Северная Америка уже объединилась в Северно-Американский Союз, а доллар США активно уходил из обращения, заменяясь новой мировой валютой — Амеро.
«Эндшпиль» — проект глобального порабощения в первую очередь разума человека вступил в свой завершающий этап. И у нас оставалось совсем мало времени, чтобы предотвратить это, пока изменения в мире ещё обратимы.
— Что же вы собираетесь предпринять? — спросил я напоследок, когда наш собеседник закончил свой рассказ.
— Мы уже давно, но безрезультатно пытались информировать людей о происходящем. Но это не имеет должного воздействия. Люди слепы к проблемам всемирного глобализма, их занимают больше собственные проблемы, вызванные давно устаревшей денежной системой. Мы пытались продвигать идеи новой системы, основанной на технологиях и на естественной потребности человека в труде. Но труде не рабском и однообразном, а творческом. Видите ли, у человечества достаточно технологий и механизмов, чтобы навсегда забыть о физическом труде, а на Земле столько природных богатств и чистой энергии, что ими можно было обеспечивать даже 20 миллиардов человек практически бесконечно.
Мы хотели внедрить эту систему, но теперь демократически это уже не получится. Однако у нас есть и другой план, последнее средство, которое, пожалуй, единственное ещё может помочь, — он задумчиво посмотрел на меня и резко переменил тему. — Знаете, это поразительное совпадение, что вы — снайпер, причём с боевым опытом, — оказались здесь. Возможно, это даже судьба. Думаю, вы сможете нам помочь в осуществлении нашего плана.
— О чём вы? — уже догадывался я, что он имеет в виду.
— Пока что я не имею возможности изложить наш план, но, весьма возможно, что вам придётся заняться тем, что вы умеете делать. Вы понимаете о чём я.
Юля настороженно посмотрела на него, а затем на меня:
— Нет, — замотала она головой и тихо добавила. — Ты не станешь этого делать.
— Боюсь, выбора у вас нет, — сказал Ричард, взглянув на меня. — У нас есть только один шанс остановить их и для этого потребуется применение силы и люди, которые способны это сделать. Особенно, такие, которые имеют опыт боевых действий. Подумайте, возможно, в Ваших руках судьба человечества. Стоит ли ради этого рискнуть и обрести свободу? Или же вы хотите, чтобы всё осталось таким, и вы станете рабами в руках мировых империалистов? И тогда вы уж точно не будете считать себя свободными, а когда состаритесь и, оглядываясь на свою рабскую жизнь, будете винить себя, что не предотвратили всего этого, будет уже слишком поздно. Кроме того, это, пожалуй, единственный путь обрести новую жизнь для вас. Новые системы безопасности уже не позволяют нам подделывать документы, и в этом мы бессильны помочь вам. Вскоре и вся наша организация может оказаться под угрозой разоблачения. Если о нашем местоположении узнал русский шпион, то ЦРУ узнает об этом в любом случае — это лишь вопрос времени. И тогда всем нам придёт конец, — он вздохнул. — Я бы и сам пошёл на это дело, но в жизни не держал в руках оружия. Так что, прошу вас, помогите себе, а, вместе с тем, и всему человечеству.
Я обернулся к Юле и, притупив глаза, посмотрел на её руки, сжатые вместе в кулачки. Кажется, она поняла, что я уже принял решение. Я поднялся и, присев на колено возле неё, обнял её, прижав голову к своей груди. Она тихо заплакала, тоже обхватив меня.
— Не плачь, — мягко произнёс я. — Ты же знаешь, я должен это сделать.
Через две недели я вернулся в это же место.
Всё это время мы жили в неприметной гостинице за чертой города, где нас разместила организация. Там я и оставил Юлю, вместе со всеми нашими немногочисленными сбережениями. Она, конечно же, хотела поехать вместе со мной, но собрание было закрытым, и присутствовать на нём можно было лишь участникам, как я полагал, будущего переворота. К тому же я не хотел подвергать её излишней опасности: кто знал, может, за нами уже следят и разоблачение нашей группы не за горами?
