Взрыв в коридоре сотряс все здание, послышался бешеный вой зомби – значит, он не был уничтожен. Я знал, что вор превосходный лучник, посланные им стрелы очень точно поражали цель. Поэтому казалось странным, что мертвяк выдержал огненную атаку. Зажав в кулаке бутылочки, я твердо решил окатить святой водой любого, кто осмелится переступить порог комнаты.
Гарретт открыто стоял в дверном проеме (между тем отвратительные шаркающие шаги быстро приближались) и отскочил лишь в тот момент, когда тварь почти настигла его. Когда мертвяк вознамерился войти в комнату, я швырнул в него оба флакона, угодившие в грудь и в плечо, и он опять громко взвыл. К моему ужасу этого снова оказалось недостаточно и пришлось спешно отпрыгнуть от обернувшегося ко мне ходячего трупа, который уже замахнулся рукой для удара чудовищной силы. Краем глаза я заметил что-то полыхающее и тут вторая оненная стрела ударила в грудь зомби, наконец-то разнеся его на куски. С секунду я пялился на то место, где отвратительное создание обратилось в прах, потом обеспокоенно посмотрел на Гарретта. Он опустил лук, ответив мне серьезным взглядом и, подойдя к двери, запер ее. Во всем доме стало абсолютно тихо и поскольку шум борьбы не привлек других нежеланных визитеров, можно было надеяться, что мы снова находились только среди живых.
Гарретт опять подскочил к окну, не выпуская лука из рука, и поглядел наружу. Он выглядел задумчивым и в таком состоянии лучше было его не беспокоить. Однако я все же спросил:
– Этот, кажется, был посильнее прочих, правда?
В ответ последовал только слабый кивок. У меня в голове вертелась целая куча вопросов, но, судя по выражению его лица, не время было сейчас их задавать. Поэтому я молча выглянул из окна. Очень медленно горожане брали верх над отвратительными пришельцами, спустя некоторое время поток мертвяков совсем иссяк. Я лег досыпать, лишь когда всполохи на ночном небе угасли и на улицах вновь воцарился покой.
Однако одна мысль не давала уснуть – как мерзкая тварь сумела зайти в наш дом, когда внизу буквально кишели стражники, взбешенные хаммериты и до зубов вооруженные граждане? Почему она так стойко сопротивлялась нашему оружию? Или этот зомби совсем не случайно оказался здесь?
Беспокойно перевернувшись с боку на бок, я посмотрел на лежащего без сна Гарретта. За окном опять повисла обычная тьма и тишина. Закрыв глаза, я надеялся не увидеть никаких снов, но не тут-то было.
Дикие картина сражений людей и мертвяков проплывали перед глазами. Среди прочих защитников бились рука об руку Торбен с Дэниелем. Сам я стоял на улице перед домом, пытаясь отбить атаки монстров с помощью святой воды, но с ней что-то было не в порядке. Мне стало ясно уже после броска первой бутылочки, что содержимое сосудов абсолютно бесполезно. „Ты не можешь сам благословить воду“, мелькнула мысль, „ты же не священник...“ Внезапно я оказался в склепе Св.Квинтуса и передо мной зиял неприятной темнотой тайный проход в стене. Взгляд мой искал Гарретта, но тщетно – его не оказалось рядом и мне приходилось в одиночку противостоять этому мраку. Я упирался, пытаясь сделать шаг назад – проход казался бездонной дырой, жаждущей навеки проглотить меня. Мне почти удалось отойти оттуда, как вдруг что-то с силой ударило меня по спине между лопаток и я с криком рухнул куда-то в глубину. На какое-то время спутанные картины пропали, но вот опять передо мной предстал открытый саркофаг, а кругом расстилалась нероглядная тьма. Кто-то сбил с него резьбу и я почувствовал босыми ногами боль от валявшихся на полу осколков, когда с неуверенностью приблизился и осторожно заглянул внутрь. Темное, безжизненное тело в саркофаге пока еще не начало разлагаться. Лица я не разглядел – голова покойного была повернута в сторону. Палец правой руки, лежащей на груди поверх левой, украшало кольцо с двумя обтекающими друг друга символами. Перегнувшись через край, я осторожно ухватился за кисть, пытаясь снять его с покойника. Рука была очень бледной и такой же холодной, как пол под ногами. Я вздрогнул. В этот самый момент труп повернул голову и уставился на меня раскрытыми мертвыми глазами. О ужас – из саркофага на меня смотрело мое собственное лицо! Заорав, я отшатнулся и упал. От этого падения беспокойный сон мгновенно сменился явью.
