а на голове кепка «Адидас», из-под которой лапушились прозрачные, с красной
каёмочкой и редкими красными прожилками, уши. Такое сочетание всегда не
то чтобы бесило Пашу, а скорее веселило. Это чучело обошло авто и открыло
пассажирскую дверь. Из машины вышла Лена! Такого поворота событий Паша
не ожидал. Их взгляды встретились. Чучело немного отстало, завозившись
с сигнализацией. Васильков поднялся и сделал шаг. Лена шла ему навстречу,
казалось, что она это делает неуверенно. Когда они поравнялись, Паша заговорил
первым.
— Здравствуй.
— Здравствуй, — ответила Лена. Её слова были словно дыхание снежной королевы.
— Мы можем поговорить?
— Мне некогда, — бросила Лена так же странно, как и шла.
— Всего одну минуту, — сказал ей вслед Паша, но Лена отрицательно покачала
головой и, не останавливаясь, скрылась за дверью подъезда.
— Как знаешь, — еле слышно сказал Васильков закрытой двери и поставил
логическую точку.
Развернувшись, он прошел мимо чучела и направился на бульвар. Полубык
посмотрел ему вслед и, теряясь в догадках, трусцой скрылся в подъезде.
Оказавшись на бульваре, среди деревьев и скамеек, Паша остановился на
мгновенье, посмотрел на окна Лены, их было видно с бульвара, и пошел по
дорожке неторопливой походкой, пиная желтые и красные листья. Он вздохнул
глубже. Воздух был по-осеннему свежим. Вроде бы должно было стать легче,
но легче не стало. Одной проблемой теперь меньше, с другой стороны, рухнула
еще одна надежда, еще один смысл жизни. У Василькова их теперь осталось
совсем мало.
Паша сел на скамейку. По бульвару шли люди, гуляли дамы с собачками, бабушки
с внуками и внучками. Осень находилась в предпоследней стадии, деревья
стояли наполовину голые, в редких лужах вместо воды был тонкий лёд. Казалось,
что вот-вот кончится завод, жизнь остановится и мир рухнет.
— Господи! Почему же так тошно? — едва слышно почти простонал Павел, склонив
голову и уткнувшись лицом в ладони.
— Время такое, — раздался чей-то голос. — Кончается год, кажется, кончается
любовь. Скоро кончится век. Ощущение такое, что мир вот-вот рухнет. Особенно
страшно осознавать, что от тебя зависит, рухнет он или нет?
Васильков обернулся. На скамейке, слева от него, сидел старик. Совсем
неприметный старичок, в шляпе и сером плаще.
— Кто вы? — спросил Паша.
— Апостол Пётр. Вы наверняка обо мне слышали.
Паша смотрел не мигая. После встречи с чертом его было сложно чем-то удивить,
но всё же он снова надеялся, что ему показалось, что он ослышался.
— Спокойнее, молодой человек. Где ваше чувство юмора? — укоризненно говорил
старичок. — Не так важно, кто я, как то, что я могу вам рассказать, —
Паша несколько раз посмотрел по сторонам.
— Вы что, возомнили себя шпионом? — спросил старик. — Что вы оглядываетесь?
Паша ничего не ответил, точнее, пытался, но не смог. Его хватило только
на то, что бы хлопать глазами.
— Вы меня просто пугаете, — сказал старичок. — А мы на вас так надеялись.
— Мы — это кто? — наконец выговорил Паша.
— Вы знаете, что за оружие у вас дома на столе?