На этот раз мне открыли без лишних вопросов. Я прошёл внутрь, где меня уже ждал Ричард. Он провёл меня к остальным в небольшой зал, где на плотно приставленных друг к другу стульях сидело около двух десятков мужчин.
Все крепкие, возрастом 25–40 лет, похоже, прослужившие в армии не один год. На фоне их я, наверное, казался юнцом, но по части боевого опыта мог дать им не малую фору.
— Отлично, теперь все в сборе, — плотно закрыл за мной дверь Ричард, пройдя в основание зала, где на стене висела карта какой-то местности. — Для начала, я хотел бы предупредить всех вас: всё, что вы здесь увидите и услышите, является секретной информацией. Разглашение даже части её может сорвать нам все планы и похоронить последнюю возможность победить врага. Я надеюсь, что вы не подведёте нас, ведь мы, скажу без преувеличения — последняя надежда свободного человечества, — он сделал паузу, после чего добавил. — А теперь передаю слово капитану Рожковец — командующему всей операцией. Он отправится вместе с вами и будет координировать действия на месте. Прошу вас, капитан.
Он сел, а вперёд вышел мужчина лет под сорок. Коротко подстриженный, с военной выправкой и крепким командным голосом. Его английский был несколько хуже, да ещё и с явным польским акцентом.
— Вы все знаете, что такое боевые действия, не раз держали в руках оружие, а у многих из вас имеется не малый боевой опыт, — начал он. — Поэтому буду краток: наша задача не из простых, но если будем действовать быстро и слажено, сможем выбраться живыми и невредимыми. Итак, наша цель — бункер, расположенный в Уральских горах России, а именно объект Белорецк-16. Этот бункер — сложная подземная система коммуникаций, целый город под землёй. Здесь находятся рычаги управления всем оборонным комплексом России, а именно управление запуском межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками. Это — бункер предназначался для глав правительства, но им, к сожалению, не успели воспользоваться. В настоящее время там работает отряд американских сапёров, намеревающихся проникнуть внутрь и уничтожить комплекс. Они помогут нам пробраться внутрь, разминировав окружающие его минные поля и автоматизированные крупнокалиберные пулемёты, расположенные на подступах.
Сердце комплекса находится очень глубоко под землёй, но попасть туда невозможно, не зная кодов допуска. У американцев их нет, но нам удалось их раздобыть. Вы спросите, для чего нам это надо, ведь все наземные комплексы запуска ядерных ракет уже подконтрольны врагу? И будете правы и неправы одновременно: наземные комплексы действительно уже отключены и мы не сможем ими воспользоваться. Но есть ещё ряд комплексов, о которых американцы не знают, точнее, они знают, что они есть, но не знают об их месторасположении. Это — подводные стартовые платформы «Скат», оснащённые межконтинентальными баллистическими ракетами УР-100Н с шестью разделяющимися управляемыми боеголовками. При активации системы и определении координат целей, платформы всплывают на поверхность, выпускаются ложные цели, призванные ослепить противоракетную оборону противника, после чего через несколько минут ядерные ракеты с тремя боеголовками на борту устремляются в избранном направлении. Мощность зарядов по 550 килотонн каждый.
От себя добавлю, что это будут точечные удары по различным объектам, находящимся в разных частях света. Основная часть их будет направлена на уничтожение лидеров корпораций, которые были уличены нами в глобалистских настроениях, а так же главных объектов, в которых сосредоточены их богатства. Это Федеральный банк в США, Международный Валютный Фонд, Организация Объединённых Наций и т. д.
К сожалению, без жертв со стороны мирного населения не обойтись. Такие районы как Манхеттен города Нью-Йорк, Сити Лондона — финансовые центры, Ватикан — религиозный центр, Вашингтон (Округ Колумбия) — военный центр, сосредоточения сотен мировых финансовых группировок, нефтяные магнаты и многое другое, всё это частично или полностью придётся уничтожить. Да, это миллионы жертв. Но я хочу, чтобы вы знали, прежде чем приступите к делу, что это последний возможный метод в данной ситуации. Иначе, погибнет ещё больше ни в чём неповинных людей, в то время как преступные главари останутся жить. Вы должны признать, что, как и в любой другой войне, невинные жертвы всегда будут, и с этим приходится мириться. Однако мы попытаемся свести эти жертвы к минимуму. И точности русских ракет для этого хватит.