Утреннее солнце посылало в комнату несколько лучей, заставлявших сверкать морозные узоры на окне. Одевавшийся возле своей кровати Гарретт в замешательстве смотрел на меня.
– Ты опять кричал.
Ничего не ответив, я просто закрыл глаза, чувствуя себя глубоко несчастным. Лишь спустя время я сел на лежанке, подперев руками голову. Гарретт закончил с гардеробом и тоже сел на кровать – не задавая вопросов, он молча ждал.
– Должно быть... я и есть тот самый пятый... – слова застревали у меня в горле.
Вор посмотрел на меня серьезно и внимательно, но опять ничего не сказал.
– Я видел самого себя... в саркофаге... мертвого.
Его взгляд сделался задумчивым, а вместо ответа снова последовала тишина. Я был благодарен ему за это. Несколько долгих минут спустя он спросил с расстановкой:
– Хочешь сказать, что этот сон точно такой же как и два предыдущих?
Я с удивлением поднял голову.
– Нет. В этом все было по-другому.
– Так почему же ты думаешь, что он означает то же самое?
– Но что тогда он означает?.. – беспомощно потряс я головой.
– Может быть, совсем ничего, – пожал плечами Гарретт. – Или это предостережение. Но что от этого меняется?
Поразмышляв таким образом, я почувствовал себя легче. Он прав – у меня предостаточно причин для того, чтобы видеть кошмары и необязательно все они должны быть вещими снами. Пока я не знаю точно, что то или иное видение имеет смысл, не стоит впадать в панику. Возможно, всего лишь страх и события прошлой ночи вызвали эту сумятицу у меня в голове.
– Поднимайся. Сегодня нам предстоит долгий путь.
Из Города мы шли на север уже знакомым мне путем. Улица была еще не разъезжена и там лежал толстый слой снега. Кое-где он совсем исчезал, чтобы опять возвыситься сугробами под ногами. От этого экстремального марша по глубокому снега я весь вспотел несмотря на трескучий мороз, пока мы добрались до церкви Св. Квинтуса.
Старое здание, освещенное зимним солнцем, сегодня выглядело немного приветливее, чем в наш прошлый визит. Могилы превратились в белые холмики нетронутого снега и даже сами руины прикрыло толстое белое одеяло. Обвалившаяся местами крыша поскрипывала от непомерной тяжести и, казалось, готова была рухнуть в любой момент.
Когда мы приблизились к церкви, стая черных птиц слетела с ее балок, немножко напугав меня. Трепет множества легких крыльев был единственным звуком, нарушившим абсолютную тишину Св. Квинтуса. Замерзшее озеро матово мерцало, а лежащая на протвоположной стороне застыла, словно ландшафт на гравюре. Лишь подымавшиеся кое-где из труб дымки разрушали эту иллюзию. Между тем Гарретт находился уже внутри церкви.
Сквозь дырявую крышу и выбитые рамы нанесло уйму снега, так что сугробы громоздились не только перед входной дверью, но и далеко в нефе. Дыра в полу являла собой резкий контраст с искрящейся белизной и напомнила мне сцену из недавнего сна, отчего в животе неприятно заурчало. Вор пустил стрелу в низко нависавшую балку и по лиане спускался в склеп. Отбросив все мысли, я просто скользнул следом за ним.
Сегодня здесь все выглядело намного более мрачным, чем в прошлый раз – снег залепил все большие и маленькие отверстия в крыше и теперь сюда не проникало ни лучика света. Но мой спутник, будто предвидев подобную возможность, прихватил с собой факел. Постепенно робкое мерцание превратилось в яркий потрескивающий источник света, полностью осветив маленькое помещение.
Мы с Гарреттом сразу направились к той самой нише с обсидианом. Вытащив из кармана медальон, он изучающе разглядывал его, а затем вложил в замок. Странные камешки на древнем ключе беспрепятственно скользнули в свои углубления. Поначалу было тихо, но затем раздался отдаленный грохот и стена перед нами как будто задрожала. Я испуганно отступил назад. Шум мало-помалу стих, но ничего не произошло. В удивлении я смотрел на стену, которая сейчас совсем не тряслась и казалась несокрушимой. Гарретт подождал пару секунд, ответил на мой ошарашенный взгляд легким покачиванием головы и потянул ключ назад. Но стоило ему коснуться медальона, как вся стена вместе с замком почти беззвучно ушла в пол, открыв широкий проем.
