Снова я задумался. Слова звучали отчетливо, но смысл мне был непонятен.
– Думаю, это какой-то чужой язык...
Вздохнув, Гарретт продолжил путь вниз. Пока мы спускались все глубже и глубже, я обеспокоенно прислушивался к звукам позади. Но единственными звуками между черных стен были наши собственные шаги и потрескивание факела. Озабоченно я приглядывался к нему – не стал ли его свет слабее? Не собирался ли он погаснуть?
Эти мысли на несколько секунд отвлекли меня, поэтому я перепугался до смерти, когда опять раздался этот шепот. Но в это раз уже не сделал прежней ошибки – не стал сразу оборачиваться, стараясь не расклеиваться и ни к чему не прислушиваться. Через секунду шепот стих, но тут же вернулся, но сейчас он звучал уже не за моей спиной. Мне сразу стало ясно, что странное явление никуда не исчезало, оно постоянно пребывало в этих стенах и каждый мог его услышать, если был способен на это. Со всех сторон наплывали диковинные слова неведомого мне языка и если совсем освободить голову от мыслей, то казалось, будто звучат сразу несколько голосов. Я остановился. Хотя мои глаза не смотрели в ту сторону, я взмечал, как зажигались символы, складывались в слова и снова гасли. Стены вокруг словно пульсировали от этих вспышек. Теперь в этом не было ничего угрожающего, наоборот – казалось красивым. Я внезапно понял – ведь это те самые наложенные Магами чары, препятствующие выходу погребенного внизу Зла.
Гарретт успел порядком отдалиться, свет его факела уже едва достигал меня, когда вор заметил, что я замер на месте. А меня больше не страшил мрак – проход перестал быть темным. Сбитый с толку Гарретт смотрел снизу на мою блаженную улыбку. Это заставило меня вернуться к реальности и мерцающие вокруг огоньки исчезли. С виноватым видом я спустился к нему.
– Это защищающее волшебство. Символы в стенах вспыхивают и голоса шепчут слова.
– Голоса?
– Они вокруг нас.
Гарретт с сомнением оглянулся.
– Ты начинаешь меня беспокоить, Тим...
– Я не спятил! Это можно увидеть, если не присматриваться и услышать, не прислушиваясь... – уже произнося эти слова, я осознал, насколько безумно они звучат.
– Мы должны сделать все возможное, чтобы закончить здесь нашу работу, – вор с сочувствием посмотрел на меня.
Замолчав, я уставился в пол. Он поднял факел и скептически поглядел на символы в стенах, затем пошел дальше, все такой же сконцентрированный и осторожный как и в самом начале спуска.
Достигнув конца лестницы, мы оказались в тупике – монолитная стена преграждала путь. Но хотя она тоже была из темного гладкого камня, однако на ней не вспыхивали никакие загадочные строки. В свете направленного на нее факела я различил на ней пять различных символов. Гарретт задумчиво рассматривал их.
– Эти слова мне знакомы... Хален, Терен, Фонор ... все они тут. – указательным пальцем он провел по контуру одного из символов. Тот вдруг ярко засверкал и вор резко отдернул руку.
– Могу себе представить, что произойдет, если мы опростоволосимся...
Я лишь беспомощно хлопал глазами, глядя на стену и силясь понять, о чем это он. Заметив мое состояние, Гарретт спокойно пояснил:
– Если мы правильно активируем символы, то стена откроется, могу спорить на что угодно. А вот если допустим ошибку, то...
Я счел за лучшее не думать о том, какой сюрприз приготовили маги для непрошенных гостей. Гарретт опять разглядывал вытащенный из кармана медальон.
– Огонь и вода... * ясно как день – без пол-литры здесь не разобраться
Здесь, внизу, ничто не указывало на эти два элемента. Я не нашел никакой связи, у Гарретта дела тоже шли не лучше. Он сосредоточенно смотрел на знаки.
Поскольку ничего, способное помочь в этом деле, не приходило в голову, то я решил думать о Дане. Во время нашей последней встречи она выглядела такой измученной... То ли она так сильно утомилась, выискивая для нас информацию, то ли обучение Магии давалось столь тяжело? Магия Воздуха... что бы это ни означало, для меня сие понятие по-прежнему оставалось тайной за семью печатями. Может, они умеют повисать в воздухе? Мне очень хотелось проникнуть в одну из Башен и поглядеть, чем они там занимаются. * ишь какой любопытный Но лучше не в эту Башню Воды, тем более если слова Гарретта – правда... и не в Башню Огня. * самая красивая Башня у его подружки, ИМХО
Внезапно меня осенило.
– А ведь Езекил сказал, что очертания Крепости совпадают по форме со знаком Змеи, так ведь?
Гарретт сразу же уловил ход моих мыслей.
