С того момента, как мы покинули Абвиль, прошло восемь дней. Врать не буду – наш с Бертраном флигель и сам город, где я впервые очнулся в этом мире, мы покидали без сожаления. Во-первых, я не люблю долго засиживаться на одном месте. И неудивительно. Все детство и юношество я провел в дороге. Ну а во-вторых, Абвиль – не та локация, где бы мне хотелось осесть на постоянной основе. Нет в нем ничего такого особенного.
Прощание с Трикси и ее младшими братьями получилось довольно эмоциональным. Нас провожали со слезами на глазах. Трикси так и вовсе была сама не своя. Ведь, помимо нас, она провожала в путь и своего жениха.
Уже когда я запрыгнул в седло, она подбежала ко мне и, схватившись ручонками за мой сапог, вполголоса скороговоркой попросила присмотреть за ее Патриком. На что я лишь внутренне хмыкнул. Но вслух заверил ее, что постараюсь сделать все от меня зависящее, но только если сам Патрик об этом попросит.
Другими словами, я как бы ничего особенного не обещал, но, как говорится, изъявил готовность. Трикси такая формулировка полностью устроила. Она прекрасно понимала, что после того, что произошло накануне, даже такой мой ответ являлся верхом великодушия.
Все дело в том, что наше знакомство с Патриком Дюпре, будущим мужем Трикси, с первой же минуты не заладилось. Все произошло в тот день, когда я с Жаком навестил главу каравана, который отправлялся на фронтир.
Сказать, что нас приняли холодно, значит, ничего не сказать. Ролан Буке, глава каравана, невысокий кряжистый дядька, нос которого был свернут набок, а на правой щеке красовался уродливый шрам от ожога, был явно не в восторге от моего намерения примкнуть к каравану.
Отставной сержант, полжизни прослуживший в одном из королевских легионов и после выхода на пенсию занявшийся перевозками «призывников» на фронтир, от присутствия дворянина в своем караване ничего хорошего не ожидал. Ролан Буке привык, что его приказы выполняются беспрекословно. Своенравный аристо мог полностью нарушить работу этого слаженного механизма.
Пришлось заверить хмурого сержанта, что лезть в управление караваном я не собираюсь, и что даже если бы меня об этом кто-то попросил, то я непременно отказался бы от этой незавидной чести.
Также я пообещал подчиняться главе каравана, но только в разумных пределах. Например, я с готовностью буду отражать атаки разбойников или диких зверей. А вот, к примеру, в обустройстве ночных стоянок принимать участия не собираюсь. В караване присутствует достаточное количество простолюдинов для копания выгребных ям.
Такой расклад Ролана Буке устроил, и его взгляд самую малость, но потеплел. Особенно после того, как я выдал ему пять серебряных крон в качестве оплаты за наш «проезд».
А вот с одним из его помощников, которым как раз и являлся Патрик Дюпре, широкоплечим верзилой с ладонями размером с совковые лопаты, у нас в будущем явно назревал конфликт.
Пока я разговаривал с сержантом, то периодически ловил на себе сверлящие взгляды жениха Трикси. Он то и дело сжимал до белых костяшек свои лапищи и громко сопел словно разъяренный бык перед атакой. Но дальше неприязненных взглядов и сопения дело не зашло. О причине такого ко мне отношения не сложно было догадаться. Патрик, похоже, сгорал от ревности. Мою догадку уже позднее подтвердил и Жак, тоже заметивший состояние Патрика.
Естественно, спускать на тормозах дерзость парня я не собирался. Не важно, чей это жених, брат или сват. Простолюдину нельзя так смотреть на аристо.
Поэтому я посоветовал Ролану Буке приструнить своего помощника и научить его манерам. Иначе его воспитанием займусь я. Десяток плетей – лучшее лекарство в таких случаях.
Не знаю как, но о об этом случае очень быстро узнала Трикси. Хотя с ее просто феноменальной способностью совать всюду свой нос – это как раз и неудивительно.
Девушка подошла ко мне в тот же день и со слезами на глазах, заламывая руки, просила простить ее глупого жениха за его недостойное поведение.
В общем, мне только этих глупых разборок и не хватало. Я и так уже чувствовал себя героем какой-то второсортной любовной пьесы.
За восемь дней у меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к главе нашего отряда и, собственно, к остальным его членам. Условно их можно было разделить на четыре группы.
