Шэнноу занял его место, и обе тарелки рассыпались осколками.
- Четыре! - крикнул он. Толпа замерла, глядя, как к двум мальчикам подходят еще два. Шэнноу взвел курки обоих пистолетов и сделал глубокий вдох. Потом кивнул мальчику, и следом за тарелками взметнулись его пистолеты. Выстрелы раскатились громом, и три тарелки разбились в начале дуги. Четвертая уже падала, как камень, когда ее настигла четвертая пуля. Под оглушительные аплодисменты Шэнноу поклонился толпе, перезарядил пистолеты и убрал их в кобуры. Надел куртку и шляпу. И взял у Скейса свой приз.
Скейс улыбнулся.
- Мне жаль, мистер Шэнноу, что вам это особого удовольствия не доставило, но никто тут не забудет вашего искусства.
- Монеты будут не лишними, - сказал Шэнноу и обернулся к Стейнеру. По-моему, нам следует поделить приз, - предложил он. - Ведь ты много ради него потрудился.
- Оставь себе! - огрызнулся Стейнер. - Ты его выиграл. Но это еще не доказывает, что ты лучше. Это нам еще предстоит решить.
- Решать нечего, менхир Стейнер. Я могу разбить больше тарелок, но вы успеваете выхватить пистолет и метко выстрелить много быстрее.
- Ты знаешь, о чем я, Шэнноу. О том, чтобы как мужчина с мужчиной.
- Даже и не думай об этом, - посоветовал Иерусалимец.
* * *
Почти наступила полночь, когда Брум наконец позволил Бет уйти из "Веселого паломника". Утренний праздник затянулся до вечера, и Брум не хотел закрывать харчевню, пока в нее еще могли заглянуть припозднившиеся гуляки. О детях Бет не беспокоилась - Мэри, конечно, отвела Сэмюэля в фургон и покормила его ужином - но ей было жаль, что вечер она провела не с ними. Они растут так быстро! Она прошла по темному тротуару и сделала три шага через улицу. Из глубокой тени дома появился человек и преградил ей путь. К нему присоединились еще двое.
- Ну-ну, - сказал первый, чье лицо было укрыто от лунных лучей полями шляпы. - Да никак это потаскушка, которая прикончила беднягу Томаса.
- Его прикончила собственная дурость, - возразила она.
- Н-да? Но ты-то предупредила Иерусалимца, скажешь, нет? Так сразу к нему и побежала? Спишь с ним, сука?
Кулак Бет врезался ему в подбородок, и он зашатался. А она ударила его левой и сбила с ног. Он попытался подняться, но она добавила ему ногой под подбородок.
- Еще вопросы? - спросила она и пошла дальше, однако на нее прыгнул другой и прижал ее руки к бокам. Она попыталась вывернуться, ударить его коленом, но третий ухватил ее за ноги, и она повисла в воздухе.
Они потащили ее в проулок.
- Вот поглядим, чем ты такая особенная! - пробурчал один.
- Я бы воздержался, - произнес мужской голос, и нападавшие уронили Бет на землю. Она вскочила и увидела, что посреди мостовой стоит Пастырь.
- Не суй свой паршивый нос не в свое дело, - заорал один, а второй вытащил пистолет.
- Мне не нравится смотреть, как кто-то из братьев так обращается с достойной женщиной, - сказал Пастырь. - И мне не нравится, когда в меня целятся из пистолетов. Это невежливо. Идите-ка с миром.
- Думаешь, я тебя не прикончу? - спросил пистолетчик. - Раз ты ходишь в черном балахоне и бормочешь про Бога? Да ты мразь, и ничего больше. Мразь!
- Я просто человек. А люди не ведут себя, как вы. Только тупейшие животные ведут себя так. Вы грязь. Вредные твари! Вам не место в обществе цивилизованных людей.
- Ну, хватит! - крикнул его противник, вскидывая пистолет и держа большой палец на спуске. Рука Пастыря появилась из складок одеяния, и его пистолет оглушительно рявкнул. Пуля ударила в грудь пистолетчика с такой силой, что опрокинула его, и тут же вторая пуля размозжила ему череп.
- Господи Иисусе! - ахнул его товарищ.
- Поздновато для молитв, - сказал Пастырь. - Ну-ка подойди, покажи свое лицо. - Тот, спотыкаясь, подошел. Пастырь поднял руку, снял с него шляпу, так что на его лицо упал лунный луч. - Завтра придешь на луг и будешь помогать мне строить мою церковь. Не так ли, брат? - Дуло пистолета прижалось к его подбородку.
- Как скажете, Пастырь.
- Отлично. А теперь убери труп. Нельзя, чтобы утром его здесь увидели дети.
Он подошел к Бет. - Как вы себя чувствуете, сестра?
- Не очень, - ответила Бет.
- Я провожу вас до дома.
- В этом нет необходимости.
- Разумеется. Но это удовольствие. Он взял ее под руку, и они направились к шатровому поселку.
- Я думала, ваш Бог не одобряет убийства, - сказала Бет.
- Воистину так, сестра. Но именно убийство. В Библии много говорится про то, как убивают, о бойнях и резне. Господь понимает, что среди грешных людей всегда будет литься кровь. Как сказано у Екклезиаста: "Всему свое время, и время всякой веши под солнцем. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время убивать, и время врачевать..." Там говорится еще много. Чудеснейшие слова!
- Вы прекрасно говорите. Пастырь. Но я рада, что вы и стреляете прекрасно.
- У меня была большая практика, сестра.
- Называйте меня Бет. Братьев у меня нет и не было. А вас есть имя?
- Достаточно Пастыря. Мне нравится имя Бет, оно красиво. Вы замужем?
- Была. Шон умер в пути. Но со мной мои дети. Думаю, они сейчас спят... или им плохо придется!
Они прошли между шатрами и фургонами к ее стоянке. Костер еле теплился, дети спали у колес, завернувшись в одеяла. Волы паслись на соседнем лугу вместе с другими. Бет подбросила топлива в костер.
- Не выпьете со мной чаю, Пастырь? Я не ложусь без чашечки.
- Благодарю вас, - сказал он и сел к костру, скрестив ноги. Бет вскипятила воду, положила в нее трав и сахара и налила две глиняные кружки.
- Вы приехали издалека? - спросила она, прихлебывая чай.
- Очень. Я слышал, как Бог призывает меня, и ответил на зов. Ну а вы? Куда вы направляетесь?
- Останусь в долине. Арендую землю у менхира Скейса. Заведу хозяйство. У меня есть зерно для посева и разные нужные вещи.
- Тяжелая работа для одинокой женщины!
- Одинокой я недолго останусь. Пастырь. Это не для меня.
- Да, я вижу, - ответил он без малейшего смущения. - Кстати, где столь очаровательная молодая мать усвоила элементы хука левой? Великолепный удар всем весом!