Кирпонос в белом кителе, испачканном глиной, заложив руки за спину, стоял у окна.
- Радиостанция у нас вышла из строя, - продолжал Тупиков. - Связи нет.
- У нас три тысячи штыков, - быстро сказал Рыков. - Надо прорываться! Иначе Гудериан уплотнит фронт.
- Я не пойму, отчего Ставка задержала разрешение на отход войск, проговорил Тупиков. - Было ясно...
- У Ставки не один фронт, - хмуро бросил Кирпонос. - Мы сковали две танковые армии противника, И еще: Верховный главнокомандующий сказал посланнику Рузвельта месяц назад, что фронт осенью будет западнее Киева.
- Есть объективные причины, - возразил Тупиков.
У Кирпоноса вдруг стало такое лицо, что Андрей за него испугался. Однако генерал-полковник лишь криво усмехнулся.
- Это и есть объективная причина, - тихо сказал он. - Мы не удержались. Головы надо снять! Если бы организовали войска, ударные группы, круговую оборону... А мы управление потеряли. Не готовились целым фронтом в окружении драться. Не было такого еще...
Когда Солодяжников и Андрей вернулись к оврагу, там горел костер. Но тугие пачки денег лишь обугливались.
- Бензинчиком надо кропить их, - советовал шофер в кожаной фуражке. Зараз и мильены погорят, как цигарка.
- Давай, - согласился Лютиков. - Вот хапнул...
То-то и сидел на мешках. Ну, фармазон! А теперь жги.
Слезы аж капают.
И у него действительно слезились глаза. Едкий дым курился от пачек.
- Значит, окружили целый фронт, - переговаривались курсанты, толкая штыками в огонь связки денег. - Вот как...
- Да пробьемся, - сказал Иванов. - Не такое было...
А если взводными назначат, должны и звание присвоить. Долго ли командующему написать приказ?
- Будет он тебе писать в окружении!
- Как же взводному без этого? Пошлют меня бойцы к едреной фене. А кубики давно приготовлены. Только нацепить...
И никто, кроме Лютикова, не жалел сгоравшие миллионы, никто просто сейчас не думал о них.
Солодяжников построил курсантов и увел их к хатке, где был штаб фронта.
XXI
К востоку по гребням холмов окапывались немцы.
Было видно, как суетились они там. А в овраге скопище людей уже расползалось. Курсанты, назначенные командирами взводов, строили бойцов. Доносились сорванные, хриплые голоса:
- Ра-авняйсь!.. По порядку номеров...
- Живот убери. Как стоишь?..
- Смирно!..
У догоравшей кучи денег сидели теперь лишь Андрей с Лютиковым и раненый пилот в прожженном комбинезоне.
- Наверное, скоро двинемся, - заметил пилот.
- Еще не сгорели, - кивнул на деньги Лютиков. - Узнать бы, сколько тут мильенов...
Опираясь на карабин, подковылял боец, волоча разутую ногу. И гимнастерка и брюки у него где-то вымокли.
- Можно, сынки, табачок подсушить?.. Эге! - добавил он. разглядев откатившиеся пачки денег, и, подняв одну, взвесил на широкой, костлявой ладони. - Тяжелая. Много в ей работы-то. Гнуть да гнуть хребет.
- Сунь в карман, - посоветовал ему Лютиков
И вся работа.
- А не жалко? - солдат заколебался, потом качнул головой, растягивая губы и открыв вспухшие кровоточащие десны. - Хай горит. Дармовые гроши что божья благодать: ни вкуса, ни запаха. И куцы они тут?
Он швырнул деньги в костер, рассыпал горсть махорки по прикладу и начал сушить ее. От сырой гимнастерки его тоже шел пар.
- Дождя не было, а взмок, - сказал Лютиков.
И штаны у тебя мокрые...
- В камышах, за хутором, что утки, сидели, - пояснил боец. - Траву жевали. Ну а затем услыхали стрельбу и поднялись. От взвода мало кто остался.
Ногу-то до крови стер.. Теперь, сказывают, дале пробиваться начнем. Сказывают, на выручку цельная армия идет.
На склоне оврага, у ветвистого дерева, где был и Солодяжников, о чем-то спорили генералы. На патронном ящике сидел Кирпонос и, держа обеими руками солдатский котелок, отхлебывал чай. Волосы генералполковника слиплись на лбу, а большое тело с обвисшими плечами чем-то напоминало связанного орла.
В сотне метров, около мелкой воронки, капитан Гымза допрашивал управляющего банком. Там же стояли полковник Сорокин и еще двое командиров.
Гымза что-то записывал в блокноте, часто поправляя спадавшую шинель.
- Энта, вроде бы шпиона судят, - продолжал боец. - Чего судить? Пускай в расход сразу. Что день - тыщи людей гибнут без всякого. А на того еще бумагу изводят.
- Фемида есть, дядя, - сказал важно Лютиков. - Не знаешь про нее?
- Баба, что ли?
- Ага... Слепая она, ни черта не видит. Оттого путает, кому раньше мандат на тот свет нужен.
- Сказки, - отмахнулся боец.
"Если здесь штаб фронта, - подумал вдруг Андрей, - то и Ольга... Интересно бы увидеть ее. Что говорили они с Ниной Владимировной обо мне?"