А теперь перейдём к подробностям: выезжаем завтра утром. Автобус доставит нас, как туристов, в Польшу, где мы сядем на грузовой самолёт. Он направляется в Японию, так что его курс будет проходить как раз над нужной нам местностью. Примерно в пятидесяти километрах от цели самолёт снизится, и мы прыгнем с парашюта. Не волнуйтесь, это будет не сложно. Для тех, кто ещё никогда не прыгал, я объясню, как это делается позже.
Отдельным грузом на борту будет находиться оружие, которое мы возьмём с собой. К сожалению, мы не сумели отыскать оружие советского производства, более привычное для некоторых из вас, но у нас есть неплохие винтовки и автоматы американского производства. Всё пристрелено и работает исправно.
После приземления собираемся и незаметно следуем к цели. Путь не близкий, но если прыгать ближе, нас могут засечь.
К моменту, когда мы подойдём к бункеру, нам передадут окончательные координаты целей, после чего начинаем атаку, — он подошёл к карте и взял в руки линейку. — Группа снайперов занимает вот эту высоту. До цели расстояние составит примерно 200–300 метров. По команде они уничтожают живую силу противника. В это же время остальные приближаются к цели с флангов и с тыла здесь и здесь, — показал он. — Будьте осторожны: минные поля и заградительные пулемёты, а так же некоторые неизвестные нам ловушки, могут быть не обезврежены. По этой причине у всех русскоговорящих членов группы будут коды активации и запуска ракет.
Скорее всего, нам не удастся застать противника врасплох, и они вызовут подкрепление. Поэтому, как только бункер будет захвачен, все незамедлительно должны спуститься вниз и задраить люк. Одна из ракет придётся прямо по бункеру, чтобы уничтожить всех, кто приблизится к нам. Радиационный фон станет безопасным уже через несколько часов после взрыва, и мы сможем выйти наружу и скрыться в горах.
Вот вкратце план наших действий. На месте проработаем его более детально, с учётом местных факторов. На этом всё. Никому за пределы здания не выходить! По защищённой линии вы сможете связаться со своими родными и близкими, но ни в коем случае не упоминайте каким-либо образом о том, куда вы направляетесь, и что вы сегодня слышали — это приказ!
В этот момент со своего места встал Ричард, обратившись ко всем нам:
— Ещё раз хотел бы поблагодарить всех за то, что вы с нами в этот трудный час. От вас зависит судьба человечества, в ваших руках возможность освободить мир от оков мирового глобализма. Удачи!
Вечером мне разрешили позвонить в гостиницу, где осталась Юля. Лишь только намекнув, что мне придётся на некоторое время оставить её, она всё поняла и горько разрыдалась, впрочем, не пытаясь меня остановить. Я не стал вдаваться в подробности, как того и хотел Ричард, а только сказал, что ухожу далеко и, возможно, более месяца — двух меня рядом не будет. На чём время нашего разговора истекло и, попрощавшись, я повесил трубку. Теперь, пока я не вернусь обратно в Европу, о возможности хотя бы услышать голос Юли можно было забыть.
Ночь я провёл здесь же в оборудованной в одном из помещений фабрики казарме, среди других военных. Они о чём-то говорили друг с другом, играли в карты и смотрели видео по ноутбуку. Я же оставался наедине с самим собой, неподвижно лежа в койке и глядя на высокий потолок, на котором развесил свою паутину маленький паучок. Лишь один раз на меня обратили внимание, спросив, кто я такой. Я ответил просто:
— Снайпер.
После чего меня больше не беспокоили.
В шесть часов утра, мы уже выезжали.
Автобус заехал прямо на территорию фабрики: двухэтажный, с затемнёнными стёклами роскошный Мерседес — у нас в таких разве что туристы-иностранцы ездили. Впрочем, именно ими мы и должны были стать на некоторое время.
Мы выехали из города, направившись далее в совершенно неизвестном направлении. В автобусе была своя уборная, так что мы не останавливались. Очень скоро автобус осточертел всем нам, но останавливаться было нельзя — всё было расписано буквально по минутам, и мы не должны были где-либо задержаться.