Первая – это сам Ролан Буке и его десяток бойцов. Сразу было видно, что эти ребята уже очень давно друг друга знают. И неудивительно. Жак сказал, что глава каравана и его люди вместе когда-то служили в одном легионе.
Вторая группа – это наемники, которые подписали контракты с зажиточными горожанами Абвиля и которые отправились на фронтир, чтобы нести службу в теневом патруле. Одним из таких наемников был Патрик, который, кстати, и был лидером этой группы, состоящей из дюжины бойцов, и который, видимо, за отдельную плату помогал главе каравана.
Третья группа была самой многочисленной. Она состояла почти из трех десятков человек. Я про себя называл их «бедолагами». Это были те, у кого не было денег не то что на оплату услуг наемников или приобретения самого простенького оружия, но даже на покупку нормальной одежды или еды. К моему удивлению, по какой-то непонятной мне причине, «бедолаг» опекал Ролан Буке и его люди. Он обеспечил их транспортом, кормежкой и простенькой одеждой. В чистый и незамутненный альтруизм сержанта и его людей я, естественно, не верил, поэтому сообщил об этой странности моим спутникам и предупредил их, чтобы те держали ухо востро.
Ну и четвертой группой, соответственно, был наш маленький отряд. Самый обеспеченный и подготовленный из всех.
Помимо основного состава к каравану на протяжении восьми дней периодически примыкали случайные попутчики. Жители близлежащих деревень, которые, боясь разбойников или диких зверей, предпочитали заплатить Ролану Буке за безопасные один или два дня путешествия.
Нужно отдать должное отставному сержанту – он отлично знал свое дело. Караваном он управлял железной рукой, сказывался армейский опыт. За провинности тут же следовало наказание.
Кроме того, меня радовало его чувство времени. За все восемь дней мы ни разу не оставались с ночевкой в чистом поле. Каждый раз, благодаря настойчивости сержанта Буке и его знанию маршрута, караван ночевал в поселениях, деревеньках или, как это произошло на восьмой день путешествия, в небольшом городке под названием Тивье. В котором было решено остановиться на две ночи, чтобы пополнить запасы и дать отдых лошадям.
Гостиниц в Тивье не было, но имелись в наличии два постоялых двора, где разместились сержант Буке со своими людьми и один доходный дом, который я и выбрал для своего временного проживания.
Условия были так себе, но мне было плевать – оставаться на всю жизнь я здесь не собирался. Сытный ужин, горячая ванна, чистая постель, крыша над головой и отдельная комната – большего мне и не требовалось.
На утро следующего дня, после коротенькой разминки и плотного завтрака я вышел на задний двор, чтобы проведать Жака, ночевавшего в фургоне. Наш возница наотрез отказывался от ночевок на постоялых дворах, аргументируя тем, что, имея в распоряжении такой удобный фургон, тратить деньги на съем комнат полных клопов и вшей – это преступление.
– Как спалось? – спросил я у Жака, кивая на здоровенный фургон.
– Как всегда, великолепно! – широко улыбаясь, ответил Жак. Он бережно провел ладонью по деревянному борту и легонько похлопал по доске. – Графские хоромы! Даже боюсь представить, сколько серебра за него отвалили…
Фургон, который нам предоставили Веберы, действительно приятно поражал своими размерами и внутренним убранством. Этот дом на колесах здорово отличался от тех, что я видел во внутреннем дворе их конторы. Дормаль в своей привычной бесцветной манере сообщил нам, что этот фургон должен был стать подарком старшему сыну Веберов, который последние годы перед гибелью постоянно находился в разъездах.
Родители, дабы порадовать наследника и облегчить ему его кочевую жизнь, постарались создать подобие небольшого, но очень удобного домика на колесах, в котором он бы проводил большую часть своего времени. Но, увы, старший сын так и не успел опробовать обновку.
Когда я первый раз забрался внутрь фургона, то слегка подзавис. Двухярусная кровать, маленькая стальная печка с трубой наружу, небольшой письменный стол, два мягких креслица, платяной шкаф и две тумбочки, стены, обитые темно-синим бархатом – да моя спальня во флигельке мадам Ришар была меньше и намного скуднее обставлена!
– Думаю, немало, – ответил я Жаку. – Если честно, я рассчитывал на более скромный вариант.
