- Брось, он бы все равно меня истребил. Знаешь, тут одна теория созрела...
- Ну?
- Про сакральных существ. Ты его встречаешь, и значит - тебе суждено погибнуть. Это закон. Дело даже не в том, как, просто миру нужна твоя смерть. Ведь ты когда Алика встретила, ты падала, так?
- С обрыва.
- А в меня целились. Но тут случилась глупость - у встреченных нами вестников смерти было по своему интересу.
- А какой интерес был у Алика?
- Я думаю, воспоминания. Он чувствовал, что ты хранила воспоминания о его жизни.
- Здорово... Классная теория. Значит, нам суждено умереть?
- Как видишь...
- Тогда пойдем.
- Пойдем.... Смотри, наверху просто бесподобно!
- А у меня темно. Но это такой восторг. Прикинь, ты такого не видел тут зелененько, немного справа синенько и оно переходит, ой, переходит, во что-то приделанное... от слова предел. Нет, другое, объективно другое круглое, противное, но это, конечно же, не мне, а останется, пусть останется, все равно терять... Э, ну хватит! Ну кто там, в натуре? Ну хорошо, хорошо...
Их с Нессом уже давно тянули за руки - они покорно тянулись, иногда сшибались и наступали друг другу на ноги, но все еще не в силах были оторвать взгляд от раскинувшегося над долиной радужного купола. Он переливался на фоне давно стемневшего неба, светился и темнел, играл, как симфония, волновал и радовал, давал блаженство и чувство победы, успокаивал, возбуждал, утешал, давал силы и многое, чего всегда не хватает. По сравнению с ним темная пещера, куда их вдруг втолкнули сквозь какие-то кусты показалась отвратительной до спазм в желудке.
- Хочу назад! - крикнула Кэсси поняв, что хотеть-то хочет, но сдвинуться с места не может. Купол Смерти отнял у нее все силы. Она подняла руки к уже давно мокрому от слез лицу и закричала. Когда воздух кончился, знакомый голос сказал:
- Тише. Пожалуйста пойдем. Вы видели только начало, а сейчас будет самое главное.
Кэсси заверещала еще раз. Ее снова тащили, она снова протестовала так, что сама слегка оглохла. Нестор, кажется, молчал (она не помнит, было не до него и обидно).
Когда пещера кончилась, их отпустили на какой-то полянке, где они стали бесноваться и крушить все подряд, требуя вернуть кино. Правда, крушить там было особенно нечего, кроме кустов и камешков, поэтому Кэсси быстро нашла себе только одно интересное занятие - кидаться упомянутыми камушками в Нестора. И всегда попадала. А он их всегда ловил и складывал рядом в кучку. Кучка скоро стала большая и обрушилась. Несс старательно похоронил ее и поплакал. Кэсси стало его жалко, она набрала новую кучку и принесла ему. Они воткнули туда травку и сели ждать, пока она укоренится и зацветет.
- Ну, я пошел, - сказал их непонятный враг и ушел, а они подождали, пока он отойдет подальше, и стали петь мантры травке, только тихо. Пели плохо, потому что к полудню следующего дня травка засохла. Ее порвали на куски и развеяли по ветру.
Охрипшие от мантр, невыспавшиеся и вконец обессиленные они принялись объясняться жестами, но понимали друг друга плохо, поэтому скоро подрались. Была самая жара, когда они, наконец устали настолько, что упали смотреть кошмары.
12. Аланкрес.
Рука, удерживая обломок тонкой мраморной плитки, дрожала бы, если б дело было во время, относящееся к тем самым воспоминаниям. А сейчас она просто замерла. С виду совсем как обычно. Только несколько секунд никакое землетрясение не смогло бы пошевелить ее. Потому что имя "Анати" не встречалось ее обладателю с тех самых далеких пор. А еще потому, что почерк тоже, равно как и иероглифы, которым оно было набрано.
- Ну так что? - спросила Ирма.
- Не знаю, - медленно ответил Аланкрес. - Я так и не узнал тогда, что с ней сталось.
Он обратил лицо к Ирме и долго, слишком долго изучал ее неподвижные правильные черты.
- Ты и не рассказывал никому, - сказала она, слегка обиженно махнув пушистыми ресницами.
- Мне не хотелось.
- А теперь?
- Теперь тоже не хочется. Я должен был убить ее, но не смог. Она была без сознания, и я думал, что это кома.
- Все мы там были, - заметила Ирма. - В коме.
Алик медленно, не отрывая взгляда от мрамора, кивнул.
- Значит, ты думаешь, это она написала?
- Вполне возможно. Место от города далекое; только вот почему она не появилась раньше...
Алик прервал ее. Тихо, так, что расслышала только Ирма:
- Она бы и сейчас не смогла появиться. Физически.
- Алик...
Алик моргнул.
- Ты где нашла это?
- Сейчас покажу, пойдем.
- Нет.
- Почему?
- А если она там?
- Глупости. Там может быть ее могила, самое большее. Даже если она и выжила тогда.
- Все равно, - Алик почти прижал подбородок к груди. - Я ее бросил в горах. Одну. - он вскинул голову, - Я не смог остаться с ней. Знаешь, когда не видишь человека мертвым, это не убивает воспоминания о нем. Словно оставляешь ему шанс. А на самом деле, конечно, себе. Это малодушно, но я не герой.
- Плитка осыпалась, - рассудила Ирма. - Что бы не осталось от Анати, оно осталось наверху. Так что еще более малодушно будет тебе не похоронить ее останки.
Ирма грациозно развалилась прямо на склоне обрыва и курила, рассеянно наблюдая, как ветер играл ее собственными блестящими волосами, впутывая в них обрывки синеватого дыма. Аланкрес стоял напротив и молчал. Когда молчать стало больше нельзя, нашел взглядом самую дальнюю даль, словно надеясь, что уж в ней-то его точно никто не услышит, и сказал:
- На мою жизнь так и не выпало взаимной любви. На ее тоже. И на твою.
Ирма выдержала паузу.
- Любовь не любовь, - довольно улыбнулась она, - а было все же весело.
Весело действительно было.