Сам Али злобно глянул на варвара и пожал плечами.
Пожалуй, призови он команду «Белит» к неповиновению, еще посмотрели бы, чья возьмет. Но туранец был расчетлив и решил не испытывать судьбу. В конце концов, с варваром куда удобней разобраться на Барахских островах…
— Хорошо, — сказал он, — поступай, как хочешь. «Белит» — твой корабль, я же — всего лишь гость на его борту. Извини за вспышку гнева и не таи зла. Учти только, что зингарка, которую ты увел с собой на галеру, входит в число тех, кто был ставкой в игре.
— Плевать мне на зингарку, — сказал Амра, — бабу можно взять на любом пассажирском корабле или в порту. Приведите ее на «Ласточку» и пусть убираются.
С глухим ропотом корсары отправились в трюм освобождать пленников. Когда капитан Поулло узнал, что ему возвращают фазелу, груз, ценности и всех людей, он решил, что сошел с ума. Пока его выводили на палубу, капитан то плакал, то смеялся, то молился, то принимался поминать всех демонов преисподней порознь и скопом.
Представ пред очами грозного Амры, капитан хотел было встать на колени, но, вспомнив о гарзейской гордости, только поклонился и застыл, скрестив на груди руки.
— Сажай своих молодцев на весла и отчаливай, — сказал варвар, сплевывая на палубу. — Даю тебе время до заката, а там — игра начнется снова. И, даст Кром, она обойдется без дурацкой «мельницы».
— До заката! — просиял Поулло. — Да за это время мы доплывем до Северных морей!
И, спохватившись, добавил с поклоном:
— Благодарю вас, месьор капитан Амра, надеюсь, что наши старейшины позволят отныне вашему судну время от времени заходить на верфи Гарзеи.
— Пусть твои старейшины молят богов, чтобы «Белит» никогда не приближалась к вашему порту, — мрачно изрек корсар. — Иначе у них не останется ничего, даже воспоминаний. Скажи лучше спасибо ему, — Амра указал на туранца, — игрочишке хренову…
Смуглое лицо Али побледнело, но он сдержался и только махнул рукой кланяющемуся Кроче.
С палубы на капитанский мостик поднялся Морта, посланный на галеру за Эстразой. Зингарка шла с трудом, чернокожий поддерживал ее под руку. Увидев разорванное платье, ссадины и кровоподтеки на лице девушки, стоявший возле борта Лабардо бессильно сжал кулаки. Увы, варвар успел надругаться над его спутницей, и пуантенец испытывал сейчас бессильную ярость: у него не было ни оружия, ни сил, чтобы вызвать пирата на поединок и отомстить за честь дамы. Лабардо только кусал губы и клялся себе самыми страшными клятвами, что непременно убьет Амру, хотя и не мог представить, как осуществить сие праведное дело.
Корсары перебрались по доске на галеру, кто-то обрубил удерживающую фазелу веревку, и «Белая ласточка», подгоняемая дружными ударами весел, резво полетела прочь от черного пиратского судна. Ветра по-прежнему почти не было, но гребцы старались так, что фазела легко обогнала бы любой корабль, идущий под полными парусами. Сам Али, стоя возле заднего борта, провожал «Ласточку» тяжелым взглядом.
— Еще свидимся, — бормотал туранец, — я достану тебя, щенок…
— Кто-то недавно говорил о законах чести, — хмыкнул стоявший рядом Амра.
Красный Брат не успел ответить. Фазела отошла уже на три лиги, когда с вершины передней мачты «Белит» раздался крик дозорного:
— Лодки, капитан! Много лодок!
— Дерьмо Нергалье! Откуда в открытом море взялось столько тростниковых лодок?
— Может быть, рядом какой-нибудь остров?
— Али, ты сам ходил не раз в этих водах и знаешь, что на много лиг вокруг нет никакой земли. Барахские острова далеко к северо-западу.
— Здесь есть неизвестные течения, возможно, одно из них снесло галеру, пока мы… хм… пока происходили все эти события.
