вверх. Эти маленькие человечки, в ярких курточках и вязаных шапочках,
даже развеселили Павла. Один карапуз зашел в лужу, его мучил очень важный
вопрос: глубже лужа или выше его сапоги? Паша жил на втором этаже, поэтому
ему было хорошо видно всё происходящее. Малыш дошел до глубины, равной
его сапогам и остановился. Сияющий от радости, он оторвал глаза от ватерлинии
и посмотрел на маму. Мама не обращала на сына никакого внимания. Она читала
книгу (сто против рубля, что любовный роман) и была с головой погружена
в события, происходящие на бумаге.
И вот малыш медленно начал ногой движение в сторону глубины. На мгновенье
вода зависла над краем сапога, казалось, что она вязкая, как сгущенное
молоко. Но нога малыша дрогнула, и вода хлынула вниз. Ребёнок весело взвизгнул
и направился на сушу. Мамаша, наконец, оторвалась от мечтаний, отложила
книгу и большими шагами направилась к сыну. Мальчишка был доволен и горд
своим подвигом и, признаться, не понял, за что ему нашлёпали по попке.
Всхлипывающего, но ни за что не заплакавшего, его повели домой, словно
в тюрьму.
Паша вновь обратил внимание на чайник. Воды в нём осталось меньше половины.
Движением, доведённым до автоматизма, он снял чайник с плиты, налил кипяток
в большую кружку, всыпал две чайные ложки чая. Паша всегда пил чай крепкий
и без сахара.
— Так! — сказал Васильков, отхлебнув из кружки огненно горячей смеси.
— Пора хоть раз подумать спокойно и серьёзно.
В происходящем он давно разобрался. А вот что делать дальше? Маму с Сергеем
уже не вернешь. Хм. Скрипка. Надо же, так легко купиться на конфетку.
Лена.… А может, как с Сергеем? Всё таилось не так уж и глубоко, был нужен
лишь толчок… Вера… Надежда… Любовь.… Воскресить или убить… Воскресить,
значит, можно… Хорошо. Только не сейчас.… Когда всё закончится… Дядя Тимофей…
Нехороший человек. А ведь, и в правду, подставил. Мог бы предупре… Стоп!
Телефоны. Он дал три телефона. Они могут рассказать о мече больше. А может,
и хороший? Грохнули бы нас вместе и вся недолга. А так меч у меня, а я
кое-что умею. И нечего тянуть, день в самом разгаре. Да и неизвестно,
что следующий раз выкинет Капюшон. Уж точно ничего хорошего. Паша пошел
бриться. Запущенная щетина сбривалась с болью, но, к счастью, он не порезался.
В справочном бюро по телефонным номерам с трудом, но узнал адреса. Первым
в списке и самым близким по адресу значился Покровский Иван Сергеевич.
Его квартиру Паша нашел без труда. На звонки в дверь никто не отзывался.
Что это тут за бумажки приклеены? С печатями. Он их не сразу заметил.
Ничего хорошего это не обещало. Квартира опечатана. У подъезда сидели
старушки, они наверняка всё знают. Спустившись вниз, Васильков застал
их на прежнем месте.
— Добрый день, — заговорил Паша. — Не подскажете, как мне найти Покровского
Ивана Сергеевича?
— Из двадцать восьмой квартиры?
— Да.
— Так он помер. Вчера уж сорок дней было, — охотно рассказывала одна из
бабуль.
— А ты кто ему будешь, милок? — поинтересовалась другая.
— Родственник, очень дальний, — соврал Паша, и вдруг добавил: — У него
было больное сердце, да?