стороны ее берут.
Паша подошел ближе и остановился. Хозяин давно заметил приход гостя, но
доиграл сюиту до конца и, лишь закончив, заговорил.
— Чего молчишь, нравится? — не оборачиваясь спросил Сергей.
— Бред какой-то, — сказал Паша, — ты ведь никогда не учился…
Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Слуги ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Сергей читал стихи медленно, распевая каждое слово. На столе и стенах
в канделябрах горели свечи. Их свет придавал сказанному какую-то особенную
интонацию.
— Как точно сказал Гумилёв, — заметил Сергей, закончив декламировать,
и положив скрипку на подоконник. — Теперь я понимаю, почему он тебе нравится.
Знал, о чем говорил.
Когда Сергей читал стихи у Павла в голове мелькнула нехорошая мысль. Он
опустил меч вниз, держа его за рукоять и поддерживая плед двумя пальцами.
Потом медленно отвёл пальцы в сторону, плед заскользил по лезвию, падая
на пол и обнажая сталь.
В окне солнце коснулось горизонта, и небо вспыхнуло кроваво — красным
закатом. Сергей резко повернулся к гостю. Когда он разворачивался, в его
руках взметнулся меч и сверху вниз обрушился на голову Павла. Васильков успел развернуться левым плечом вперёд, подставить свой клинок, и молниеносным
движением, справа налево, распорол Сергею брюхо. Скрипач выронил меч и
прижал руки к животу. Нет, кровь не брызнула, как вино. Вместо этого сквозь
растопыренные пальцы кое-где свесилась требуха. Васильков отшатнулся назад.
Сергей посмотрел несколько секунд на живот, затем поднял глаза на Павла.
На дрожащих губах появилась страшная улыбка.
— Всего один день. Как мало… — протянул Сергей.
Его голова качнулась назад, он упал сначала на колени, а затем навзничь.
Паша стоял со стеклянными глазами, так и не опустив меча после удара,
и смотрел на человека, лежащего на полу в луже крови. Он сначала сделал,
а потом понял, что именно.
— Какой кошмар, — донеслось сзади. — Ты похож на Каина. Поверь мне, я знаю.
Паша нервно обернулся. В кресле, в углу, сидел капюшон.
— Убить своего лучшего друга, какой пассаж, — не унимался капюшон. — Представляю,
какой вулкан клокочет у тебя внутри. Убийца! — после этих слов он встал
и начал прохаживаться по комнате, пряча кисти рук в рукавах.
Паша приготовился к новой схватке.
— Вот так, мой юный друг. И это только начало, так сказать, номер два,
— продолжал философствовать Капюшон. Васильков следил за ним не мигая.
— И не уговаривай, я твоё оружие теперь и сам не возьму. Ведь у нас с
тобой обширная программа.
— Умри сука! — заорал Павел и ударил Капюшона сверху по голове.
Но тот просто исчез, и от меча пострадал лишь сервант. Раздался треск
дерева, звон разбитого стекла и фарфора.
— Мальчишка, — укоризненно проговорил Капюшон. — Я тебя даже властям не
отдам, сам позабавлюсь.
Он начертил перстом в воздухе воображаемую линию, и одна из стен в комнате
вспыхнула.