-А ежели рогатками их взять? Заманить на слабый отряд, а потом уже и с флангов прижать, все же уйти не успеют все, а там глядишь и картечью сброд, этот проредить сможем,– задумчиво сказал Прохор Митюха, глядя на фигурку пикинера в своих руках.
-Хм, возможно, особенно если еще одну сторону поля тайными клиньями обложить,– киваю словам полковника «Русских витязей».– Как там дела с ними, Кузя, готовы ли первые сотни, или только расшевелились, мастера тульские?
-Как можно, ваше величество?! Уже третья тысяча пошла, по семь штук в связке, все на кожаных ремешках, дабы проще раскидать можно было бы, ежели что то уже через пару недель первые телеги к Воронежу подвести можно будет, а потом и к Азову перевезти…
-Достаточно, Кузьма, я тебя понял, меня скорее больше волнует даже не это,– получив ответ оборвал я майора, улыбнувшись ему, мол позже все скажешь, кажется он все понял правильно, не все следует знать иностранным офицерам, далеко не все.– Как крымского хана перехватить?! Ведь он уже по донским землям гуляет, глядишь и до Воронежа стервец дойдет, а нам это никак нельзя допустить, нам вообще надо его уничтожить! Не должно быть этих сучьих детей на нашей границе!
-Так как же, государь это сделать то? Ведь вассал он султану, тронешь его, тот войну и объявит…– с сожалением сказал генерал-лейтенант Боур.
-А он ее итак объявит, так что думаем господа не над тем как отбить набег, а как прекратить их вовсе, насовсем!– с хищной улыбкой говорю растерявшимся генералам, тут же взявшим себя в руки, высшие офицеры как никак.
Военный Совет заседал до глубокой ночи, выявив общую тактику будущей кампании, тактику, которая так нужна России, вот только поможет ли она тем братьям славянам, которые надеются на Русское царство? Не знаю, право слово, я не знаю…
Анна Иоанновна Романова.
Молодая, прелестная девушка с грустным задумчивым лицом смотрела в зеркало, висящее на стене напротив нее. Серебряный обод обрамляла вязь красивого узора, вот только у девушки не было никакого желания смотреть на себя, она делала это из непонятного упрямства, начавшего проявляться с детских лет.
Аннушка, четвертая дочь царя Иоанна Пятого росла совсем не похожей на своих сверстниц, порой угрюмая и неласковая, потерявшая в коридорах дворца всю живость и непосредственность детского, ангельского возраста. Почему так произошло, никто собственно не знал, и это пугало, отталкивало от нее людей. Даже родная мать, царица Прасковья и та не понимала ее, порой боялась, взгляда карих глаз своей средней дочери, однако не решалась признаться сама себе в этом, держала ее строго, за малейшую провинность ребенку полагались розги…
И вот теперь, этот ребенок выросший, похожий на прекрасный цветок, с тоской смотрит на себя в зеркало – ей предстоит нелегкая дорога в Курляндию, к своему законному мужу герцогу Курляндскому Фридриху-Вильгельму. Герцог, являясь племенником Прусского короля, был отличной партией для царевны.
Брачный контракт, составленный еще при Петре Первом, заключили в июле этого года, в Санкт-Петербурге. Само же свадебное торжество прошло три недели назад 27 октября.
Роскошное тело молодой царевны, которой исполнилось семнадцать лет, закаленное охотой и зимними забавами, убранное в лучшие одежды и драгоценности, приличествующие царственной невесте, покорило Вильгельма. Сами же государь с государыней, будь, чуть ли не сверстниками радушно встретили герцога, обаятельного и веселого человека с открытым характером!
Для России стало делом чести поразить европейцев, прибывших на церемонию, да и потешить сам народ, неизбалованный зрелищами тоже не помешало. Свадьба проходила в бывшем дворце князя Меншикова, ныне получившего прощение царя и находящегося с конным корпусом в восемь тысяч клинков в Польше, дабы наблюдать за противником в Померании и в случае чего нанести превентивный удар. Однако боярские роды, новоявленные дворяне, чета светлейшего князя были приглашены на торжество, те конечно, кто мог прибыть ко двору конечно.
