- Моя судьба неотделима от Меча, Шэнноу. Я это знаю. Он заполняет мои мысли, он укрепляет мое сердце.
- Да будет с вами Бог, Пастырь.
- Да будет воля Его, - ответил Пастырь, садясь в седло.
28
Араксис отодвинул листы с вычислениями и уставился на полуденное солнце. Его томил страх. Когда Пендаррик в первый раз призвал его в зимний дворец в Балакрисе, ему было уже четыреста двадцать семь лет, и болезнь грозила вот-вот унести его в могилу. И Сипстрасси изменил его жизнь. Царь исцелил его, вернул ему давно забытую юность. Однако с тех пор появилось много астрологов, и семнадцать из них были преданы смерти, потому что не угодили царю. Не то чтобы Пендаррик не желал слушать про зловещие предзнаменования, но он требовал от астрологов точности в предсказаниях. Однако, как знают все посвященные, постижение воли Судеб - не наука, а искусство. И теперь Араксис оказался в той же ловушке, в какую попадали многие его предшественники. Он вздохнул и встал, собирая листы пергамента.
В стене возникла дверь, и он вошел в нее, держа голову высоко, расправив худые плечи.
- Ну? - спросил царь. Араксис разложил листы на столе перед Пендарриком.
- Звезды сдвинулись, государь... а вернее, сдвинулся мир... Очень трудно установить, как это произошло. Некоторые из моих собратьев полагают, что мир - который, как Нам известно, обращается вокруг солнца - постепенно сместился. Сам я склонен считать, что какая-то катастрофа изменила наклон земной оси. Мы истощили два Камня, пытаясь найти истину. Но точно нам удалось установить лишь то, что область, которую ты показал нам, прежде находилась под океаном.
- Тебе известны пророчества этого Нои-Хазизатры? - спросил царь.
- Да, государь. И я много думал, прежде чем прийти к тебе с этим выводом.
- Он говорит, что Земля опрокинется из-за творимого мною зла. Ты хочешь сказать, что соглашаешься с его богохульством?
- Величайший, я не сановник и не философ, а лишь изучаю Звездную Магию. И на заданный тобой вопрос я могу ответить одно: согласно всем вычислениям Атлантида тысячи лет покоилась на дне океана. Как это произойдет, я установить не могу. Но если Нои-Хазизатра прав, случится это скоро. Он сказал, что конец года увидит гибель Атлантиды, а до этого срока остается шесть дней.
- Жил ли когда-нибудь царь, более могущественный, чем я, Араксис?
- Нет, государь. На протяжении всей истории такого не было.
- И все-таки эта катастрофа мне неподвластна?
- Кажется, так, государь. Мы видели будущий город Эд и нашу Звездную Башню в коросте морских раковин и окаменелого океанского ила.
- Через три дня Серпьят введет свои легионы в тот мир. И тогда посмотрим, можем ли мы учиться у будущего и изменять настоящее.
- В этом одном вопросе, государь, заключено множество их. Будущее поведает о том, что уже произошло. Но можем ли мы изменить случившееся? В открывшемся нам будущем катастрофа давно произошла. Если мы отвратим ее, то изменим будущее, и, следовательно, то, что мы видели, существовать не может. Но мы же видели это.
- Что ты посоветуешь?
- Закрыть все врата и держать все Материнские Камни города наготове, если земная ось начнет смещаться. Сосредоточить всю энергию Сипстрасси на том, чтобы удерживать мир в равновесии.
- Весь мир? Это полностью истощит имеющуюся у нас энергию. А что мы без Сипстрасси? Всего лишь люди... люди, которые одряхлеют и умрут. Должен быть другой выход. Я подожду доклада Серпьята.
- А Шаразад, государь?
- Мертва... убита собственной глупостью. Будем надеяться, что это не знамение. Что показывают мои звезды?
Араксис откашлялся.
- Я не могу сказать ничего, сверх того, что уже очевидно, государь. Сейчас время великой неустойчивости, чреватой грозной опасностью. Есть указания на путешествие, из которого нет возврата.
- Ты говоришь о моей смерти? - загремел Царь, выхватывая инкрустированный золотом кинжал, и прижал острие к горлу астролога.
- Я не умру, - прошипел он. - Я останусь жить, и мой народ тоже. В мире нет иного закона, кроме моего! Нет иного Бога, кроме Пендаррика!
* * *
Клем Стейнер сел на постели в глубине фургона и надел рубаху. Швы, стягивавшие рану на груди, ныли, а нога словно онемела, однако дело шло на поправку. Медленно одевшись, он взобрался на козлы. Бет запрягла быков, но, увидев его, бросила возиться с постромками и в бешенстве закричала:
- Дьявол! Ты даже дурнее, чем кажешься. Лезь обратно и ложись! Попробуй только сорвать швы! Новых я накладывать не буду!
Сэмюэль захихикал, и Стейнер улыбнулся белобрысому мальчугану.
- Ее легко разозлить, верно? - подмигнул Сэмюэль, стрельнув глазами в сторону матери.
- Ну да, как хочешь, - сказала Бет. - А если уж тебе приспичило встать, так помоги Мэри с завтраком. Мы отправляемся через час.
Когда раненый начал неуклюже и осторожно слезать с козел, подошел Шэнноу. Наконец, добравшись до земли, Клем совсем ослабел и уцепился за тормоз, чтобы отдышаться. Шэнноу взял его под руку и довел до костра.
- Всегда на месте, если надо меня спасать, а, Шэнноу? Ты для меня скоро станешь как мать родная.
- Меня удивляет, что ты еще жив, Стейнер. Выходит, ты покрепче, чем я думал.
Клем сумел улыбнуться, а потом откинулся на спину. Шэнноу сел рядом.
- Надеюсь, ты освободился от желания убить меня?
- Да уж! - ответил Стейнер. - Это же было бы верхом неучтивости. А что за шум был ночью?
- Все рептилии перебиты. Подробности можешь узнать от своего приятеля Быка.
Дозорный испустил предупреждающий крик, и, оставив Стейнера, Шэнноу побежал к ограде. По открытой равнине к лагерю медленно двигалась сотня медведей. Дозорный прицелился, но Шэнноу крикнул "не стрелять!", и он с неохотой опустил ружье. Звери были гигантских размеров. Массивные плечи, безволосые морды. Их руки выглядели непропорционально длинными и свисали почти до самой земли. Почти все время они шли на задних ногах, но время от времени опускались на четвереньки. Шэнноу перелез через ограду и пошел им навстречу.
- Ты свихнулся? - крикнул Скейс ему вслед, но Шэнноу махнул рукой, чтобы он замолчал, и продолжал неторопливо идти вперед. Потом остановился, заложив руки за пояс.
Вблизи звери чем-то напомнили ему Шэр-рана, Хотя туловища были медвежьими и горбатыми, морды еще хранили сходство с человеческими лицами.
- Я Шэнноу, - сказал он.
Звери остановились и сели на землю, не спуская с него глаз. Один, самый крупный среди них, встал на четвереньки и направился к нему. У Шэнноу зачесались руки схватить пистолеты... но он не шевельнулся. Зверь подошел почти вплотную к нему, встал на задние лапы, а когтистые руки взметнулись у самых его глаз и опустились ему на плечи. Оголенная морда почти касалась его лица.
- Шэ-нноу? - сказал он.
- Да. Это мое имя. Вы убили наших врагов, и мы благодарны вам.
Коготь коснулся щеки Шэнноу, огромная голова качнулась.
- Не врагов, Шэ-нноу. Всадник увез одного к вам в лагерь.