-Пошто ж? Отправим к Ругодиву сызнова послов, пусть на съезд свеев призовут. Ежели немцы для примиренья приедут - поторгуемся, коли торг не сладится - примем прежние их условия. Ну а учнут государевых земель просить неотступно, то значит, желают свеи войны - тогда они её получат.
- Так может уступить им небольшой кусок? Для успокоения хоть пару деревень предложить?
Боярин странно взглянул на меня:
- Когда земли по военному несчастью утеряны - на то Божья воля значит таковая вышла. Своим хотеньем хоть что отдать - то стыд вечный, прямая поруха имени и чести великого государя. Не можно таковому статься, и мыслить об том впредь не следует.
- Ещё послать бы людей к черкасам. Мнится мне, могут они против ляшского короля взбунтоваться, - я решил попробовать разыграть карту с атаманом Наливайко. - Припасов бы им послать и донцов верховых и низовых в подмогу.
- С чего бы им бунтовать? - удивился правитель.- Ныне время военное, им добыча да жалованье сполна приходит. К тем запорожским черкасам кои верны нам, уже уехал посол с дарами да царским разрешением цесарю послужить. Что до мятежей казацких, так то литовским воеводам на один зубок. Вон князь Василей Острожский позапрошлым годом бунтовщиков за един поход разогнал и усмирил.
- Значит, по возвращенью посланцев от запорожцев станет ведомо, к чему сии отчаянные головы изготовились. Яз вот тут слышал папский легат Царьград сулит..
-Откуда знаешь?- встрепенулся Борис Фёдорович.- Кто сказывал?
- Стряпчий мой с базара слух принёс. Видать прислуга посла разболтала, - мне явно удалось ляпнуть лишнее, чёрт меня дёрнул за язык.
- Дворню аббатскую за ворота стрельцы не пущают, - Годунов внимательно смотрел на меня, поглаживая бороду.
-Ну, по Москве-то сплетня гуляет. Откуда мне знать, может её сорока на хвосте принесла, - оправдывался я совершенно по-дурацки, но ничего умнее на ум не лезло.
От неприятного разговора боярина отвлёк его управитель, тенью протёкший в светлицу. Выслушав шептавшего ему на ухо помощника, царёв шурин мазнул рукой:
-Иди, дай им в милостыню рублёв пятьдесят на обустройство в Кольском остроге. Не до них сей час.
-Иноки разорённой свеями Троицкой Печенгской обители собирают на постройку храма на новом месте, - сообщил мне правитель смысл своих распоряжений.
В голове у меня щёлкнуло - Печенга являлась стратегическим местом. Эвакуировать с пограничных земель монастырь не следовало. Лучше было бы отстроить постройки на прежнем месте, с лучшими укреплениями.
-Яз пожертвую серебра на возобновление ограды и келий. Но надо их на старом пепелище поставить, его бросать нельзя. Важное там место, - проговорил я со всей горячностью.
-Да, земля там Трифоном намоленная, святая,- вздохнул боярин. - Ну а как сызнова враги разорят да братия с мирянами побьют?
- Как перемирье утвердим вернуть обитель нужно, - сказанное было провозглашено мной с некоторой торжественностью.
-Коли добрый мир Бог даст, то переведём монасей, пусть на прежнем месте во славу Господа молитвы творят, - согласился Борис Фёдорович. - Да и великий государь Фёдор Иванович тому рад будет.
Потом первый царедворец вспомнил о прежней теме беседы и уже без всякой подозрительности произнёс:
- Эпистолия папская лукавая и лживая, да написана для царского достоинства неподобающе. Зазорно на таковое послание отвечать.
-Может вступить с понтификом в переписку? Хотя бы время потянуть, дабы он польского короля на войну не подвигал.
-Ты прям как торговый мужик рядишь, княжеского достоинства не чтишь, - попенял мне Годунов.- Льстится к слуге врага рода человеческого православному государю никак не можно.
-А яз вот слыхал мой отец писал ласково к папе римскому для того чтоб войну с королём Баторием прекратить.-
- Нужда рукавицу с варьгой сроднила,- хмыкнул правитель и тут же насупился.- Много пустого тебе в уши льют, унял бы шептунов-то.
-А ещё слышал, что покойного государя Ивана Васильевича и здравствующего, дай Бог ему здоровья, царя всея Руси Фёдора Ивановича радные паны на польский престол звали. Может отправить кого в Литву к нашим доброхотам?