Лодки быстро приближались. Их было не менее трех дюжин — длинные, широкие тростниковые суденышки с высокими бортами, из-за которых виднелись головы гребцов.
— Что-то не так, — сказал Сам Али, внимательно вглядываясь в эту странную армаду. — Какие-то они маленькие…
— Лодки? — не понял Амра.
— Нет, гребцы.
Варвар глянул из-под руки на море и кивнул. Теперь он тоже отметил эту особенность: головы сидевших в лодках людей были не более кулака среднего мужчины.
— Детишки поплыли на прогулку, — пробормотал северянин. — А где же няньки?
— Посмотри чуть правее, — тихо сказал Али.
За лодками плыло необычное судно: тоже из тростника, с высоко загнутыми носом и кормой, но с мачтой, на которой надувался косой полосатый парус.
— Кром! — стукнул по перилам мостика кулаком Амра. — Какой ветер они ловят, хотел бы я знать?
В тот же миг свежая струя воздуха ударила им в лицо.
— Пора ставить паруса, — все так же тихо заметил туранец.
— Паруса? Ты что, собираешься удирать от этого выводка недоносков?
— Ты прав, это недоноски. Но я не стану завидовать тому, кто попадет им в руки. Это брагоны, Конан.
На сей раз капитан «Белит» пропустил мимо ушей свое настоящее имя. Он слышал о брагонах, но считал рассказы о них легендами, которые выдумывают трусы, дабы пугать друг друга в тавернах за кружкой кислой браги. Говорили, будто мелкоголовые многочисленны, как саранча, и совершенно не ведают страха.
Говорили также, что время от времени они нападают на мореходов со своих тростниковых лодок, тех, кто оказывает сопротивление, убивают без жалости, остальных уводят в плен, где в мрачных пещерах пьют из несчастных кровь. Еще говорили, что брагонов боятся даже Красные Братья, а командуют мелкоголовыми будто бы женщины.
Глядя на стремительно приближающиеся лодки, варвар вспоминал эти побасенки. Что ж, если брагоны на самом деле существуют, тем хуже для них.
— Эй, — крикнул он, перегнувшись через перила вниз, на палубу, — дети шакалов! Видите эти лодки? Ублюдки, которые в них сидят, собираются на нас напасть. Даю по десять монет за каждые сто отрезанных голов!
— Чего так мало? — прокричали с палубы.
— А ты глянь на те головы. Каждая не больше ореха, а мозгов, сказывают, внутри совсем нет. Так что резвись бесплатно.
— Я бы не стал этого делать, — проговорил сзади Сам Али, — можно не бояться тигра, но как ты станешь воевать с комарами?
— Вот так! — Варвар хлопнул ладонью по перилам, словно прикончил докучливое насекомое. И тут же отдернул руку: в дерево впилась маленькая, не более локтя длиной, но острая, как игла, стрела с зазубренным костяным наконечником.
Потом дождь этих стрел обрушился на палубу. Человек десять пиратов упали, оглашая воздух воплями: стрелы брагонов не могли бы причинить особого вреда крепким коренастым морякам с задубевшей на соленых ветрах кожей, но костяные наконечники, видимо, были пропитаны ядом, и все, кто получил даже легкую царапину, умерли быстро, не успев даже помолиться.
Морта мгновенно скрылся в капитанской каюте и тут же вернулся, протягивая Амре медный продолговатый щит с искусно выкованной львиной головой. Себе и туранцу чернокожий прихватил щиты поменьше, круглые и выпуклые, как панцири черепах.
Пираты попадали вдоль бортов галеры, стараясь укрыться от летающей смерти. Однако брагоны были искусными стрелками: они дали навесной залп, и еще пяток корсаров отправились на Серые Равнины.
— Проклятие!
Прикрывшись щитом, Амра стоял на капитанском мостике, словно памятник на главной площади Кордавы. Но, в отличие от монумента, варвар обладал живой волей, не раз выручавшей его из самых безнадежных передряг.
— Bниз! — проорал он во всю силу легких. — Тупорылые свиньи, укройтесь на второй палубе и стреляйте в них зажженными стрелами!