Поздно вечером, на следующий день мы приблизились к неизвестному городу и, не заезжая в него, свернули к авиапорту. Там автобус подъехал прямо к самолёту — огромному грузовому «Руслану», куда мы быстро пересели, расположившись по бокам огромного корпуса.
Только мы взмахнули в воздух, как капитан Рожковец принялся рассказывать о премудростях прыжка с парашютом, после чего разобрали оружие и стали спешно готовиться к прыжку. Самолёт должен был оказаться над местом высадки уже через пять — шесть часов.
Мне, как снайперу, вручили специально окрашенную в белый цвет американскую винтовку М40 с глушителем и десятикратным оптическим прицелом. Через такой прицел мне уже приходилось однажды смотреть на врагов, так что это для меня было не ново.
Правда, были и существенные отличия. На вертикальном маховике теперь было не расстояние, а минуты, в каждой минуте — четыре щелчка, причём эти маховики крутились также в противоположные, чем на прицеле ПСО-1 стороны и если на вертикальной шкале к этому было не трудно привыкнуть, то при введении поправок на ветер можно было легко ошибиться. К тому же, эти минуты учитывались здесь по-другому, отчего для экономии времени на всевозможные объяснения, мне просто вручили таблицу, где указывалось при какой силе ветра и расстоянии, какие поправки вводить. Но одно здесь всё-таки было удобно: на прицельных чёрточках были деления по вертикали и горизонтали. Одна точка в виде эллипса равнялась одной четвёртой минуты, а расстояние между ними — трём четвёртым. Это позволяло более точно определять расстояния до цели, хотя лично мне больше нравилась прицельная сетка ПСО-1.
Кроме винтовки мне выдали небольшой пистолет-пулемёт, новый маскхалат белого цвета, несколько гранат и необходимое в пути снаряжение, включая спальный мешок, сапёрную лопатку, сухпайки, флягу с водой и набор из миски, чашки и ложки для еды — всё упаковано в мешки белого цвета.
Маскхалат отличался удобной матерчатой маской, хорошо скрывающей лицо и свисающими с рук, ног и спины белыми лоскутами, отлично скрывающими все движения при выдвижении на позицию по снегу.
Вскоре самолёт уже был над местом высадки. Пилот снизил скорость и начал быстро спускаться до предельно возможной для прыжка высоты.
По часам уже наступил старый Новый год, и вспоминалась старая примета: как встретишь год, так его и проведёшь. И мы делали то, что должно было кардинальным образом изменить наши жизни, да что там наши жизни — целый мир. И эта борьба могла закончиться либо нашим поражением, либо полной победой. Все прекрасно понимали, что, возможно, не всем удастся выбраться отсюда, но надежда на Новый мир была важнее, чем все мы вместе взятые. Ведь если попадается возможность изменить мир к лучшему, и ты способен это сделать, то нужно действовать, даже, несмотря на опасность. И намного более остро ощущаешь это, когда понимаешь, что если не получится у тебя, второго шанса уже не будет ни у кого.
Поэтому прыгать никто не отказался, даже я, ни разу не пробовавший этого делать.
С хвоста самолёта открылся грузовой люк, и один за другим мы выпрыгнули в сумрачную темноту приближающегося утра. Воздух был ледяным. Это ощущалось даже через тёплую куртку и защитные кислородные маски, призванные оградить нас от резкого холодного воздуха, который мог обжечь наши лёгкие.
Страх сковывал движения, когда я подошёл к грузовому люку и посмотрел вниз на проносящуюся внизу тёмную поверхность земли. Но сзади уже напирали остальные и, сделав шаг вперёд, я прыгнул и меня сразу же подхватил мощный порыв ветра. Как камень, я полетел вниз. Пронзительный холодный ветер пронизывал меня насквозь. Казалось, словно, я вновь оказался в ледяной пучине и с невероятной скоростью погружался в неё всё глубже и глубже.
Досчитав до пяти, я дёрнул за кольцо, резко затормозив скорость падения. Адреналин прямо-таки бурлил в моей крови, и хотелось закричать во всё горло от неведомых доселе ощущений.