– Это все мадам Вебер, – пожал плечами Жак, продолжая поглаживать деревянный борт фургона, будто он был живым существом. – Всем известно, что у этого скряги, Леона Вебера, снега зимой не допросишься. Его супруга не лучше, но вы – спаситель ее сыночка. Так что…
Договорить он не успел. На заднем дворе доходного дома, где был припаркован фургон, появился Бертран в сопровождении невысокого узкоплечего мужичка с бегающими глазками и козлиной бородкой.
– Господин, – обратился он, при этом искоса поглядывая на коротышку. – Вот, к вам пришли…
– С чем пожаловали, милейший? – вопросительно приподняв бровь, поинтересовался я.
– Шевалье Ренар, – учтиво поклонившись и приветливо улыбаясь, обратился ко мне коротышка. – Мое имя – Арно Лефевр. Я прибыл к вам от имени моего господина, виконта Бастьена де Тосни, чтобы передать вам приглашение на ужин. Он будет вас ждать сегодня вечером в таверне «Красный Бык».
Я нахмурился. Еще один кредитор Макса? Поздно опомнился и решил нагнать меня по дороге? Вроде бы расписок с таким именем не было…
Я мельком взглянул на Бертрана. Тот лишь непонимающе пожал плечами, давая понять, что впервые слышит это имя.
– Виконт де Тосни? – изображая забывчивость, произнес я. – Что-то не припоминаю…
– О! – улыбаясь, всплеснул худенькими ручками коротышка. – Вы с моим хозяином не знакомы, но он горит желанием исправить это упущение, потому как уже много наслышан о вас.
– Даже так? – удивился я. – С чего бы это виконту искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком?
– Видите ли, шевалье, – замялся коротышка и слегка понизил голос. – Дело в том, что мой хозяин – довольно известная личность в определенных кругах.
– В каких же?
– Виконт де Тосни – страстный коллекционер и, что немаловажно, очень богатый человек… – вкрадчиво произнес коротышка и добавил: – В определенных кругах он получил прозвище – Часовщик. И у него имеется к вам одно деловое предложение.
Вот оно что… Теперь понятно, откуда ветер дует. Быстро он отреагировал, даже недели не прошло. Тот самый таинственный покупатель, что хотел выкупить медальон Макса за тысячу крон. Хозяин ломбарда назвал именно эту кличку.
Ну что же… Это будет любопытно. Но для приличия надо все-таки поломаться.
– Даже не знаю, – нахмурился я.
– Соглашайтесь, шевалье! – улыбнулся коротышка. – Обещаю, вы не пожалеете. Мой хозяин – щедрый человек! Кроме того, виконт де Тосни – прекрасный собеседник. Уверен в этом захолустье такому человеку, как вы, наверняка не хватает интересной компании. Особенно людей вашего круга.
Я потер подбородок, а затем, после недолгого молчания, с улыбкой произнес:
– Знаете, а ведь вам и вашему хозяину удалось меня заинтриговать. Передайте виконту, что я принимаю его приглашение.
Коротышка расплылся в угодливой улыбке и с поклоном удалился. Напоследок, думая, что я не замечу, он бросил на меня неприязненно-презрительный взгляд. А этот Арно Лефевр, как я погляжу, персонаж непростой.
– Точно змей в человеческом обличии, – сплюнул Жак, когда коротышка ушел. – Знавал я таких мнимых угодливых простачков. Чуть зазевался, а он уже тебе ножиком в бочину тычет. Вы там глядите в оба с этим живчиком…
– С каких это пор ты начал беспокоиться обо мне? – хмыкнул я.
– С тех самых, когда вы положили мне годовое жалование в десять крон, включая стол и кров, – пожал плечами Жак и усмехнулся. – Нынче мало кто может похвастаться таким жалованием.
– Ах, вот оно что! Ну тогда это многое объясняет…
Главный и, похоже, единственный зал таверны «Красный бык» встретил меня тишиной. Внутри не было ни одного посетителя, как и работника.
Хотя нет… Один посетитель все-таки имелся. Просто я его не сразу заметил. У дальней стены за широким столом, обставленным скромными яствами, сидел худой господин довольно неприятной наружности. Нет, он не был уродлив. Напротив, осанка, дорогая одежда, аристократические черты лица, черные как смоль волосы – женщинам наверняка нравятся такие мужчины. Но было в нем что-то отталкивающее.
