Невзоров догадался, что говорит он с кем-то из руководивших формированием отрядов для заброски в тыл противника.
- Да... Фронт уже разорван. Опасный прорыв на Вязьму...
Слушая, он закрыл трубку ладонью и кивнул Невзорову:
- Всех операторов я разослал. Устали вы, голубчик, да послать некого больше к Можайску. Взгляните, готовы ли противотанковые рвы и как войска туда выходят?
Спустя несколько минут Невзоров уже ехал по городу в штабной "эмке". Москва была пустынной. Редко моросил осенний холодный дождь. В темноте угадывались зенитки на бульварах и часовые возле них. Это придавало городу настороженный, фронтовой вид. По Садовому кольцу расставляли уже надолбы и бетонные щиты, здесь готовилась внутренняя линия обороны на случай уличных боев.
У Дорогомиловской заставы боец-регулировщик остановил машину, пропуская длинную колонну войск.
Топот сотен ног, приглушенный хруст орудийных колес, цокот лошадиных подков разносились по затихшему городу.
- На фронт идут, - проговорил степенный, молчаливый шофер, которого и старшие командиры штаба называли дядей Васей.
- Идут, - сказал Невзоров, разглядывая покачивающийся лес штыков, мокрые от дождя каски.
- Видать, рабочие батальоны тронулись...
Теперь и Невзоров обратил внимание, что бойцы идут вразвалку, неровными рядами, и вместе с юнцами степенно шагают седоусые мастера.
- А по Рязанскому шоссе из Москвы некоторые бегут, - говорил шофер, рабочие там устроили проверку. Из одного грузовика шесть ящиков мыла взяли. Натоварился... Шашель эта расползется, а стоящие люди на фронт идут.
- Да... Закономерность войны, - отозвался Невзоров. - И гибнут лучшие. Но без этого не достичь победы.
Он думал о том, что из рабочих батальонов уже формируются под Москвой новые дивизии, а полк, где находится Марго, стоит в лесу, недалеко от Можайска.
И о том, почему Ставка не дает фронту крупные резервы, хотя по ударам немцев рисовался замысел, как и в битве у Днепра: обойти Москву и с юга и с севера, зажать танковыми клещами наши войска.
Колонна бойцов прошла, за ней катился обоз, и следом опять двигалась пехота. Но эти бойцы шли ровно, точно на параде. Невзоров заметил, что многие одеты в командирские шинели и фуражки, а каски болтались у пояса.
Возле машины остановился невысокий командир, и Невзоров сразу как-то узнал в нем того майора, который выпросил билеты на "Лебединое озеро".
Приоткрыв дверцу, Невзоров окликнул его.
- Это вы? - тоже узнав Невзорова, обрадовался майор. - Ну, здравствуйте! Как тогда удружили! И понастоящему отблагодарить не смог...
- Какие тут благодарности! - усмехнулся Невзоров. - Если в сторону Можайска, то подвезу.
- Ну раз такая оказия случилась, довезите немного.
Команду лишь передам...
Он убежал и скоро вернулся. Как-то боком забираясь в машину, сказал:
- Я уж в госпитале две недели отвалялся. Легко ранило. А что за прелесть был танец маленьких лебедей! Ну, прелесть!.. Тар-рам-там-там...
- Полком командуете? - спросил Невзоров.
- Батальоном, - растирая оттопыренные уши, проговорил тот.
- В звании майора - и на батальон?
- Это штурмовой...
- Ах вот что, - сказал Невзоров. - Я смотрю и удивляюсь, отчего бойцы в фуражках идут. За какие же это грехи?
- Разное... Кто приказ не мог выполнить, а кто лишнее усердие допустил, - в голосе у него клокотнул смех. - Чего не бывает... Одного интенданта бес попутал. Вдовица шепнула ему, что попозже окно раскроет.
После баньки он влез, да нащупал вдруг пышные усы.
Ревность, конечно, взыграла. И сапогом-то по усам.
Оказалось, что хату в темноте перепутал. А там генерал их отдыхал...
Невзоров знал, что такое штурмовые батальоны: их кидали на самые трудные участки. И, слушая веселый, екающий говорок майора, он почему-то уже испытал невольную симпатию к нему.
"Право, чудак, - думал он. - Хотя и рисуется и бравирует".
Ему было невдомек, что это далекое от рисовки и бравады свойство: кто видел смерть и привык уже к мысли о ней, как добрые, веселые люди привыкают к сварливым тещам, тот начинает улавливать комизм, сопутствующий любой трагедии.
- Война, правда, не мать родна, - говорил майор. - И если не убьют, опять приеду, чтоб сходить в театр на "Лебединое озеро". Сильная штука...
- Сила вечно женственного, - улыбнулся Невзоров.
- И не поймешь что! До войны, бывало, заедешь:
то да се жена приказывает купить. Некогда... А не единым хлебом жив человек.
От улыбки его широкое, простое лицо как-то расплывалось и делалось наивно задорным, но едва сжимал губы, щеки каменели, а маленькие зрачки казались свинцово-тяжелыми.
- Вы-то женаты, подполковник?
- Был, - ответил Невзоров. - Да как-то не получилось. Теперь один живу.
- Да, да, - торопливо сказал майор, очевидно испытывая неловкость за такой вопрос. - Чего не бывает?..
Семья, как земля, чем больше в нее вкладывают, тем больше получают. А на сухом-то месте колючки растут.
Ничего, другой раз все получается лучше.
- Если получается... - усмехнулся Невзоров.
- Супруги-то, - заговорил шофер, - из давнего слова "супряж" вышло. Дед мой, лошадник, толковал еще:
"Не всяких двух запрягать в один возок ладно".