- Берут, что ли?
- Добровольцами.
Настасья чуть не уронила сковородку, где шипели облитые сметаной грибы, и Федор, тут же метнувшись, подставил снизу ладонь.
"Реакция у него мгновенная", - отметил Волков.
- Ах ты! - пробормотал Семен Григорьевич - Чего это?
- Тяжелая... Руки болят, - оправдывалась Настасья.
- Своя ноша-то гнет? - буркнул Тюхин, сверля глазами жену.
- Я корове сена дам... А вы ешьте, ешьте, - упавшим голосом произнесла Настасья, и ее лицо с мелкими рябинками на щеках испуганно застыло, точно боялась она, что вырвутся какие-то другие слова.
- Опять ночью бил ее? - спросил Шор, когда Настасья хлопнула дверью.
- Люблю, вот и бью! - стукнув по столу кулаком, ответил Тюхин. - Я ваших дел не знаю, и мои не замай ..
- Скандалы любопытство вызывают, - процедил Шор. - Десять тысяч заплачено, чтобы все нормально было, пока я тут. Витька пробудет недельку - и еще отвалим.
У Тюхина напряглась шея, кулаки дрожали, но голову под взглядом Шора он опустил. Будто мысль его, проделав тяжелую, опасную работу, сломленная этой тяжестью, улеглась в привычное место, и только лоб покрылся испариной.
- Я ваших дел не знаю, - повторил он миролюбиво. - Ночью, говорят, снова пять машин ограбили, которые из Москвы ехали. Люди в исподнем прибежали на станцию.
- Кто же их? - засмеялся Шор.
- "Черная кошка", говорят... Когда деньги за нового постояльца отдашь?
"Ну и тип, - думал Волков. - Каких еще мне придется увидеть?"
- На кой хрен ты, Семен Григорич, деньги копишь? - цепляя вилкой гриб, шутливо спросил Федор. - В могилу-то не заберешь.
- Всякий свое рассуждает, - ответил Тюхин. - А я ишо пожить хочу долго.
- Ладно, - кивнул Шор. - Живи...
После завтрака Шор увел Волкова в небольшую комнатку с окнами на луга и речку.
- Вот как бывает, - сказал он, плотно затворив дверь. - Не ждал, что увидимся?
- Не ждал, - сказал Волков.
- Одной веревочкой нас тюрьма связала. Эта веревочка крепкая.
- Что же мост? - спросил Волков.
- Осечка вышла. Как добрался?
- В лесу рассвета ждал, заблудиться боялся.
- Никогда в этих местах не гулял?
- Нет.
- Здесь безопасно. Тюхин завяз крепко. С женой, верно, ладит плохо. Баба давно кипит, а старый осел не замечает. Для его же пользы я малость любовь кручу. Если пар не выпускать, так разорвет котел. А если что, и Настасья предупредит.
"Вот для чего ведет эту опасную игру", - подумал Волков, а вслух сказал:
- Как она живет с таким?
- Все люди живут и умирают по-разному, - отозвался Шор, глядя в окно. Я делю человечество на три категории: мечтатели, практики и дураки. Мечтатели хотят изменить мир, практики управляют, а дуракам остается верить, что кто-то им устроит лучшую жизнь. Но в каждом заключена эта троица - вопрос лишь, чего больше.
Слушая Шора и приглядываясь к нему, Волков старался исключить эмоции. Он уже знал, как трудно разобраться в другом человеке. Знал, что, глядя на другого, каждый незаметно для самого себя делает отбор каких-то слов и потом рисует его внутренний портрет, а точнее, более приемлемую для себя схему. Говорят, первое впечатление бывает самым верным. Но это лишь кажется, потому что затем фиксируются детали, которые оправдывают возникшую симпатию или антипатию.
"Немец он или русский? - думал Волков. - Под уголовника он, конечно, только маскируется".
Шор казался противоположностью Мюллера, и Волков сказал:
- А лейтенант Мюллер делит человечество просто на умных и глупых.
- Мюллер? - вырвалось у Шора. - Этот аристократический цыпленок?
Как бы спохватившись, он помолчал и добавил:
- Ты не глуп, лейтенант.
Но Волков заметил и мелькнувшую в его глазах усмешку.
- Теперь о деле, - сказал Шор. - Слухи бродят, что в лесах у Оки накапливаются какие-то войска. Просят узнать, откуда эти войска. Завтра поедешь в сторону Москвы, до Раменска. На этой станции уже требуют особые пропуска. Документы у тебя надежные.
Вроде ищешь эвакуированных родных. Поищи земляков и среди бойцов.
- Ясно, - кивнул Волков.
- А сейчас отдыхай. После обеда можно в город сходить. Оглядишься тут.
После обеда Шор, запьянев, улегся спать. Волкова насторожило то, что он будто способствует его замыслу, и тоже хотел остаться дома. Но Шор тоном приказа сказал:
- Тебе Надо узнать обстановку. Иди.
На кривых, с покосившимися домиками улицах городка было много военных: спешили куда-то интенданты, прохаживались курсанты училищ, летчики. Группами шли усталые, в промасленных телогрейках рабочие с завода, где окончилась смена. У магазинов стояли очереди за хлебом.
"Верит Шор, что я крепко запутан, - думал он, - или это проверка?"
Все же он рискнул зайти на почту и отправил короткую телеграмму: "Здоров, адреса пока нет. Еж" - так его называла мать в детстве.