- Твоя мама будет жить совсем одна? Пиши ей чаще... Я вот не помню свою. Помню, что дарила мне большие коробки конфет. И все. Как-то нашла старые письма. У нее был другой. Понимаешь? Отец знал это, но все равно любил. Знал и любил! Даже теперь всегда отвозит цветы на могилу. А я не могу этого понять!
Андрей был удивлен тем, как внезапно изменился учнее голос.
- Возьму и правда выйду замуж! - глаза ее озорно сверкнули. - Отец рассказывал, что в Индийском океане есть остров Тимор, и на нем... Вот на нем, когда женщина изменяет мужу, такого мужчину секут публично розгами. Здорово, да?
- Да-а, - неуверенно качнул головой Андрей.
- И справедливо! Если мужчины захватили право выбирать себе жен, то и расплачиваться за ошибки должны. Справедливо?
- Граждане, садитесь, - торопил усатый проводник. - Две минуты осталось. Не распрощаются, будто навек едут...
- Где Сережка? - оглянулся Андрей.
К вагону быстро шагал тот самый худой, высокий старик профессор, которого видели на аллейке сада. За плечами у него висел тугой рюкзак. Следом шел Волков.
- Ну, сейчас едем, - проговорил Сергей, без удивления глядя на Марго и, казалось, озабоченный лишь тем, как рассовать папиросы.
- Тебе понравилась Леночка? - вдруг потускневшим голосом спросила она у Андрея. И странным был ее взгляд: точно действительно сейчас не знала, что происходит в ней самой.
- Танцует хорошо, - уклончиво заметил Андрей. - Сережка, и этот профессор едет...
- Откапывать неандертальцев, - усмехнулся Волков - Через полминуты тронемся.
- Ни пуха ни пера, - сказала Марго.
- К черту, к черту, - буркнул он и следом за профессором вошел в вагон.
Андрей вскочил на подножку, когда уже заскрипели колеса.
- Вы пишите! - крикнула Марго.
В тамбуре вагона, глядя, как медленно уплывают за окном фонари, Волков сказал:
- Поехали. Всё...
- Балда, видимо, не я, а ты, - сказал Андрей. - И то, что принимаешь за легкомыслие... это гораздо сложнее.
- Чепуха, - ответил Волков. - Размалевалась, будто кукла. Сложности выдумывают, чтобы оправдать глупость.
- Ты думаешь?
- Кто и как думает, неважно, - сказал Волков. - Важно, как поступают.
Они пошли в свое купе. Там раскладывали постели широкоплечий парень в белой косоворотке и его пухленькая, миловидная жена.
Достав из чемодана халатик, она вопросительно глянула на мужа.
- Идем покурим, - сказал Андрею Волков.
В коридоре вагона толстяк с сонными глазами, почесывая журналом щеку, пояснял другому пассажиру:
- Любопытная статья. Американцев проблема секса волнует. Дискуссии целые у них об этом. Ха-ха...
И джаз герлс в моде. А? Девушки там себя показывают...
- Куда жены-то глядят? - сказал другой.
- Проблема. Жена вроде строгой диеты, когда и заглянуть в меню острых блюд не разрешается.
Стоявший у открытого окна профессор обернулся:
- Не думаю, что проблема именно такова!
- Вот, пишут! Дискуссии целые.
- Не думаю, не думаю. Дискуссии? Хм! Иногда то, что на виду, лишь скрывает обратное явление цивилизации.
- Ка-ак? - удивился толстяк.
- А так, батенька. Вы замечали, как много начинают говорить про острые соусы те, у кого испорчен желудок? Или как усердно причесываются, если мало остается волос.
- Что? - багровея, произнес толстяк, редкие волосы которого аккуратно скрывали лысину.
- Я имею в виду проблемы, - ответил профессор, взмахнув жилистой рукой. - Мнимые проблемы и настоящие.
- Па-азвольте, - вмешался другой.
- Ну, спать, - зевая, сказал Волков.
В купе их соседи уже легли. Андрей и Волков молча забрались на верхние полки. Размеренно стучали колеса. Через приоткрытое окно врывались запахи травы, леса.
Шепотом говорили соседи внизу. Он сердился и недоумевал, почему жена вспомнила какую-то разбитую чашку.
- Да-а, - протянула она. - Зачем еще разглядывал ту московскую красулю на перроне? У нее глаза хуже кошачьих.
- Э-э, - засмеялся он. - Да лучше тебя на свете нет...
Андрей стал размышлять о жизни. И представлялось, что все будет хорошо, и люди казались по-своему чудаковатыми, но добрыми. Он пытался разобраться в самом себе: ему нравилась всегда беспечная Марго, а теперь вроде нравится и Леночка с серьезными глазами, хотя ничего еще о ней не знал...
И будто задремал он лишь на минутку, а кто-то уже грубо толкал его.
- Быстрее!.. Ну? - торопил Волков.
Яркий дневной свет бил в окно. Радуясь такой неожиданности, Андрей засмеялся:
- Который час?