со своей полудохлой скотиной. Вскоре Васильков сделал первые выводы.
В ходу здесь были золотые дукаты и луидоры, последние ценились дороже.
Странно, но и те и другие были одинаковыми по размеру и весу. Только за
один луидор давали три дуката. Паша решил позже непременно разобраться
в этой национальной особенности. Кошелёк именно с такими луидорами у одного
простака и стащил ловкий мальчуган. Настолько ловкий, что тот даже ничего
и не почувствовал. Именно кража немного и успокоила Василькова. Всё в
порядке! Люди разговаривают на понятном языке, покупают и обманывают,
воруют и продают.… Одним словом… цивилизация! А с цивилизованным человеком
всегда можно договориться. Значит сейчас придет кто-нибудь из старших
и задаст Паше несколько вопросов. Он на них ответит, и инцидент будет
исчерпан.
Громоподобные звуки заставили Василькова вздрогнуть и замереть. Это были
не просто трубы, а почти Иерихонские. Земля задрожала от их голоса. Где-то
лязгнули железные засовы, и отворились громадные двери. На площадь выбежало
десятка четыре солдат. Построившись в шеренгу, они метров на двадцать
пять оттеснили толпу от пленника, и сомкнув щиты встали в каре. Из ворот,
запряженная парой лошадей, выкатила телега с пристроенной сзади перекладиной
из бруса. Рядом шли четыре солдата. Двое из них подошли к Василькову,
отвязали его, поволокли к телеге и забросили на солому, как мешок с листвой,
после чего приковали за запястья к перекладине. Сделав небольшой круг
по площади, телега въехала в ворота.
Это был город. В центре города возвышался замок, окруженный двумя рядами
высоких, каменных стен. Все постройки в городе были из камня, за исключением
помоста. С помоста, очевидно, зачитывали указы, объявляли о высочайшей
милости или казни.
На балконе замка сидели двое: человек с короной на голове и юная прелестница,
на её прекрасной головке сверкала жемчужная диадема. По краям балкона
стояла стража. За спиной короля топтались ещё несколько человек, очевидно
министры, но один из них привлёк внимание Павла сразу же. Одетый в чёрную
кожаную куртку, он стоял за спиной короля, но гордо и твёрдо глядя перед
собой, как будто его власть была не многим меньше. На его груди висел
железный ромб, а куртка была облеплена блестящими кругляками. Через всё
лицо, от макушки и до подбородка, тянулся шрам. Глубокий, тёмно-фиолетовый.
Но главное, глаза. Глаза бесовские!
Площадь была заполнена до отказа. На всём пути следования к помосту солдаты
образовали коридор, с внешней стороны которого бушевали страсти, толпа
орала: СМЕРТЬ ШПИОНУ! Васильков вдруг догадался, что это всё о нём. Дело
швах…
У помоста телега свернула влево и остановилась. Солдаты ловко перестроились
и, обхватив помост полумесяцем, как прежде, сдерживали толпу. Павла втащили
на помост по высоким ступенями, опустив на колени, снова приковали к столбу.
Васильков не сопротивлялся. Он с любопытством рассматривал серую толпу,
периодически морщась от импульсов сильной головной боли.
Доски вздрогнули под чьей-то тяжелой размеренной поступью. Паша повернул
голову. На помост вышел некто в белом платье, белой же накидке и, остановившись
у края, поднял руки вверх. Толпа покорно затихла. Человек в белом выдержал
паузу, окинув толпу взглядом, и заговорил, медленно и четко выговаривая
слова.