Я оторопел; если что-то подобное и происходило с моим спутником, то внешне он никак это не показал. Спрятав артефакт, вор пытался осветить темное пространство, лежащее за входом. Понадобилось достаточно много времени, чтобы убедиться – никакая ловушка не подстерегала незваных гостей за порогом. После этого Гарретт отважился сделать шаг внутрь. Факел осветил широкий проход – без каких-либо украшений, но его черные каменные стены были гладкими как стекло. Переступив порог, я увидел символы, которые неведомая сила словно вплавила в камень, в любом случае их не написали и не сделали инкрустацию. Когда свет падал на стену, буквы коротко вспыхивали, чтобы затем снова исчезнуть. Я узнал письмена Предков, выполненные в своеобразной манере (прежде всего потому, что не понял ни слова). Гарретт тоже остановился, сосредоточенно разглядывая их. Лицо его омрачилось.
– Что тут написано? – озабоченно спросил я.
– Не имею ни малейшего понятия. Это таэлин.
Вор очень внимательно осматривал проход, пока мы по нему продвигались. Я как мог старался не мешать. Через пятьдесят метров покатый пол закончился лестницей, ведущей во тьме в неведомые глубины. Мне почудился чей-то шепот и я в испуге заозирался по сторонам, но кроме нас тут никого не было. Гарретт бросил на меня быстрый вопросительный взгляд:
– Тут что-то есть?
Я без слов качнул головой и он снова направился к лестнице. Гарретт явно ей не доверял. Ступени были сделаны из того же гладкого камня, что и стены прохода и в них тоже появлялись буквы, стоило лишь поднести туда факел. Я ощущал, что Гарретт недоволен увиденным. Это означало: он не замечал ничего, что намекало бы на западню, однако его инстинкт говорил об обратном.
В конце концов он снял с плеча лук и послал вниз огненную стрелу. Она прянула во тьму, оставляя за собой светящийся след. Довольно долгая тишина вызвала беспокойство, но вот наконец прогремел взрыв. Вспышка слабо озарила стены вокруг лестницы, и в этом свете мы различили, что они не имеют ни швов, ни выступов, ни каких-нибудь других неровностей. Вор нахмурился еще сильнее, но, вздохнув, начал осторожно спускаться. Его нервозность передалась и мне – я физически ощущал ее, поскольку устремился за ним следом.
Медленно, очень медленно мы уходили все ниже и хотя пока ничего не произошло, недоверие моего спутника никуда не делось. Его движения были выверены и контролируемы, а чувства невероятно обострены. Я старался как можно тише и медленнее передвигаться следом, чтобы не отвлекать Гарретта.
Могу поклясться, что в этот момент опять услыхал о чем-то шепчущие голоса, но стоило прислушаться или повернуть голову, как они пропадали словно фантомы. Может, просто нервы расшалились. Я выяснил, что буквы в стенах вспыхивали не только от света – касание рукой вызывало тот же эффект. Очень хотелось знать, что же они все-таки означают.
– Мне это не нравится... – пробормотал тихо Гарретт.
Мы преодолели почти половину лестницы, оставшийся позади участок скрылся во тьме, а впереди тоже было ни зги не видно. Я радовался тому, что примерно знал, как далеко тянется этот проход * откуда он знал? Помножил скорость стрелы на время с момента пуска до взрыва? А он это умел? и подбадривал себя мыслью о том, что неприятный спуск скоро закончится. Меньше всего мне хотелось остаться здесь заживо погребенным.
Возле моего правого уха раздался отчетливый шепот. Я резко обернулся, и воцарилась тишина. Там не было ничего, однако краем глаза мне удалось различить гаснущие символы. Сейчас глянцевую черноту стены ничто не нарушало. Я протянул руку – скрытые письмена снова отчетливо проявились, однако оставались для меня полной бессмыслицей.
Остановившийся Гарретт наблюдал за моими махинациями.
– Что такое?
– Вы ничего сейчас не слышали?
– Что именно?
– Шепот.
Он покачал головой, пристально глядя на меня.
– Это был человеческий голос?
Я обдумывал этот вопрос. Да, шепот явно принадлежал человеческому существу, хотя невозможно было точно определить, кому именно – мужчине или женщине. Я кивнул.