27. Соловей.
- Ой, Киска.... Прямо и не знаю, что мне делать, - призналась Оська следующим вечером. Они переместились спать в одну комнату и теперь заснуть им было суждено не скоро.
- Он тебе нравится? - спросила Кэсси.
- Идиотский вопрос. Причем тут это? Надо будет, понравится.
- А в чем тогда проблема?
- А проблема в том, что проблем неизбежно станет больше. Он сказал, правда, что ему необходима хотя бы формальность, а жить он меня оставит и здесь, если такова будет моя воля, только изредка будет выдергивать на приемы... за свой счет. Это же, представляешь, меня сразу начнет напрягать куча незнакомых родственников и, самое главное - этот ужасный папа...
- Ну так пошли его на фиг.
Воцарилось молчание.
- Кэська...
- А?
- Тебе сколько лет?
- Право же, я смущаюсь тебе ответить...
- А мне больше. Ты, видела ларек по дороге к пляжу, дурацкий такой, с одной покосившейся буквой вместо вывески?
- Ну?
- Видела, что там продается?
- Ручки, заколки, иголки...
- А еще?
- Блокнотики, пуговки, книжки...
- А еще?
- МАЛЕНЬКИЕ ОТКРЫТОЧКИ!!! - свирепо проревела выведенная из себя Кэсси. - И зажигалки.
Оська вздохнула.
- Значит, не видела, - сказала она и снова вздохнула. - Трамвайчик там продавался. Маленький, оранжевый, пластмассовый. Уютный на вид. Я о таком в детстве мечтала. И вот я стою, смотрю на него и вдруг до меня доходит, что мне... что мне некому его подарить. Понимаешь, мне-то он уже не нужен стал, а вот если бы...
Послышался шорох, который бывает, когда утыкаются в подушку, чтобы поплакать. Потом несколько минут была тишина, потом снова шорох, и совершенно нормальный оськин голос сказал с досадой:
- Стояла там и ревела, как дура. Прямо на улице. Некого мне было порадовать трамвайчиком... Или это автобус был, не помню...
Кэсси растрогалась до того, что даже не сразу смогла говорить.
- Оська...- замирающим голосом позвала она в темноту.
- Ну что?
- А ты ему это рассказала?
Снова раздался шорох, и в Кассинкану попала небольшая, но от души запущенная подушка.
- Зараза... Думаешь, он тоже где-нибудь куколку заначил? - резко рассмеялась Оська. - Это вряд ли. Мужики по своей природе глубоко деструктивны, и идею заботы понимают они только с одной стороны - что все должны до глубокой старости заботиться о них. А в других случаях сердце их начинает разъедать жестокая ревность, они от этого в лучшем случае болеют и умирают, оставляя женщин в одиночестве. А в худшем начинают портиться и громко воняют по любому поводу...
- А это ты ему сказала?
- Конечно. Это я всем говорю, - гордо откликнулась Оська.
- И он это вынес?
- Да, и согласился. После чего подождал повода и поделился своими наблюдениями о женщинах. Я ему велела их забыть. А он сказал, что со мной это будет легко и...
- Оська... - очарованным голосом перебила Кэсси. - Как классно... Вы уже все друг о друге знаете...
Оська фыркнула.
- Спокойной ночи, - сказала она, отворачиваясь к стенке.
На следующий день стала известна дата ее отъезда. Оська весь день ходила раздраженная и злая, загорать не пошла, а осталась дома перетаскивать какие-то вещи с места на место. К вечеру она дошла до той стадии, когда начинают кидаться посудой, вытянула из дома на ночь глядя кроткого и безотказного Романтика, чтоб помог собраться.
- Будешь варить собакам кашу вот отсюда, - наставляла она Кэську, - а кошкам - вот отсюда... Хотя у кошек почему-то получается больше... Да, впрочем, какая разница. Обожрутся кошки, дашь из собачьего пакета. Вобщем, сообразишь, ты у меня умная.
- Угу, - сказала Кэсси. Без Оськи, подумала она, будет скучно.
Вечером позвонил Силрессан, пригласил ее в оперу и обещал заехать. Около полуночи обратно приехала очень усталая Оська, вздрагивающая от малейшего шума.
- Я очень приятно провела время, - сообщила она умирающим голосом и ушла к себе.
- А не прогуляться ли на крылечко по случаю того, что нас, наконец-то оставили в покое? - предложил Несс. - У меня как раз осталось две последних сигареты.
- Ты бросаешь? - спросила Кэсси.
- А вот и не знаю. Иногда бывает неохота, - Несс исчез в коридоре.
Синяя, тихая ночь чуть не заставила их забыть об изначальной цели.
Где-то щелкнуло, и Кэсси насторожилась. Потом оттуда же свистнуло.
- Птица, - прошептал Несс. - Петь собирается.
Они послушали соловья.