника.
— Я взял, — кивнул Ротбирт, — почему нет, если дают?.. Коней можно выбрать сейчас? — обратился он к провожатому.
Конские табуны паслись на холмах противоположного берега. Большинство коней были соловые — солнечно-рыжей масти — и явно двух пород. Вместе паслись невысокие мохноногие и горбоносые коньки, больше похожие даже на пони — и огромные, едва ли не по два метра в холке, огнеглазые звери, состоявшие, казалось, из одних сухих мускулов, с длинными гривами и хвостами. Боевые кони, способные перепрыгнуть пропасть, грудью пробить заплот копий, ударом копыта убить медведя…
При виде их Вадим задохнулся от восторга. Своего коня он иметь не осмеливался даже в мечтах — его не бедный отец просто не потянул бы такое чудо. Ротбирт между тем просто подошёл к высокому жеребцу и положил ладонь ему между глаз, сказав:
— Винтахэв… — конь вскинул голову, ладонь человека соскользнула на шею. — Винтахэв… — пальцы Ротбирта утонули в гриве, и конь со вздохом положил узкую голову на грудь мальчика, чуть кося глазом. Ясно было, что кони для Ротбирта — дело привычное.