– Какая-никакая, а идея. Вот только мы не знаем, какой звезде соответствует каждый элемент, Хамаен в центре не берем в расчет. Таким образом, это слово уже исключается.
Я вспомнил точный перевод имен: Воин и Алхимик, Ученый и Священник, и попытался найти связь.
– Если бы я устанавливал порядок символов, то соотнес бы огонь с Воином... – произнес Гарретт скорее для себя, чем обращаясь ко мне. Он закрыл глаза и стало понятно, что он пытается сравнить созвездие с контурами Крепости, начиная с Башни Огня. Я попробовал сделать то же самое, но во-первым уже успел забыть, какая из звезд носила то или иное имя, а во-вторых мне не хватало воображения при попытке сравнить обе этих картины – не получалось мысленно вертеть их под разными углами. Для этого мне требовалось где-нибудь их нарисовать. А вот у Гарретта с этим, похоже, совсем не было проблем.
– Так, но тогда это означает, что Терен – Огонь, Воин и запад, Саэнар – Земля, Алхимик и юг, Фонор – Вода, Ученый, восток и Хален – Воздух, Священник, север...
Озадаченный сложностью таких комбинаций я вытаращился на него. Не замечая моего удивления, он положил правую руку на символ Терен, а левую – на символ Фонор. Оба тут же лучисто вспыхнули. Потом все символы на стене погасли и раздался тот же грохот, что и тогда в склепе. Я инстинктивно втянул голову в плечи – сейчас собственная идея уже не казалась мне блестящей. Но проход не обрушился – вместо этого шум понемногу смолк и стена беззвучно исчезла в полу.
Поток воздуха рванулся мне навстречу, словно открывшаяся комната глубоко вздохнула. Там не оказалось никакого убранства – просто круглое помещение с куполоподобной крышей, которая (так же как и пол со стенами) была глянцевито-черной. Повсюду пестрели письмена. В середине находился пьедестал, похожий на низкую черную колонну. На нем покоился плотно запечатанный сосуд из темного камня.
Я было вздохнул с облегчением, но Гарретт, похоже, остался недоволен увиденным. Подойдя поближе к урне, он подробно оглядел ее. Сначала я решил подождать его у входа, но любопытство, как обычно, взяло верх и вот я уже в комнате.
Теперь мне уже не нужно было напрягаться, чтобы различить шелест голосов и лучащиеся символы. Приблизившись вплотную, я вместе с Гарреттом разглядывал урну и медленно провел кончиком указательного пальца по гладкой холодной поверхности. Внезапно у меня закружилась голова и на секунду пол ушел из-под ног. Мгновенно среагировавший Гарретт успел подхватить меня. Медленно сползая на пол я смотрел на его озабоченное лицо. Потом все расплылось и перед глазами возникла другая картина.
Я знал, что все кончено. Слишком много врагов. Они сломали мою защиту и теперь с жуткой отрешенностью устремились ко мне. Ни одна из моих тварей не смогла бы теперь меня защитить. Я осознавал, что в одиночку не выстою против коалиции Магов Братства Руки и священников-хаммеритов. Одним из первых через ворота ворвался Аристайдес – с мечом в руке и с горящими гневом глазами. Я бросил навстречу его отряду целую толпу своих чудовищных защитников. Но силы мои иссякли – они были способны лишь чуть-чуть сдержать нападающих, но не остановить их. Может, это и к лучшему. Я уже давно перестал видеть во всем какой-то смысл. Книга... лучше бы я оставил ее там, где нашел. Он сожрала мой дух, именно об этом предупреждали старики. Тех людей, что были некогда мной любимы и безвозвратно утеряны, она не смогла вернуть. Мня себя богом, я сделался марионеткой Сил, безрассудно освобожденных мной. Я должен был ее уничтожить, пусть этот поступок будет последним в моей жизни. Лишь я один мог сделать это. Прижав к себе книгу, я пытался добраться до ревущего пламени огромного камина в моем кабинете.
Пробивший себе путь Аристайдес швырнул в меня пылающий шар чистой энергии. Будь у меня силы, я бы с легкостью отразил эту атаку, но не теперь – огонь ударил мне в грудь, свалив на пол. Книга выпала из рук. Я пытался снова встать на ноги, но было уже слишком поздно. Мой противник ожесточенно занес меч над головой, а я не мог избежать смертельного удара. Вспышка боли была короткой.
Лицо Гарретта казалось страшно озабоченным, когда я открыл глаза, глядя на него. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, где я нахожусь и кто я. Пребывая в полной растерянности, я совершенно четко знал, чьими глазами увидел все происшедшее. Но откуда взялось это видение? Неужели душа покойного из этой урны сумела установить со мной контакт? Был ли он все еще здесь, или же это всего лишь отдаленное эхо, которое мне удалось уловить?
Самым страшным казалось то, что в этот момент помутнения сознания я уже не являлся простым наблюдателем, а действительно стал им – думал как он, чувствовал как он и его воспоминания стали моими. Как будто видение стерло мое „я“ и на время заменило его разумом другого человека.