Мой сканер ничего не показал. Передо мной сидел обычный человек.
– Шевалье Ренар, полагаю? – поднимаясь из-за стола, произнес мужчина.
– Он самый, – ответил я. – А вы – виконт де Тосни?
– Верно, – кивнул он и добавил с кривой улыбкой: – А вы пунктуальны. Люблю пунктуальных людей.
Я лишь пожал плечами и без приглашения опустился на стул, на что виконт лишь неопределенно фыркнул.
Ловко подхватив серебряный кувшин с центра стола, он налил в мой бокал темно-красного вина и произнес:
– Угощайтесь, шевалье! Увы, эта забегаловка не может похвастать огромным выбором яств, но вино из моих запасов вам, думаю, обязательно понравится. Я всегда вожу с собой несколько бутылочек.
Я, как бы невзначай, потер указательным пальцем кончик носа, прикрывая ладонью рот. Этих мгновений мне хватило, чтобы прошептать одними губами наговор «Дыхание змея» и выплеснуть небольшой энергетический сгусток.
В энергоструктуре вина тут же проявились тускло-желтые прожилки. Похоже, виконт собирался опоить меня каким-то зельем. И не простым, а – магическим. Не пожалел денег, урод. Судя по цвету, вероятнее всего, подсыпал что-то дурманящее разум, чтобы клиент был посговорчивей.
А у самого в бокале совершенно другое вино. Что ж… Вот и начались грязные игры. Хех… Это будет даже интересно.
С простеньким дурман-зельем мой источник справится в два счета. Поэтому я, как ни в чем не бывало, взял в руку бокал и сделал глоток, при этом внимательно наблюдая, как тускло-желтые точки, без каких-либо для моего организма последствий, мгновенно растворяются в моей энергосистеме. М-да, это тебе, урод, не Поцелуй Болотницы. Чтобы свалить Плута, тебе понадобиться что-то более серьезное.
Тем временем, виконт, с удовольствием наблюдая, как я глотаю его «чудесное» вино, продолжал говорить:
– Наверняка вы обратили внимание, что здесь кроме нас никого нет. Дело в том, что я попросил хозяина этой таверны обеспечить нам тишину, что он охотно и сделал. Уверен, ни вам, ни мне не доставит удовольствия наблюдать пьяные рожи местных простолюдинов. Так что располагайтесь поудобнее, нам никто не помешает.
– Благодарю, – кивнул я и сделал еще один маленький глоток из бокала. Скоро мне придется изображать вдрызг пьяного юнца.
Некоторое время мы молча ели, иногда поглядывая друг на друга. Я ждал, когда виконт перейдет к делу, а он, вероятно, ждал, когда подействует подмешанное в мое вино зелье.
Через несколько минут, отложив нож и вилку, виконт де Тосни, наконец, заговорил:
– Шевалье Ренар, вы наверняка заинтригованы.
– Врать не стану, – стараясь не переигрывать, слегка заплетающимся языком произнес я. – Вы заинтересовали меня вашим приглашением. Ваш слуга сказал, что у вас ко мне какое-то деловое предложение. Я вас внимательно слушаю.
После этих слов я неуклюже уронил вилку на стол, но виконт никак не отреагировал на это. Значит, все идет так, как обычно.
– Что ж, так даже лучше, – кивнул виконт. – Давайте сразу перейдем к делу.
Следующие несколько минут виконт мне рассказывал о своей коллекции, о его страсти ко всяким древностям, но подавал это под таким соусом, чтобы его невинное увлечение казалось собеседнику, то есть мне, обычным капризом аристократа, не более. Другими словами, он изъявлял желание купить мой медальон, о существовании которого он узнал случайно, мол, ему, как страстному поклоннику старины, как раз такой вещицы и не хватало для коллекции, но при этом он старался сделать так, чтобы я не заломил за него высокую цену.
В итоге, он предложил мне за медальон аж пятьдесят серебряных крон. Я заплетающимся языком объявил, что медальон этот – фамильная ценность и что меньше, чем за пять тысяч серебряных крон продавать его я не намерен. Кроме того, я победно сообщил, что знаю о цене, которая была предложена хозяину ломбарда.