…Рано утром по Неве плыли четыре десятка роскошно убранных судов, не спеша, они огибали выступы набережной, величаво двигаясь вперед. В центре кортежа на одном из судов плыла Анна, с восторгом взирающая на восхищавшихся ею людей. Блеск и роскошь давно не удивляли молодой царевну, выросшую в одном из богатейших дворцов Европы.
Медленная процессия приближалась к месту венчания, жених стоял в окружении курляндских и русских аристократов, чуть позади него замер патриарх Всея Руси Иерофан, величественно взирающий на окружающих его людей. Скоро будет год, как он занял пустующее место патриаршего престола, постепенно проводя ту политику и реорганизацию Церкви, какую желал сам государь, да и чего скрывать, то же самое желал и бывший епископ Московский. Он хотел и стремился к возвеличиванию православия, не только никоновцев, а всех православных, без исключений! А как этого можно добиться в суровом грязном мире? Когда со всех сторон схизматики и их еретичные ублюдки, да и мусульманская зараза постоянно пьет кровушку православную. Путь один и от него не отказаться и не уйти!
Мысли патриарха вернулись к свадебному торжеству, после того как царевна почти дошла до него, вставая на колени, не решаясь поднять взгляд на патриарший крест, водимый жилистой рукой Иерофана…
Церемония продолжалась чуть более двух часов, после чего в огромных залах дворца разместились все гости. Место жениха и невесты было убрано лавровыми венками и шелковыми лентами, свисающими с потолка. Руководил всем торжеством князь-кесарь в роли обер-маршала. На нем был лазоревый кафтан с отделкой из песца, орден Святого Андрея Первозванного на голубой ленте, позолоченная шпага в правой руке и маршальский жезл в левой.
Многое для семнадцатилетней царевны было непонятным: безудержные пьянки и гулянки ее жениха, постоянные увеселения, каких только сюрпризов не приготовил для герцога государь Всея Руси. Сейчас, после свадьбы, отмеченной с помпой и шиком невиданных западным соседям, Анна смотрела на себя в зеркало, не понимая куда делать та живая, непосредственная девочка, еще полгода назад с удовольствием отправляющаяся на охоту со сворой гончих.
-Пора, Аннушка, тебе нужно собираться в дорогу,– с теплой улыбкой сказал Алексей, смотря на свою сестру.
-Но ведь как же так, братик, не смогу я там, вдали от дома…– на глазах царевны показались маленькие капли слез.
-Ничего, если что-то случится, то я сразу же отправлю за тобой солдат, они доставят тебя в Петербург. Да часть двора своей матушки ты можешь взять вместе с тобой, ведь по брачному контракту ты будешь получать на «ежедневные нужды» 30 тысяч рублей ежегодно. Этого хватит с лихвой…
-Лешенька… государь, не отдавай меня немцу! Христом богом молю тебя, не отдавай, я не хочу уезжать из России!– взмолилась царевна.
-Ну, Аннушка, ты же взрослая девочка, сама должна понимать, что тебе необходимо выйти замуж, а герцог Курляндский вполне неплох, да и к тебе относится очень хорошо, я же все прекрасно вижу,– присев рядом с сестрой царь приобнял ее за плечи.
Не выдержав, семнадцатилетняя красавица уткнулась в грудь своему венценосному брату, и уже не сдерживаясь, разрыдалась. Была в ее слезах такая тоска и печаль, что государь поневоле подумал, а не послать ли все планы и задумки куда подальше, лишь бы не мучить свою сестру. Однако порыв жалости прошел, и преобладала над чувствами необходимость достойно вести свою страну по скользким кривым дорожкам международной политики. Да и тот факт, что скорая смерть герцога вполне может послужить законным толчком, к аннексии всей Курляндии очень приятно греет душу.
Алексей утешал себя тем, что сестра сможет после смерти мужа сама выбрать себе мужа, не из худородных конечно, но и без жесткого присмотра сверху. Между тем здоровье мужа Анны начало сдавать, пока еще это было едва заметно…
Прохор Митюха.
Спустя два дня после того военного совета из Рязани потянулась колонна гвардейцев и витязей с обозом и полковой артиллерией, три батальона, один из которых был сформирован зимой, бодро шли по еще сухим дорогам с походными песнями.