- Вовсе пустое,- отмахнулся Борис Фёдорович. - Вон десять лет тому назад московский дворянин Ржевский сколько соболей раздал, а толку - никоего. А в позапрошлую элекцию вовсе не стоило от государя радным панам грамоту писать. Нам ить потом слова оршанского старосты передали. Баял он, де: коли утопали - топор давали, а выплывши - ни топорища. Да к кому из тех, кто прежде за нашего государя стоял, посылать? Великопольская шляхта - капризна и переменчива, будто балованные дети. Виленские посадские - слабосильны, да и не слушает их король Жигимонт. Литовские начальные люди - обманчивы.
- К православным магнатам ещё обратиться следует. Про унию им сказать, про угрозу вере православной.
-Ехать некому. Не станут они наших духовных слушать, да и сквозь границу не пропустят. Привыкли литвины к сладкоречивым иезуцким братьям, да говорливым лютерским совратителям. Красивые слова предпочитают древней истине,- опечалился Годунов.
-Что ж ни одного учёного священника на Руси нет, коей мог бы истину заблудшим проповедовать? - мой патетический вопрос остался без ответа.
Судя по молчанию правителя, с грамотными и готовыми к богословскому спору кадрами действительно имелась проблема.
-Плетение кружев словесных под стать лишь льстивым грекам,- после продолжительной паузы выдал своё заключение царёв шурин.
- Эллин льстивый, сладкоречивый,- Годунов словно покатал во рту зацепившуюся фразу.- Токмо ежели архиепископа Галасуньского послать, он ить вроде две лети в братчиковой школе в дидаскалах обретался.
Пока правитель мысленно подбирал кандидатуру на роль посланца к православным магнатам. Я вспомнил об ином высокородном эмигранте:
-Что же Густав свицкий? Он ить уже с полгода в Москве проживет? Нельзя ли как его к переговорам привлечь?
-Учинился ныне королевич непослушен. Советов отеческих не слушает, к государю Фёдору Ивановичу не прямит, писем к родне писать не желает. Бает, дескать, не перемётчик он и отчине не враг,- отрезал боярин. - К тому ж сей Густав чина господарского не чтит, держит себя словно чёрный мужик. Пустой человек, право слово, никчёмный.-
Царёв шурин помолчал и вдруг резко спросил:
- Об чём речь сей час держали, до того своим умом дошёл али подсказал кто?
Пока я размышлял как бы поаккуратней ответить, Годунов уже сделал выводы сам:
- С ближними людьми совет держать никому не зазорно. Слова твои не глупее тех, что в думной палате рекут.
-Но и не умнее, - мысленно удалось мне закончить фразу боярина.
Похоже, ничего нового сообщить правителю я не смог. Все пришедшие в мою голову идеи, уже видимо обсуждались и по ним приняли решения. Поэтому напомнив Борису Фёдоровичу о своих прежниъ просьбах - о присылке денежной помощи и литейных мастеров на постройку огневой машины, попросил позволения удалиться обратно в удельную столицу.
- Лишнего серебра на затею твою в государевой казне нет, - отрезал Годунов.- Умельца с Пушечного двора на Углич отошлю, и меди оттуда велю дать, ежели её лишок имеется. Коли желаешь домой воротиться, то тебе путь чист.
Получив разрешение, отправился к себе на двор, наказав Ждану готовиться к отъезду.
Глава 50
Не успели мы въехать в посад Углича, как к нашей кавалькаде присоединился Григорий-Гушчепсе. Обычно невозмутимый, будто индейский вождь из старого фильма, черкес скакал вокруг нас словно балованный ребёнок. Нетерпение его оказалось настолько велико, что он завёл разговор о жгущем его душу желании прямо посредине городской улицы:
-Князь, твой оружейный кузнец новые сабли отковал. Одну по моему слову сработал, вышла истинно наша бесленеевская джатэ. Да вот не продаёт, молвит, де, без княжьего дозволения никак нельзя. Разреши сей клинок мне купить, всё, что имею - за него не жаль отдать.
Насколько мне было известно, ничего особого Григорий на княжьей службе не приобрёл. Даже в жалованном ему поместье и то поселились только двое крестьян-бобылей, да к тому же, похоже, беглых. К тому же судя по поведению черкеса, ему хотелось обязательно заполучить сделанное мастером Мироновым оружие. Пожалуй, тут откажешь - так украдет и сбежит. Или, по меньшей мере, возненавидит как человек, у которого отняли осязаемую мечту.
-Уж не знаю, что за чудо саблю там Тихон сковал, но теперь твоя она - жалую за службу, - сообщил я нетерпеливому черкесу.