- Неразбериха, - сказал другой.
Волков подошел к этой девушке и спросил, когда будет поезд на Коломну.
- Вот, - кивнула она на состав. - Разгрузят - и уйдет порожняком.
Оба лейтенанта с недовольным видом уставились на Волкова.
- А ну шагай отсюда! - проговорил один, у которого из-под сдвинутой набекрень фуражки выглядывал рыжий чуб.
- Человеку же ехать надо, - заступилась девушка, рассматривая Волкова голубыми, какими-то очень ясными на чумазом лице глазами.
- Шпаки гражданские еще ходят, - сказал лейтенант. - Эшелон воинский.
У состава выкрикнули команду.
- Адрес, Надя, адрес, - проговорил другой лейтенант. - Эх, не успел записать...
И оба побежали к пушкам.
- Знакомлюсь каждый час, - вздохнула девушка, - на три минуты. Вы глядите, поезда тут долго не стоят. Ночью бомба прямо на вагон с ранеными упала.
Вчера и днем бомбили...
- А вы тут живете?
- Я из Москвы, училась в консерватории, - ничуть не удивляясь его любопытству, ответила она.
- И Машу Галицыну знаете?
- Галицыну?.. Конечно. Вы дружили?
- Нет, - сказал Волков. - Так просто.
- Мне Галицына всегда не очень нравилась. Гордячка... Ой, - тихо проронила она, глядя уже мимо Волкова. - Ленька опять удрал...
Мальчишка лет двенадцати в больших не по росту сапогах и большом картузе шмыгнул за вагон.
- Помогите догнать его. Третий раз на фронт убегает. Мать же с ума сойдет.
- Рискну, - улыбнулся Волков, представив, как "немецкий агент", выполняющий опасное задание, ловит сбежавшего из дому мальчишку.
Ленька притаился у колеса и осторожно выглядывал, рассудив, должно быть, что для него-то главная опасность исходит от масленщицы. Не проявил он беспокойства и когда Волков схватил его за руку.
- Пусти... Чего ты?
Но, увидев бегущую девушку, сразу захныкал:
- Большой, да? Справился. Ма-амке скажу!
- Как тебе не стыдно, Ленька! - проговорила Надя. - Мать расстраивается, а тебе не стыдно. Опять хотел убежать? Вот нашлепаю тебя... Горе от этих мальчишек!
- Все равно убегу, - насупился Ленька.
- А убьют, что матери делать?
Ленька засопел, презрительно вытянув губы. Должно быть, понятие "убьют" казалось ему столь нелепым, что и разговор вести об этом попусту.
- Беда от этих мальчишек. Одна беда...
В этот момент клацнули буфера и заскрипели вагоны состава.
- Ой, поезд уходит, - сказала она.
Волков догнал тронувшийся состав, вскочил на подножку тамбура, где уже сидело несколько беженцев.
Холодный, мокрый ветер с заснеженных подмосковных лугов бил в лицо. У переезда остановились тягачи с гаубицами и колонна пехоты. На бойцах истрепанные, прожженные шинели. Пушки были исцарапаны осколками, дула закопчены.
"Хватит, - подумал Волков. - Завтра скажу, что хватит. И тоже на фронт..."
Вечером Шор подробно расспрашивал о воинском эшелоне на станции Коломна, о том, сколько пушек сгружали в Раменске, о калибре гаубиц на переезде Досаду вызвало у него то, что Волков не сумел узнать ни одного номера части.
- И так видно, что потрепанные части, - говорил Волков, - с фронта отвели. Артиллерийские дивизионы в Раменске были свежие, но пушки допотопные.
Каким-то остановившимся, тяжелым взглядом Шор посмотрел на него:
- Это все неточные сведения. Мало чего ты узнал В голосе не было угрозы, но холодные зрачки под набухшими веками давили беспощадной жестокостью Так, наверное, сытый удав мог смотреть на пойманного кролика, раздумывая, что с ним делать. И казалось, вся его физическая сила концентрировалась в этом взгляде.
- Попробую узнать, - сказал Волков, делая судорожное глотательное движение. - Попробую еще завтра...
Шор отвернулся.
- Чем смелее действуешь, тем у людей меньше подозрений... Ночевать я сегодня буду в другом месте А ты останешься и завтра утром езжай в Раменск.
На следующий день Волков опять поехал в Раменск Он толкался среди беженцев, слушая разговоры о грабителях, называющих себя "Черной кошкой", узнал, что в подошедшем эшелоне батальоны дивизии, отведенной из-под Можайска на формирование.
- Это двадцать шестая? - наугад спросил Волков у одного бойца.
- д зачем тебе? - подозрительно уставился на него тот.
- да брательник письмом сообщил, что едет, - ответил Волков - Он из двадцать шестой.
- Не, мы восемьдесят первая.
Снова разгружались и артиллеристы, которых он видел здесь вчера. Лейтенант с казацким чубом узнал его, сам окликнул:
- Эй, парень, а где она?