Он потащил Густава к двери, рассказывая, что купил машину сегодня и еще не успел обкатать. Новенький ярко-желтый "фиат" стоял метрах в тридцати от пивной.
- Машина превосходная, - сказал Густав.
- Ты знаток, - просиял Оскар. - И знаешь, чего стоила мне? Всего-навсего два удачных репортажа. Газетчик, как золотоискатель: надо лишь попасть в жилу.
Садись, Гастав, и рассказывай, что на фронте.
- А как думают американцы? - спросил Густав, усевшись на тугое сиденье.
- Они спорят, когда будет взята Москва.
- Но помогают России оружием, - заметил Густав.
- Ерунда, - усмехнулся Оскар. - Торопятся выкачать оттуда золото, чтобы не досталось нам, как во Франции и Чехословакии. Они практики, а не мечтатели. Хотя иногда газеты публикуют материалы и о жестокостях наших концлагерей.
- Достоверные? - спросил Густав.
- У нас ведь не какая-нибудь паршивая демократия, - хитро прищурил один глаз Тимме. - Государство с твердой властью, как машина. Большое колесо делает пол-оборота или четверть, а маленькие, сцепленные с ним, уже крутятся вовсю. Любому чиновнику хочется показать свое усердие. И попробуй скажи ему, что переусердствовал. За усердие полагается только награда.
Иначе рухнет система... Куда едем?
- Все равно, - сказал Густав. - У меня полтора часа, затем я должен быть на Роланд-Уфер.
- Свидание?
- Ты стал проницательным, Оскар.
- Пуф, пуф! - маленькие глазки Оскара засветились удовольствием. Девчонки будто взбесились. Раньше говорили, что невинность - такое состояние, от которого женщина спешит избавиться, а потом долго вздыхает. А теперь, если и вздыхает, то с облегчением. Невинность считается дурной манерой, Густав, как было у поздних римлянок...
- Да, они какие-то иные, - сказал Густав. - Я начал заглядываться...
- Не скажу, что это признак старости, - расхохотался Оскар, - как ворчливость у женщины или тяга смаковать чужие недостатки у экземпляров мужского пола. Так есть куда отправиться с девочкой?
- Здесь другое, - сказал Густав.
- Надеюсь, ты все же не будешь растяпой, - поучающе заметил Оскар. Скажу тебе, что в недалеком будущем женщины целиком возьмут над нами верх.
- Новый матриархат?
- Что-то в этом роде, - серьезно кивнул Оскар. - Все идет к тому. Женщины больше наблюдают других, чем себя, и поэтому не видят собственных недостатков... А не замечать своих недостатков - главное условие для тех, кто намерен властвовать. - Раздувая щеки, Тимме покосился на Густава. Что? Хороший каламбур!
Они ехали по Александерштрассе к набережной, где, закованная в бетон и серый камень, глухо плескалась Шпрее Их обгоняли сверкающие никелем "хорьхи", синие "мерседесы", пурпурные "фольксвагены".
- Я был на юге, - сказал Густав. - Помнишь Рихарда?
- Еще бы Рихарда не помнить!
- Он убит.
- Черт возьми, - пробормотал Оскар. - Как же так?.. Еще вчера мы говорили о тебе и о Рихарде.
- С кем?
- Иоахим Винер, мой давний приятель...
- Обер-лейтенант Винер? - перебил Густав. - Он был командиром нашей роты.
- Когда-то мы оба писали стихи.
- Что же он делает?
- Выписался из госпиталя, но ходит с костылем, - ответил Оскар.
Перед Густавом на миг снова возник заросший травой луг и яростная рукопашная схватка, и русский лейтенант, которого потом нашел Рихард...
- Черт возьми! - Тимме щелкнул языком. - Почему бы не заехать к нему. А?.. Встреча боевых коллег.
Иоахим будет рад Он живет у Янновицкого моста. - Да, есть что рассказать ему, - ответил Густав.
Винер занимал квартирку на третьем этаже. Он встретил их одетым в мундир. На одной ноге сапог, на другой шлепанец. В руке толстая, суковатая, отделанная серебром палка.
- Это же Зиг! - удивился он, разглядывая Густава. - В отпуске?
- Да, господин обер-лейтенант.
- Ты сделал мне подарок, Оскар.
- Признаться, мы хотели выпить, - надувая щеки, сказал Тимме. - Но Зиг решил доложиться начальству.
- Очень рад, Зиг! Я ничего не знаю о своей роте.
Как вы там?
Густав щелкнул каблуками, поклонился седоволосой, должно быть красивой в молодости, женщине, выглянувшей из комнаты.
- Это унтер-офицер Зиг, мама, - сказал Винер.
Ее узкое, как и у сына, лицо было напряжено, а в глазах застыл испуг.
- Фрау Винер, - сказал Тимме, - мы не украдем Иоахима.
- Благодарю вас, Оскар, - вздохнула она с облегчением. - Я понимаю, что ему скучно быть дома. Но ведь Иоахим у меня один и через три недели уедет...
- Ах, мама, - укоризненно перебил ее обер-лейтенант. - Я ведь не ребенок...
- Но так думаешь лишь ты, мой мальчик, - грустно улыбнулась она.