- Иди-ка погуляй, - сказал Комзев телефонисту. - - Подыши свежим воздухом.
Хотя он говорил спокойно и даже весело, его круглое молодое лицо, разрумянившееся от предутреннего холодка, было озабочено.
- В чем дело? - нахмурился комбриг.
- Разрешите присесть? Всю ночь топчусь...
За эти дни Волков уже изучил манеру контрразведчика говорить туманно, не спеша, заставляя собеседника теряться в догадках и высказывать непродуманные суждения.
- Садись! - разрешил Желудев. - Так что?
- Непорядочек, - проговорил Комзев, сдвигая к животу деревянную кобуру маузера и опускаясь на землю. - Иду мимо кухни, а там пленного как дорогого гостя угощают: один хлеб сует, другой чай подливает. Русской шинелькой укрыли, чтоб не замерз. Ох, добрый же мы народ... Ну, я поглядел на него, поглядел и сам папиросу дал.
Он качнул головой, как бы удивляясь теперь самому себе, и было видно, что это совсем не тот непорядок, который заботил его.
- Ты о деле говори, - приказал Желудев.
- Лейтенанта с десантом отправили?
- Отправили. А что? - насторожился комбриг. - У тебя что-нибудь есть?
- Когда будет, то и говорить нечего, - весело играя глазами, ответил Комзев. - Мое дело раньше предусмотреть...
- А-а, черт! - успокоение сказал Желудев. - Кого же мне было посылать? Тебя, что ли?
- Я знаю лейтенанта, - произнес Волков.
Комзев повернул голову. Было что-то располагающее в его открытом взгляде и широкой заразительной улыбке, но манера говорить и держаться так, будто он знает то, чего еще никто не знает, порождала у Волкова неприязнь.
- Андрей и немецким языком владеет, - сказал он.
- Вот как? - продолжая улыбаться, заметил Комзев. - Свободно шпрехает?
- Я тоже владею, - сказал комбриг. - Что же, потвоему?..
- Вы этот язык учили, - засмеялся Комзев, - с января тридцать девятого по ноябрь сорокового. И молодая учительница помогала. В халатике, по-соседски бегала...
- Слушай, Комзев! - резко проговорил Желудев. - Ты господа бога не думаешь заменить?
- Я ведь говорю, что того лейтенанта мало знаю.
- А мало знаешь, так не болтай!
- Чей это? - указывая на котелок с борщом и, видимо, стараясь перевести разговор на другую тему, спросил Комзев.
- Ешь! - отозвался Желудев.
Старший лейтенант взял котелок, но, заметив, что Желудев еще пристально смотрит на него, вздохнул:
- Такая уж моя работа...
Едва он поднес ложку ко рту, как за лесом бухнули взрывы. Желудев схватил трубку:
- "Голубка"! Что у вас?.. Как?
Шея комбрига вытянулась, брови сошлись к переносице. Волков понял, что случилось неожиданное, совершенно непредвиденное.
- Лейтенант Волков! - сказал Желудев, держа еще трубку около уха Комбат-два убит. Приказываю заменить его... Бегом!..
XI
Снаряды рвались часто, заволакивая берег дымом.
Волков бежал не пригибаясь. В рытвинке он наткнулся на лежащего возле телефонного провода бойца.
- Связист? - крикнул Волков, но боец не шевельнулся И тогда лишь Волков увидел розовый пузырь около глаза, неподвижные руки, стиснувшие концы провода. Волков не думал о том, что и его так же сейчас могут убить. Его заботило лишь то, как он покажет себя, командуя батальоном, и как будет громить врага.
Пробежав еще метров двадцать, Волков свалился в окоп командного пункта батальона, где побывал ночью. Рядом теперь зияла воронка. Мертвый комбат лежал на бруствере окопа Старшина в каске, с запыленным лицом, измазанный глиной, сидел в окопе, положив ногу, обмотанную бинтами, на телефонную катушку. Два бойца курили, третий наблюдал за рекой.
На дне окопа валялись шинели, фляги, остатки соломы, перемешанной с землей.
- Сидите! - махнул рукой Волков, потому что бойцы намеревались встать.
- А вас уже спрашивали, - доложил старшина, отодвигая раненую ногу, чтобы дать место лейтенанту. - Комбриг звонил.
Старшина говорил неохотно, искоса поглядывая на Волкова, точно удивляясь, как могли этому лейтенанту доверить батальон.
- Ну, что тут? - отдышавшись, спросил Волков, подражая комбригу.
- Батальонного убило сразу, - ответил старшина. - А меня вот царапнуло. Принимайте хозяйство...
Упираясь локтем в нишу для гранат, он встал на здоровую ногу и начал рассказывать, где чьи позиции.
Справа и слева, ближе к реке, в дыму, в клубах пыли тонули окопы, кое-где на секунду появлялись, будто из-под земли, кругляки касок. Дальше темнела полоска воды.
Командный пункт был ходом сообщения связан с другим окопом Там стоял пулемет.
"Вот оно... вот настоящая война, - думал Вслков. - Тут не штаб... Узнаю, чего я стою".
Все эти незнакомые люди в окопах и даже неприветливый старшина заранее нравились ему. Он испытывал к ним признательность, даже какую-то странную любовь оттого, что все находившиеся здесь и в других окопах теперь были связаны его волей и жизнь их зависела от его решений.
- В ротах по тридцать человек осталось, - докладывал старшина. - Один взвод комбат держал в резерве. Такое у нас хозяйство...
- Зачем же наверх положили? - спросил лейтенант, имея в виду тело комбата.
- Осколки теперь ему не повредят... А небо любил.