- Где живет?
- Снимает хату в поселке.
- Достанем. - Энди усмехнулся посетившей идее. - Его не трогать, но этой же ночью тащи ко мне Гундосого... Нельзя это так оставлять.
- Гундосый в курсе. Трандычит, что есть маза...
Алик вплыл в пещеру. Кораллы в темноте - совсем не то, что освещенные. От них больше неприятностей, они не видны и цепляются. Правда, был фонарик, но света он давал мало. Медленно, очень медленно проплыв несколько метров, Алик обнаружил разветвление - вниз шла щель в которую он не пролезал, а вверх уходила отвесная стена. Над ней обнаруживался потолок. Ничего живого здесь не было, и Алик понадеялся, что он выбрал верный путь - ведь газ этот должен был отравить воду вокруг. Только вот, куда плыть теперь... Он задел обломанную веточку коралла и понадеялся еще раз. На то, что ее задел Фил в акваланге. Плохо, что эта надежда не объясняла, куда Фил делся потом. Может быть, ему пригрезились газ с сокровищами, и он поплыл обратно, подумал Алик. Хотя таким ничего не грезится. Но Фил может быть исключением (каковым уже один раз стал, потому что обычно подобные люди живут долго и счастливо), что вряд ли обрадует Энди. Гангстер любит побрякушки, это видно, и очень интересно преобразится, если Алик притащит ему этот мифический клад. Вот бы взглянуть.
Как бы в ответ на это редкое для человеческой души желание, в заросших стенах нашлась еще одна дырка. В нее Алик пролезал. Пролезая, пожалел, что на нем не гидрокостюм, а тряпки, а потом порадовался, что хотя бы они на нем есть. Еще немного огорчила цепляемость собственной прически, но не стричься же в самом деле, из-за того, что при поисках золота мешают кораллы и моллюски!
Узкое нутро этой щели было похоже на погружение в тушь. Только повернув фонарик лампочкой к себе, Алик уверился, что тот еще не погас. Алик стал подниматься вверх, ожидая, да так явно себе представляя, как уткнется головой в шершавый от кораллов потолок, как вдруг слуха его достиг преображенный глубинами, но все же с радостью различимый ритмичный плеск. Когда плеск приблизился, Алик ощутил, как пронизал головой поверхность воды.
Слабые волны тихо бились об какие-то, только им ведомые стены. И темнота здесь имела запах. Море, водоросли и еще что-то, что он пробовать опасался.
Оплыв по периметру три стороны помещения, Алик обнаружил выход к цели только с четвертой, что заставило его уже в который раз недобрым словом помянуть собственное везение. Но, если ему и не везло по мелочам, то исключительно подфартило в главном - газ был, но мертвых не обижал, хоть и неплохо ощущался кожей.
А бочек, точнее, цилиндрических алюминиевых коробок, в под ожившим фонариком блеснуло две - одна закрытая, другая - со срезанным и оплавленным краем. От чего край тот срезался и оплавился Алик задумываться не стал, но похоже было, что металл каким-то своим слабым местом вступил в реакцию самоуничтожения с окружающей его атмосферой. Коснувшись этого места, Алик ощутил, как то, во что превратился металл, неохотно, но все же липнет к пальцам. К этой субстанции, стекающей до низу по стенке сосуда прилипла цепочка блестящих искр, преображаясь на полу в банальные золотые монеты. Цепочку Алик узнал, монеты - нет.
Вытянув из дырки несколько вещей, Алик уверился, что Фил перед смертью видел чудо и был близок к исполнению своей мечты. Значит, можно по нему не особенно скорбеть
Алик распаковал всю дорогу проклинаемый огромный пластиковый пакет и перекатил в него бочки с кладом. Обратно пришлось идти по дну.
Дальше все складывалось ненормально хорошо - предусмотрительный Энди захватил трос, доставший до дна, где Алик сгрузил пакет с бочками, и открыть их оказалось легко, и звездочка, та самая, белая и не очень, звездочка лежала на самом верху.
Алик повесил ее на шею, и искренне понадеялся еще на одно чудо - что на этом их с Энди общение благополучно закончится. Однако чудо в планы гангстера не входило.
- Хочешь, поделим сейчас, или за остальным зайдешь завтра? Кстати, в качестве дружеской услуги, могу отдать деньгами.
- А что тогда должен буду сделать я в качестве ответной дружеской услуги?
- А что захочешь. Думаю, ты способен многое сделать, не напрягаясь.
Алик, удрученный этим намеком больше, чем ему хотелось бы, кивнул и, не напрягаясь, оказался на своем прежнем месте - на носу катера. Там и замер, подобный мокрой чайке, попавшей в нефтяное пятно, и в тусклых мертвых глазах его не существовало отражения.
14. Поэзия.
На следующую ночь Алика разбудил Энди. Он сидел у него в комнате, на специально принесенном стуле и с разглядывал вампира, как насекомое на булавке. Под его взглядом Алик чувствовал себя не обычным, а трудно доставшимся насекомым. Пред внутренний взор так и просился гангстер, бегающий с сачком по полям...
- Добрый вечер, - произнес он выждав, пока, по мелькнувшему в глазах Алика недовольству не понял, что тот проникся своим положением. -Как спалось?
- Мне снилось, что ты помер, - кротко ответил Алик.
- Не успев отдать тебе бабки?
- Бабки я люблю видеть наяву, - сказал Алик, скидывая ноги с постамента. Одежда его после купания приобрела ужасный вид.
- Я тут привез шмоток, - заметил Энди. - Сможешь одеться, как пижон.
- И где они?
- Тут мой ответственный прикинул, что тебе может подойти, а дальше ты сам...
