- Нельзя иначе... - Глаза его вдруг стали прозрачными как лед. - Я приказываю!
- Эх,- вздохнул Кутейкин. - Думал, еще малость поживу.
Он погнал лошадей вдоль насыпи. Отпечатки танковых гусениц явственно вырисовывались здесь, на снегу.
Немецкие танки шли, очевидно, ночью в ту же сторону, куда ехали они.
- Ну, Галицына, - тихо спрашивал младший лейтенант, - что-нибудь есть? Вы же моя звезда... Что увидели?
- Ничего пока, - стараясь унять дрожь в голосе, отвечала она.
Раненный в живот боец только ворочал глазами.
Третий, артиллерист с забинтованным лицом, не приходил в сознание.
- Темнеет что-то, - сказал Кутейкин. - Дом вроде.
- Хорошо... Гони, - проговорил Стрельбицкий. - Должен быть телефон.
- А если там они? - спросила Марго.
~ Вы уйдете в лес, - ответил Стрельбицкий. - Звезды не умирают.
Это был станционный домик на разъезде.
- У меня пистолет, - сказал младший лейтенант. - Я буду стрелять, если что... А вы успеете добежать к лесу... Идите!.. Черт, не могу сам.
И она медленно пошла туда.
- Телефон, - добавил с повозки младший лейтенант.
Слабый, угасающий вскрик показался ей громом - так обострился слух. Двери были распахнуты, окно выбито. Снег кругом в жирных, черных пятнах и разрыхлен гусеницами. Она ждала, что вот-вот затрещит автомат. Ноги слушались плохо, не гнулись почему-то в коленях, и каждый шаг давался с большим усилием. Она поднялась на крылечко и зашла внутрь. Свет луны едва пробивался в окно. На полу, истоптанном и грязном, валялись окурки немецких сигарет. Телефон висел на стене, в другой маленькой комнатке. Она сняла трубку, не веря, что может работать этот телефон, когда танки пересекли линию связи. Но в трубке зашуршало, сердитый женский голос ответил:
- Диспетчер.
- Послушайте, - давясь от волнения и радости, заговорила Марго. - Где вы находитесь?
- То есть как где? В Москве... Что вы там шепчете?
- Послушайте, я не могу громче... Мне нужен какой-нибудь штаб. Здесь немцы.
- Где немцы? - испуганно спросила женщина.
- Здесь какой-то разъезд .. Мне нужен штаб. Это очень важно...
- Не знаю я никакого штаба, - проговорила трубка. - Глупо разыгрывать.
- Да поймите же... Немцы устанавливают пушки...
Вот номер, - и Марго сказала ей ном-эр телефона Невзорова. Пожалуйста...
- Серьезно говорите? Ну, попробую, - в трубке щелкнуло и долго была тишина. Потом мужской усталый голос ответил:
- Слушаю.
- Костя? - крикнула она, хотя уже поняла, что не его голос. - Это штаб?.. Штаб?
- Кто говорит?.. Вы, дамочка, перепутали.
Марго торопливо стала говорить о пушках, которые устанавливают возле железной дороги.
- Вы сами видели? - спросил тот, и она чувствовала, как беспокойно напрягся человек у другого конца провода.
- Да, да... У железной дороги. На столбе здесь отметка "31". Это у Красной Поляны.
- Какой калибр орудий?
, - Не знаю... Только большие...
- Ясно... Минуточку.
- Алло, алло! - звала она. - Я не могу ждать...
У меня раненые.
Но трубка молчала. Бросив ее, Марго выскочила из домика. Кутейкин с округлившимися глазами и открытым ртом держал вожжи так, чтобы сразу хлестнуть лошадей.
Она прыгнула на двуколку, больно ударившись грудью. И Кутейкин тут же махнул вожжой.
- Но-о, милые... Выручай!
Он погнал лошадей по дороге, сворачивавшей в лес.
Здесь уже не было отпечатков танковых гусениц, виднелся лишь припорошенный санный след.
- Есть телефон? Работает? - спрашивал ее Стрельбицкий. - Вы говорили?
- Да, да, - с усилием выдохнула она.
- Кому сказали?..
- Это штаб... У меня руки дрожат.
- Поздно, - улыбнулся ей синеватыми, с запекшейся кровью губами Стрельбицкий. - Поздно бояться...
Возможно, это самое главное, что вы могли сделать за всю жизнь...