легче. Легче от одной мысли, что хоть что-то тебя защищает, когда все
против тебя. Держа меч перед собой двумя руками, он сделал, пусть несмелый,
но твёрдый шаг вперед. Чего он боится, ведь гость уже ушел? В крайнем
случае, можно всё еще раз проверить.
В доме горели все лампочки, которые только были. Со стороны это походило
на непонятный ритуал, но какое сейчас значение это имело. Ему просто было
страшно, как в детстве, когда он просыпался ночью один в тёмной комнате.
Как в детстве, когда за проделки бабушка запирала его в тёмном чулане
и пугала Бармалеем. Как в детстве.… Да, это было похоже на сказку, только
в ней уже умер один человек, умер по-настоящему, не понарошку.
Никого. Если никого нет, значит ему некого бояться. Некого бояться. Эта
мысль бесконечно повторялась в голове. Паша прошел на кухню и, не выпуская
из рук меча, поставил на плиту чайник. Было уже далеко заполночь, но не
было никакой связи с реальным течением времени. Васильков сел на табурет
и прислонился спиной к холодной стене. Сначала изредка, а потом всё чаще
его тело начало вздрагивать. Изгибом локтя Паша закрыл глаза и, склонившись
над столом, заплакал. Заплакал навзрыд, только слёз не было, и от этого
чуть мокрые глаза очень сильно болели. Василькову было страшно. Очень
страшно.
Чайник вскипел, чай заварился. Сидя на кухне, держа в одной руке меч,
а в другой кружку с чаем, Васильков провёл ночь и начало утра. В конце концов, у него получилось уснуть.
Солнце уже стояло в зените, а от дневного сна болела голова. Жмурясь от
боли, Паша сел на край дивана.
— Приснится же такая гадость! — громко сказал он и растер лицо руками.
Паша наклонился, чтобы поднять с пола брошенную вчера рубаху. На шее что-то
болталось. Он опустил взгляд и замер. Испуг? Последнее время Васильков
начал привыкать к этому чувству. К сожалению, это был не сон. В памяти
стали всплывать подробности вчерашней ночи. Всё, что произошло, казалось
нелепым и слишком странным. Паша напряг память и постарался подчеркнуть
главное из того, что произошло вчера. Позднему гостю нужен был меч, и
его он точно не получит. Как с ним бороться, Паша не знал, поэтому сейчас
был бессилен, но меч не он отдаст. Ни-за-что!
Эта сволочь поссорила его с Леной. Надо поехать и поговорить с ней. Если
и не рассказать все, то, по крайней мере, попробовать объяснить. Паша
оделся, положил меч в чехол от рапир, он поместился с трудом, и поехал
к Лене. К тому же нужно было узнать про Тимофея Валерьяновича. В глубине
души Паша надеялся, что он жив.
По дороге к Лене Васильков надеялся, что ничего серьёзного между ними
не произошло — небольшая ссора влюблённых. Как-то раз они месяц не разговаривали,
поцапавшись из-за пустяка. Вот и сейчас всё выглядело так же
глупо. Человек перелетел через океан и прямо из аэропорта звонит любимому,
но в ответ слышит не то, на что рассчитывал. Паша надеялся, что всё сможет
объяснить. Лена очень много значила в его жизни. Ночной визит отошел на
второй план.
Выйдя из автомобиля, Васильков чуть было не забыл меч. С чехлом наперевес,
он бежал вверх по знакомой винтовой лестнице. Остановившись перед заветной
дверью, Паша сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух из лёгких.
Не поворачивая головы, по привычке поднял руку до той высоты, где находился
звонок.