Виконт изобразил возмущение и принялся уверять меня в том, что Батист Аркур – наглый лжец и проходимец, привыкший обирать добропорядочных граждан. Мне был задан закономерный вопрос. Кому я больше верю: бесчестному простолюдину или знатному дворянину с кристально чистой репутацией? Я, естественно, возмущенно проклиная всех скупщиков и ростовщиков, заверил в полном доверии дворянину.
Затем виконт мне объявил, что этому медальону красная цена – шесть десятков крон. И что этот, пусть и древний, но абсолютно бесполезный артефакт станет экспонатом его личной коллекции и что ни о какой перепродаже даже речи быть не может.
В итоге наших торгов, виконт «уболтал» меня на шестьдесят пять серебряных крон. Как по мановению волшебной палочки на стол передо мной лег свиток. Мне было вручено перо, которым я «слабеющей» рукой поставил подпись под договором купли-продажи. Следом за мной свои закорючки поставили как из-под земли появившиеся хозяин таверны и его повар, и которые, как оказалось, выступали свидетелями сделки. А также сам покупатель.
После подписания договора, по кивку виконта, Арно Лефевр бросил на стол небольшой кожаный кошель. Мои слова о том, что медальон находится у меня в комнате, слегка расстроили виконта де Тосни.
– Отвезите этого болвана и заберите медальон, – брезгливо проворчал виконт, когда я, уронив голову на руки, тихонько захрапел. – И серебро тоже прихватите. Хозяин таверны и остальные должны это видеть. Буду ждать вас у себя в номере. Поторопитесь. Мы должны покинуть эту дыру до рассвета.
В следующее мгновение меня подхватили с двух сторон и потащили на выход из таверны. Краем глаза из-под наполовину прикрытых век, я заметил семенящего рядом с дружинниками Арно Лефевра. Это даже к лучшему.
Дружинники погрузили меня на заднее сидение коляски. Один верзила сел рядом со мной, а второй умостился напротив. Арно Лефевр ловко запрыгнул на козлы, подхватил вожжи, и коляска покатилась вперед.
Из-под прикрытых век я внимательно следил за дорогой, при этом старательно выводя характерные трели и рулады.
– Эк его развезло, – хохотнул один из дружинников.
– Совсем слабенький, – подтвердил второй. – И это про него рассказывали всякие небылицы? Мол, на дуэли одним ударом прикончил одного из лучших мечников.
– Врут, небось, – отмахнулся первый.
– Заткнулись там, – зашипел Арно Лефевр.
Хм… И они действительно заткнулись. Тот, что сидел напротив меня, даже слегка голову в плечи вжал.
Внешность обманчива. С этим Арно Лефевром надо поаккуратней.
А вот и тот самый переулок, который я высматривал. Самый темный на пути к моему временному жилищу. Поехали…
– Остановите! – воскликнул я, изображая рвотные позывы. – Господа! Прошу вас! Остановите! Мне нужно выйти!
– Господин, – недовольно буркнул первый дружинник, обращаясь к Арно Лефевру. – Он сейчас нам всю коляску заблюет!
Коротышка витиевато выругался и после громкого «Тпру!», коляска начала сбавлять ход. Она остановилась как раз на границе падающего от фонарей света и тьмы переулка.
Я поднял голову и наши взгляды с сидящим напротив меня верзилой встретились. Я видел, как его удивленные глаза постепенно начали расширяться.
– Все, парни, приехали, – спокойно произнес я абсолютно трезвым голосом, пропуская по энергоканалам два сгустка маны.
Два резких удара и оба дружинника без сознания замерли на своих сидениях. Арно Лефевр попытался было дернуться, но я его опередил. Короткий тычок в основание шеи – и коротышка медленно завалился набок.
Из темного переулка вынырнула тень, в которой угадывались очертания знакомого силуэта.
– Зажирел ты на харчах мадам Ришар, – усмехнулся я. – Придется тебя немного погонять.
– Это не я зажирел, – тут же возразил Жак. – Это вы становитесь быстрее.
– Тоже верно, – хмыкнул я. – Дальше ты знаешь, что делать. И это… так и быть – пусть живут. Этот Часовщик еще тот фрукт, но убивать меня он не приказывал.
Жак молча кивнул, стягивая назад обмякшее тело Арно Лефевра и забираясь на козлы.
– А мне еще надо навестить одного шустрого виконта.
Сказав это, я нырнул в темноту безмолвного переулка.