- Кстати, почему? - спросила Оська. - Не то чтоб он отскочил, но стало сразу заметно, что ему не нравится.
- Флори мне как-то сказал, что это не идейное, просто им это от чего-то жутко неприятно. И просил не обижаться.
- А мне кажется, они просто немного презирают людей, - сказала Оська. - Даже против своей воли. Инстинктивно. И одновременно боятся. Как мы каких-нибудь там бешеных коров...
- Они ненавидят людей за то, что те могут быть счастливы истинным счастьем, - Несс говорил в сторону, - а им самим остается только быть удовлетворенными, да и то за счет смерти. Они прекрасно различают высшие и низшие удовольствия. Не любить человечество в целом, и сходить с ума по кому-то одному, которому суждено умереть - вот их удел. Замкнутый круг.
- А они хотят этого... истинного счастья?
- Те, кто его не хочет, быстро опускаются. Опустившиеся тупеют и чаще всего, долго не живут. А господин Гирран и человеком-то был эксцентричным, а уж в этом, располагающем к полному эгоизму воплощении наверняка часто изводит себя несбыточными мечтами и тратит много сил на обуздание противоречий в собственном характере. Я не могу сказать, что знаю его хорошо, но сейчас мне кажется, что ему очень недалеко до срыва. И кто его знает, каким он будет. Гуманнее всего было бы убить его сразу, но наша заинтересованность, и симпатия к нему делали это невозможным, - Нестор зевнул и отвернулся вообще. Теперь в поле его зрения была Кэсси.
Кэсси перевернулась на лавочке.
- Он говорит, что я люблю играть со смертью.
- Это называется "проницательность", - язвительно заметила Оська, держа двумя пальцами майку, и наблюдая, как по ней стекает вода.
- Это, - Нестор ткнул в сторону майки, - называется "гравитация".
- Думаете, - спросила Кэсси, - он мне когда-нибудь предложит эту самую... вечную жизнь?
- Ага, - Оська вновь наблюдала за погружением майки.
- А что, как вы думаете, я на это отвечу?
- Согласишься....
- Откажешься...
Кэсси растянулась на широкой лавке, положила руки под голову и закрыла глаза. Она напоминала бы картинку рекламы какого-нибудь курорта, если б не пейзаж - фруктовый сад, окруженный бесконечными барханами свалки.
- Несс, пожалуй ты прав...
Кэсси еще раз соблазнительно потянулась, сквозь ресницы наблюдая за Романтиком. Несмотря на ожидающие ее тревожные перспективы, так беспечно обыгранные ее друзьями, на душе почему-то было на редкость спокойно. Одно, по крайней мере, она для себя только что выяснила.
23. Стервятники.
Вода тихо плескалась об узкие железные сваи, разбивая золотые отблески немногих горящих окон персональных яхт. Света их как раз хватало желающим рассмотреть во тьме двоих прислонившихся к ржавым поручням парней лет двадцати, ведущих несколько специфическую, но все же светскую беседу.
- С "геры" отходняк дурной, - сказал стоящий справа, в светло-зеленой куртке с длинной черной прической.
- Да, с "геры" ... злой становишься, - заметил второй, с шальными глазами и каскадом лиловых волос.
- Это точно. Я прямо на всех кидаюсь, так интересно... В принципе, отходняк бывает от всего, - рассудил первый. - Даже от курева.
- Лечишь...
- В натуре.
Они немного помолчали, отдавая дань важности сказанного.
- А я знаю такую вещь, от которой отходняка не бывает, - сказал лиловый.
- Лечишь.
- В натуре.
- Скажи еще, на нее и подсесть нельзя! - прикололся зеленый.
- Не, подсесть запросто. Любой, кто бы он не был, раза со второго.
- А ты?
- Я уже.
- Знаешь, - зеленый аккуратно собрал мусор со дна кармана и просеял в пальцах, - я таких дорогих не употребляю.
- Да? - лиловый наклонился над неспокойной водой. - А с чего ты взял, что это дорого?
- Отсутствие отходняка - бесценное качество.
- Вот именно, - заметил лиловый, вглядываясь в темные волны. - Зато абстинирует без нее конкретно. Ведь это не то, к чему ты привык. Тут отъезжаешь дважды - вначале, с первого... когда начинаешь, и по-другому когда... когда ничего не остается, - закончил он так, что не посочувствовать ему было трудно.
Повернувшись ко второму он некоторое время наблюдал как тот сворачивает себе покурить из найденных в кармане остатков. Поморщился от пущенного в лицо сладковатого дыма.
- Что, ломает? - весело осведомился курящий.
Лиловый неопределенно улыбнулся в ответ.
Зеленый потеребил подвеску на шее. Потом внимательно и спокойно всмотрелся в расцвеченное лиловыми тенями острое лицо, слабо выступающее из изменчивого дыма.
- Знаю я, от чего тебя винтит, - сказал он вдруг со спокойной убежденностью. Лиловый, уже собравшись было уходить, обернулся. - Только на это никто сам по себе не решается.
Он последний раз затянулся и бросил бычок.
- Ты думаешь, здесь об этом не известно? - продолжал зеленый в порыве вдохновения, - Известно. Здесь как раз такое место, что допускаешь в мозги любую гадость. Это Анкаиана. А мы - стервятники в ожидании, когда закончится ее агония, чтобы припасть к ее тающей плоти и умереть вместе с ней. И мы такие же неприятные; даже сами себе.
Лиловый поморщился.
- У тебя, что, - тихо спросил он, - ничего нет, кроме травы?
- А что ты хотел бы?
- Героина, - глухо сказал лиловый. Он искоса взглянул на зеленого и вдруг порывисто схватил его за руку. - Хотя бы...
- У меня его нет, - медленно проговорил зеленый. - И отдай мою руку, а то я ее где-нибудь забуду...