- Разрешите идти? - вежливо спросил полковник.
- Да, вы свободны.
Сорокин взял папку и ушел.
- Не ждали не гадали, - заговорил Рыков, помахивая измятой немецкой картой. - А они вернулись.
Десантники вернулись!
Члену Военного совета фронта Рыкову было всего тридцать четыре года. Невысокая, плотная фигура, туго затянутая ремнями, уже немного огрузнела. А серые глаза и румяное лицо сохраняли еще какое-то мальчишески озорное выражение.
- Ты в детстве голубей не гонял? - спросил Кирпонос.
- Нет, я батрачил... А что?
- Да просто интересуюсь. - Кирпонос включил автомобильную фару, заменявшую настольную лампу. - Откуда десантники?.. Сядь, Рыков.
Но Рыков, точно ему некуда было деть лишнюю энертию, наполнявшую коренастое тело, опять забегал по комнате.
- Из бригады Желудева ребята. Штабную карту добыли. Вот...
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался командующий
- И он прав!
- Кто? - удивился Кирпонос.
- Голиков прав!.. Умен. А так на пулю вышел.
Сейчас лейтенант обстоятельно доложит.
Рыков подбежал к двери, толкнул ее.
IV
Андрей вскочил с табуретки, когда Рыков открыл дверь.
- Заходи, лейтенант, - приказал Рыков. - Немца оставь тут. Сам заходи.
Андрей вошел и, увидев командующего фронтом, неловко поднял ладонь к виску. Ему хотелось браво щелкнуть каблуками, но мокрые разорванные сапоги лишь глухо и неприятно чавкнули. Он смутился вида этих сапог, прелой гимнастерки, давно не мытых рук и молчал, не зная, что должен сказать, глядя на командующего, вставшего за столом, широкоплечего, почти упиравшегося в потолок избы, одетого в чистый, ослепительно белый китель с четырьмя генеральскими звездами на малиновых петлицах. Твердый взгляд из-под широких бровей, прямой крупный нос давали впечатление его большой внутренней силы, но губы оказались пухлые, как у женщины.
- Докладывай, лейтенант. Что ты оробел? - торопил Рыков. - Был герой, а здесь оробел! Ну-ка... Докладывай!
Андрей сбивчиво начал говорить, пропуская детали, чтобы рассказ выглядел масштабнее.
- Подождите, лейтенант, - остановил его командующий. - Сколько танков было в лесу? Какая на них эмблема?
Андрей ответил, и Кирпонос, хмурясь, долго молчал, разглядывая карту, обдумывая что-то, затем сказал Рыкову:
- Вот, значит, где они. Хитро!.. А как обманывали, усиливая нажим по фронту? - Командующий взглянул на Андрея и кивнул ему, точно лейтенант подсказал эти мысли, затем опять повернул голову к Рыкову: - Пятая во фланг может ударить.
Рыков наклонился, взмахнув ладонью, словно отсекая что-то.
- Пятая! И мехкорпус Рокоссовского... Хоть жаль кулака, а надо бить дурака, как у нас говорят на Алтае.
- Мехкорпус забирают, - сказал Кирпонос.
- Три-четыре дня всего, - ответил Рыков. - Ус~ пеем.
- Не согласовывая? - спросил Кирпонос.
- Получим "добро", Михаил Петрович. А ошибся, что ушибся - наука будет. Если бы поддержали Голикова, когда он атаковал... Факт!
- Если бы, - усмехнулся Кирпонос. - Лейтенант, составьте рапорт и укажите имена, кто там был... при его гибели.
Брови Кирпоноса сошлись у переносицы.
- И теперь большой риск... Что ж, обсудим на Военном совете.
- Кака Машка, така и замашка, - снова поговоркой, непонятной для Андрея, ответил Рыков. - Не ждут удара.
Крутолобый, с чуть вздернутым носом и энергичной складкой у губ, Рыков, казалось, был одержим мыслью:
действовать где угодно, а в глазах светилась запрятанная мужицкая хитрость, точно и простота его речи, и несдержанность оставались нарочитой, удачно найденной оболочкой, чтобы выглядеть попроще. Андрей вдруг понял, что эта будто бы идущая от натуры решительность также скрывает и расчет сил, и результаты анализа событий, и даже настроения войск.
И такому своему открытию Андрей подивился, как удивлялся недавно во время беседы с ним появившемуся желанию говорить попросту, точно с давним приятелем, отбросив разницу званий и положения.
От усталости слипались веки. Андрею хотелось скорее где-нибудь разуться, лечь на сухое место и уснуть без тревоги, имея охапку сена под головой. И он думал еще, отчего ни Рыков, ни командующий не догадываются о таком его желании.
Кирпонос, глядя на карту, ладонью приглаживал темные волосы.
- Что, лейтенант, - спросил вдруг Рыков, - побьем здесь Гитлера? Молчишь. Не хвались, на рать идучи, а с рати?.. Давай сюда пленного, взглянем, что за гусь.
Козырнув, Андрей вышел за дверь, где под присмотром связных оставил Кюна Заросший щетиной, грязный, всклокоченный, искусав до крови губы, он совсем не походил на того щеголеватого, самоуверенного офицера, каким был вначале. Но когда зашел в комнату и увидел перед собой двух генералов, Кюн привычно, даже молодцевато вытянулся.
- Он знает, кто я? - спросил Кирпонос, выходя изза стола и нагибаясь, чтобы не удариться о притолоку.
- Так, господин генерал-полковник, - ответил Кюн.
- А еще что вы знаете?
- О! - Кюн с дерзкой улыбкой выше поднял голову, - Мне также известно, что господин генерал-полковник был младшим фельдшером... и любит чай с вишней.
- Так, - улыбнулся Кирпонос. - Еще что?
- Вы имеете боевой опыт... командовать дивизией.