Десятки подвижных хлебопекарен и кухонь немилосердно чадили в небосвод, сзади них на подводах везли запасы каменного угля и колотых дров. Следом за полком вышли два драгунских полка: Нижегородский и Московский получив приказ на выдвижение по тому же маршруту. А спустя пару дней такой же приказ получил и Преображенский полк, все четыре батальона, которые давно спешно переучивались по новому Уставу, созданному при помощи Устава витязей и экзерциям, наставлениям Петра Великого.
Теперь некогда единый, в чем-то тайный Устав корпуса витязей стал прообразом для «Воинского устава русской армии» с некоторыми специфичными изменениями. Однако для трех полков Устав витязей был одним и тем же, так как Семеновский оставаясь в Коломне, так же спешно перенимал опыт молодого полка, проводя на учениях и полигоне чуть ли, не по пять суток в неделю. А в ближайшем времени, перевооружение армии сможет затронуть еще пару тройку особо сильных полков: Нижегородский, Рязанский и Новомосковский.
Правда общая скудность артиллерии давала о себе знать, захваченные трофейные пушки спешно отправлялись на оружейные заводы, где их или переплавляли или растачивали на станках токаря Андрея Нартова. Стальные мехи паровых машин Дмитрия Колпака едва успевали обеспечивать литейные мастерские новым сырьем.
Указ о «Приведении всей артиллерии России к единообразию калибров и форм» подписанный еще в середине января по своей сути систематизировал все попытки Петра Великого привести артиллерию к единому стандарту.
Яков Брюс, ближний ставленник ныне покойного государя, ученый, происходивший из древнего шотландского рода, сын генерал-майора Виллима Брюса был тем человеком, кто инспектировал и претворял в жизнь указ царя Алексея. Он пожалованный в генерал-майоры от артиллерии, занимался сим делом со всем пристрастием и рвением. В свое время, при Полтаве он командовал всей русской артиллерией, состоявшей из 72 орудий, за что и был награжден Петром орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кто как не он знал всю полезность и необходимость претворения в жизнь данного указа?
На Истьинском заводе сталь лилась рекой, заполняла песочные и глиняные формы под орудия, «колпаков» становилось все больше, 12-фунтовые полевые орудия весили как 6-фунтовые медные, что выгодно отличало их от последних. Вот только запросы на новый металл вопреки первоначальному плану увеличились не постепенно, а резко, чуть ли не в два раза. Промышленная база начала захлебываться от нехватки сырья. Требовались срочные меры, по ликвидации серьезной проблемы начинающегося дефицита стали.
Однако это все было там, в Петровке, Истьинском заводе, других оружейных заводах… здесь же было все по-другому. Разорванный договор о мире с Османской империей, крымский набег – все слилось в один монолитный кусок неприятностей.
Под командованием генерала-поручика Алларта оказались гвардейские полки и пара драгунских полков, сейчас застрявших под Белгородом, в ожидании дальнейших указаний государя. Пехотная армия вместе с артиллерий шла из Лифляндии напрямик через Польшу, аккурат к Молдавии.
Сводная кавалерийская дивизия светлейшего князя должна обрушиться на крымских разбойников, сразу же, как только будет намек на полноценное вторжение. Меншиков при всей своей вычурности поистине отличный генерал кавалерии дерзкий, удачливый командир. Вот только много того, что Петр ему разрешал, делать не следовало, проще говоря, его гражданская власть не нужна…
Поход против татар обещал быть сложным, не потому что Прохор боялся сражения, нет ни в коем случае, просто он прекрасно осознавал, что легкая конница всегда имеет преимущество перед пехотой, а уж про просторы степей и равнин говорить даже не стоит. Однако оспаривать решения Старшего брата он не собирался, да и объяснения царя задач для молодого полковника оказались вполне обоснованными. Ведь татарва то не знала, какие гостинцы везут с собой витязи, да и преображенцы в последнее время тоже активно переучиваются ведению боя по новому образцу, все же зазорно ветеранам уступать молодым первенство в воинских делах. Так что спортивное чувство интереса не только поддерживала боевую готовность корпуса, но и позволяла увеличивать общую боеготовность полков.