Ничего хорошего такая доброта не сулила, но выбора у Аланкреса не было уже довольно давно, он привык, поэтому, без возражений, спустился следом за гангстером в его комнату, пообещав себе, что когда-нибудь, все будет лучше, хоть немного лучше, чем сейчас.
На обитом синем плюшем знакомом диване лежала Кэсси. Алик не почувствовал ее присутствия, и для него это стало неожиданностью.
- Не обращай внимания, - бросил Энди. - Это заложница.
- Не обращаю, - сказал Алик, и подумал, что раз она жива и спит, а не чувствует ее, нет, чувствует, конечно, но узнать по такому нельзя, это что-то общее и неопределенное, более чуждое, чем обычная Кэсси, наверно, дело в дозе... Надо полагать, заложник, и есть маза, о которой трандычал Гундосый, что ж еще? Значит, Генрих действительно агент (если он Генрих, что вряд ли, впрочем, кто их, стукачей, знает.... да он бы знал, было б оно важно ; а все так запуталось, тут уж не знаешь, что важно, а что нет, это нервирует, вон и Энди тоже...)
А Энди стоял у окошка и звонил, судя по произношению в трубке, Гундосому. Алик не вникал, но что-то у них не ладилось. То ли Генриху было наплевать на заложницу, (добытую, Алик подозревал, без особого труда), то ли какие-то документы уже куда-то ушли, а не должны были...
Алик застегивал последние пуговицы на рубашке из мелкого вельвета (цвет которого хоть и шел ему, но мог бы, как показалось Алику, сочетайся он с гладкой фактурой, вызвать у вампира и любителей свеклы чувство голода) и вспоминал когда последний раз у него в голове царил такой сумбур. Хорошо бы ему исчезнуть, как только этот аутсайдер выдаст ему наличные, но исчезать некуда. На покупку недвижимости нужно время и связи, времени нет, у Ирмы свои проблемы, ей не до Алика. Это могла бы сделать Кэсси, она ему явно симпатизирует, но судьба заложника - штука хрупкая...
- Жди меня здесь, - закончив разговор, обратился к нему Энди и, набросив плащ, схватился заручку двери. - Если вернусь, - бросил он, принесу тебе бабки... Молись, чтоб вернулся.
- Если я буду за тебя молиться, ты и туда-то не дойдешь, проникновенно сказал Алик.
- Девку не трогай.
- Что ты с ней сделаешь? - меланхолично спросил Алик, сосредоточенно соскабливая с манжета наклейку.
- Тебе отдам, - ухмыльнулся Энди и выскочил за дверь.
Алик остался один, если не считать Кэсси, которой, по его ощущениям, тут вроде как и не осталось вовсе. От мысли, что теперь можно спокойно пробраться в смежную комнату, где гангстер хранил свои творения, и полюбопытствовать, Аланкресу стало скучно, и он не пошел. Он, сам себе в том не признаваясь, немного презирал маньяков.
Вместо этого он сел рядом со спящей девушкой, и долго сидел неподвижно, глядя на нее, наслаждаясь ее обликом больше, чем хотелось бы. Алик не знал, заснула ли она здесь сама, или ее принесли, подмешав наркотик в выпивку еще в баре, но выглядело так, словно она всю жизнь только тут и ночевала. Он долго разглядывал ее точеное лицо в тонких штрихах неопределенного цвета волос, блестящих в свете лампы, а затем осторожно пропустив мягкие пряди сквозь пальцы, убрал их в сторону гадкого синего плюша, с которым они странно и диковато сочетались. Внешность ее привлекала анкаианца - неброская и утонченная, состоящая из сложных полутонов и теней, и в то же время какая-то запредельная, неземная и слегка диковатая. У нее был маленький носик, тонкие губы и, как он помнил, очень выразительные глаза в красивых ресницах. Будь у нее более порочный или непокорный характер, Алик запросто не заметил бы ни просьбы Фила, ни хамского распоряжения гангстера... Но симпатичная фаталистка Кэсси настолько привыкла подавлять в себе инстинкт самосохранения, что ее нынешняя беззащитность даже вызывала оскомину. И Алик вдруг почувствовал ту тоску и сожаление, которое ему суждено испытать в случае ее смерти, в преддверии которой Кэсси, очевидно, будет думать о чем-то отстраненном и излучать молчаливую покорность судьбе.
И тут Кэсси проснулась. У нее было странное настроение, никакого отходняка, только спроецировавшиеся в действительность остатки грез. Она открыла глаза и увидела темное окно, синий диван и Алика в светлых джинсах.
- Это я где? - спросила она.
Алик объяснил. Он почувствовал, как она сначала испугалась, потом, по своему обыкновению быстро заставила себя успокоиться.
- Отсюда сбежать можно? - спросила она, оглядываясь.
- У дверей охрана, если только ты решишься прыгать примерно с восьмого этажа, тогда запросто...
Кэсси огляделась, и поняла, что сбежать нельзя. Даже если б она решилась прыгать с этого этажа, ей бы это вряд ли удалось, потому что то ли любовь к тюремному антуражу, то ли недоверие к Алику, заставили Энди прицепить ее левую руку наручниками за стоящую вплотную к дивану чугунную подставку от торшера, намертво вделанную в пол. Кэсси села и тихо выругалась.
-Похоже, я зря не вняла твоему совету... и попала - прошептала она. Некоторое время она молчала, лихорадочно пытаясь придумать какой вопрос задать Алику первым.
- А ты здесь что делаешь?
- Он решил отдать мне треть филовских сокровищ (больше мне и не надо) и завербовать меня киллером.