Гарретт ни о чем не спрашивал. С испытующим взглядом он помог мне встать на ноги. Кивнув, я тем самым хотел сообщить ему, что снова чувствую себя нормально. В его взгляде сквозило сомнение, однако вор отвернулся от меня, чтобы продолжить осмотр колонны с урной. Кроме них в помещении больше ничего не оказалось – ни намека на то, что здесь раз и навсегда упокоилось великое Зло.
Ноги мои были все еще ватными, когда я прислонился к стене, чтобы хорошенько подумать. Почему произошли эти убийства? Ведь здесь внизу все казалось нетронутым. По-моему, колдун не выходил из своего склепа и урна казалась надежно запечатанной. Если он хотел вернуться в мир в своем прежнем телесном обличье, то должен был освободиться из этой тюрьмы.
У Гарретта появились те же мысли, ведь он убедился, что урна не пуста, когда, к моему величайшему ужасу, открыл ее и заглянул внутрь. Если я ожидал увидеть вырвавшегося на волю жуткого духа, то сильно ошибался – в обычной погребальном сосуде лежал нетронутый прах покойного. Мне все это было непонятно. Может, Маги заблуждались? Но если причиной всему был не колдун, то кто же тогда пытался выпустить на волю мощь созвездия? Или все-таки это он и величайшим заблуждением являлась попытка обезвредить тирана, закрыв в урне бренный прах? Я чувствовал, что где-то наша теория дала сбой.
И откуда во мне столько сомнений? Неужели из-за того, что я несколькими минутами ранее заглянул в душу человека, нагонявшего в давно минувшие времена столько страха на других людей? Не могу сказать, что ощутил в нем некую чрезмерную злобу. Я чувствовал отчаяние, печаль, но никакой ненависти. Или он таким образом пытался сбить меня с толку? Может, ничего этого не было, может, я стал жертвой иллюзии? Или же летописцы намеренно исказили эту историю?
На лице Гарретта тоже не обозначилось особого воодушевления от находки. Он самым тщательным образом осмотрел комнату, но стены ее были столь же гладкими и лишенными швов, как и на лестнице. Наконец он, потеряв терпение, со вздохом огляделся по сторонам. Взгляд вора задержался на урне. С дурным предчувствием я заметил, как глаза его вспыхнули от пришедшей в голову идеи. Двумя быстрыми шагами он приблизился к сосуду, схватил и перевернул его. У меня перехватило дыхание – я был уверен, что вот теперь-то на волю вырвутся дремавшие здесь злые силы.
Темно-серое облако прах с легким шуршанием оседало на пол и что-то громко стукнулось о камни пола, а затем опять все смолкло и ничего не произошло. Пыль потихоньку улеглась. Я чуть-чуть расслабился и растерянно наблюдал, как мой спутник носком сапога ворошит мелкий серый порошок на полу. Он поймал мой взгляд и, скорчив гримасу, сказал:
– Они исходили в своих предположениях из того, что урна окажется пустой, когда он восстанет. Поэтому они оставили в ней некое указание, проявляющее себя лишь в том случае, если произойдет столь пугающее всех воскрешение.
Наткнувшись ногой на что-то твердое, Гарретт поднял это с пола. Черный черепок, вроде бы из того же материала что и урна, ничего особенного в нем не было. Ошарашенно глядя на бесполезный осколок, он расшвырял в стороны остатки праха. Ничего. Мне было видно, как его лицо еще больше помрачнело.
– Маги... – радраженно прорычал он.
Осторожно подойдя поближе, я рассматривал черепок в его руке. На первый взгляд в нем не было ничего необычного или магического, даже не заострен каким-то особым образом. Просто осколок, ничего больше. Но вот что удивительно – урна выглядит целой, откуда же тогда он взялся? Слишком велик, чтобы не заметить внешнего повреждения, но сосуд казался безупречным. В задумчивости я смотрел на него.
Внезапно меня посетила мысль. Что, если как раз это и было проблемой? Возможно, она и не целая, а черепок – лишь указание на что-то еще? Сам себе удивляясь, я грубо схватил урну и что есть сил швырнул ее на пол.
Теперь Гарретт уже смотрел на меня как на полного идиота. Но тут выражение его лица изменилось, когда он разглядел осколки сосуда. Подставкой для урны служил массивный черный диск, но теперь он треснул и наружу показалась часть тонкой металлической пластины, спрятанной внутри. Я разглядел на ней мелкие письмена, когда взяв ее в руки, освободил от остатков подставки. Пластина имела величину и форму монеты – плоская, круглая и затейливо украшенная. Множество строк, написанных витиеватым шрифтом, были выгравированы на поверхности. Меня совсем не удивляло, что не удалось прочесть ни слова.