Как бы то ни было, но такие бичи армии как болезни и постоянная нехватка нормальной пищи не коснулись корпуса генерала Алларта, в котором и был полк Прохора Митюха. Да и бригада князя Голицына, насколько знал Прохор, тоже не нуждалась в дополнительном снабжении нормальной пищей, вовремя поставленные туда полтора десятка полевых кухонь решили столь острую проблему для каждого солдата, вот только проблема с заболеваниями стояла все так же остро, как и всегда. Ну не было у государя возможности обеспечить все войсковые объединения должными специалистами-лекарями.
Благо, что у самих витязей имелось два десятка спешно обученных молодых лекарей-травников, иначе даже простые болезни могли бы унести жизни многих воинов, причем не только среди полка «Русских витязей». Хорошо, что столь важный вопрос как обеспечение армии должным медицинским обслуживанием взяла под свою личную ответственность царица Ольга, создав в Москве, Рязани и Владимире школы лекарей, при содействии патриарха Иерофана. Без поддержки церкви получить одобрение, а главное добровольцев стало бы крайне сложно, все-таки дело новое, и люди не всегда стараются понять для чего оно нужно, хотя часто ответ лежит перед глазами.
Так же государыня начала создавать школы для одаренных детей мещан, крестьян и купцов, не могущих обучаться за свой счет, но имеющие большие способности к этому. Правда такая школа пока есть только в Рязани, да и то в ней обучается только дюжина мальчишек, найденных за пару месяцев в предместьях Рязанщины. При всем при этом само обучение идет не на страх, а на совесть, как никак те же самые преподаватели учат витязей. Что из этого выйдет, Прохор не знал, но думал о том, что плохого точно не случится. Благо, что царица не только красива, но и умна, эти два фактора столь редко встречаются у молодых девушек, что сам Старший брат искренне считает свою любимую, ангелом воплоти, спустившимся на землю, для помощи ему в делах житейских и государевых. Хотя так ли это?
Хм ладно, не суть, главное, что корпус оставил за спиной Великоросские губернии и уже вторую стоит под Белгородом. А там неделя-другая скорым маршем, двигаясь по дуге, занять обозначенные позиции на переправах ближе к Крымскому полуострову, ведь получается, что татарва должна возвращаться обратно именно этой дорогой, уходя от преследования конной дивизии генерала кавалерии Меншикова.
Прохор стоял на холме, занимаемым его полком, белесый дымок походных кухонь и хлебопекарен взвивался в небо. Провиант доставили прямо их города, благо, что магазины для армии смогли собрать в срок и без каких-либо задержек. Вопреки прошлым разам их собирали по новому образцу: не было грабежа помещиков и бояр с крестьянами, за каждый грамм продукта причиталась определенная сумма денег. Из расчетных записей государевой бумаги. Спекуляция же едой по закону царства наказывалось очень строго, вплоть до смертной казни.
Молодой полковник, которому только недавно исполнилось девятнадцать лет, смотрел на размеренные движения гвардейских рот в низине равнины. Их командиры гоняли своих подчиненных каждую свободную минуту. Да и как не гонять, если введение новых экзерций и Воинского Устава просто обязывает к этому?
Барабанный бой резко меняет ритм и одна из рот, шедшая в колонне распадается на четыре шеренги, в первом ряду через одного пикинеры и фузилеры, во втором, третьем и четвертом рядах одни стрелки с примкнутыми штыками. Куда ротного офицера взмывает вверх, и первая шеренга падает на колено, упираясь тупыми концами пик и фузей в чернозем. Над их головами, приложив к плечу ружья, замерла вторая шеренга, остальные же замерли в ожидании…
-Когда же доставят полный комплект мортирок?– спросил сам себя Прохор, переводя взгляд на маленькую группу солдат, всего один взвод.
Половина витязей держала в руках странные трубки, похожие на странные колокола насаженных на деревянные ручки, окованные, тонкими полосками метала. Сам «колокол» был весьма простой конструкции: обрезанное ружье до замка с сильно утолщенной продолговатой казенной частью, которая как раз и походила на колокол. Другие же держали в руках квадратные медные донца с выемкой в центре, по бокам к ним были прикреплены толстые кожаные ремни.
-Товсь!– закричал молодой сержант, вскидывая саблю вверх.
Витязи, стоящие в две шеренги быстро рассыпались на пары и встали в шахматном порядке, занимая позицию, на расстоянии в полдюжины саженей друг от друга.