-Я хотел спросить вас Ваше Высочество вот о чем, мы все видим, что за последние месяцы вы резко изменились, и надо признаться в лучшую сторону…
-Кто это мы?– сразу подобрался я, чувствуя, что разговор принимает интересный оборот, все же ожидаемая получасовая беседа о пустяках – это даже не смешно.
-Мы, это купцы,– улыбнулся мне Никифор, показывая, что хоть доверие ко мне уже и испытывает, но не на столько, чтобы открывать все свои карты.– Так вот нам бы хотелось знать, чего же вы, царевич, так усиленно добиваетесь?
-Именно?– простодушно спросил я, прикидываясь «валенком».
-Я спрашиваю не о том, что вы делаете по велению своего отца, нашего государя-батюшки, а о том. Что вы делаете вместе со своими друзьями, так сказать в свободное от дел время?
-Мои помыслы направлены только в вящей славе Руси-матушке и нашего государя-батюшки,– спокойно ответил я, внимательно глядя на купца, отдавая ему на откуп наш разговор.
-Вот об этом я и говорил, об идеях и желаниях…
-А причем здесь ваше внимание, Павел Никифорович?– немного грубовато оборвал я купца.
-Дело в том, Алексей Петрович, что мы тоже заинтересованы в таком богоугодном деле…– ответил мне купец, делая паузу, возможно для того, чтобы я проникся возможными перспективами от совместного сотрудничества.
-Что ж меня очень это радует, что на Руси остались люди, радеющие за славу нашей Родины. Только вот причем здесь я, уважаемый купец Золотой сотни?
-Как же так, царевич, ведь вы можно сказать второй человек в государстве,– попытался возразить мне купец.
-Вот именно, что «можно сказать»,– криво усмехнулся я.
Увидев мою реакцию, купец осознал свою оплошность и попытался ее загладить.
-Я хотел сказать. Что вы должны быть вторым человеком в нашем государстве,– поправился он.
-Что вы этим хотите сказать, уважаемый? Вы подговариваете меня к непослушанию?– с изумлением спросил я его, при этом, не переходя рамки дозволенного, чтобы не спугнуть заинтересовавшегося торговца.
-Нет, что вы. Я просто хотел сказать, Ваше Высочество, что мы могли бы помочь вам в реализации некоторых ваших планов.
-Что ж, помощь государству это всегда хорошо, тем более, безвозмездная,– с улыбкой ответил я, решив так просто не соглашаться на начальные условия нашего словесного контракта. Возможного контракта.
От моих слов купца Павла буквально передернуло, но он сдержался, уловив, что я говорю это не серьезно.
-Хорошо, конечно хорошо,– поддержал он меня.
-Но?
-Но, к сожалению у многих торговых людей не так много денег, чтобы их можно было бы дарить государству, без ущерба для их дела,– смиренно закончил он.
-Так что вы тогда хотите сказать, уважаемый Павел Никифорович?– наконец задал я ему вопрос, которого он так долго ждал.
-«Да увидит зрячий!» так, кажется? Вот я надеюсь и есть тот самый зрячий, который быть может заметил, то что лежит «неглубоко под землей». Сын, обмолвился мне, что у вас есть кое-какие… хм затруднения с деньгами…
-Да, это действительно так. Но Никола не сказал вам главного, по моей просьбе.
-Как же так?– удивился заинтригованный купец.
-Все очень просто. Мне не хватает денег для воплощения в жизнь некоторых прожектов. В скором будущем обещающих дать неплохой барыш, но все они могут погореть и оказаться «пшиком» если их не поддерживать на первом этапе становления. Я понятно объясняю, Павел Никифорович?– улыбнувшись, спросил торговца.
-Куда уж понятнее, Ваше Высочество. Но чего вы хотите от меня? Денег едва хватает для того, чтобы товары до Архангельска и Санкт-Петербурга довозить и не опухнуть от голода…– сокрушенно сказал купец.
-Вы немного лукавите, Павел Никифорович, но речь сейчас не об этом. Я не собираюсь просить у вас деньги в рост. Я предлагаю вам создать товарищество по одному весьма выгодному делу, которое уже начато и почти запущенно. Единственное что осталось это поддержать кое-какие поставки в течение полутора-двух месяцев и пойдет прибыль.
-Извините меня Ваше Высочество, но мне почему-то мало верится, что человек просто так откажется от денег идущих к нему,– недоверчиво хмыкнул отец Николы.
-А этого и не будет, Павел Никифорович, все очень просто, вы вкладываете половину от затраченной суммы в мой прожект, и получаете чистую прибыль от производства в размере четверти, больше не вкладывая ни гроша.
-Интересно получается, Ваше Высочество, это какая же такая должна быть вкладываемая сумма, если целая четверть доходов будет отдаваться мне?– все так же недоверчиво спросил меня купец.
-Вклад не маленький, должен в этом признаться, о нем, если вы согласитесь вы узнаете от сына, он у вас действительно дельным человеком растет, который надеюсь, всегда будет при мне,– слегка прищурившись, сказал я торговцу.
«Умный поймет подоплеку, а дурак… мне дурак не нужен, так что посмотрим, каков купец Павел…– про себя усмехаюсь».
-Естественно никакой отчетности о расходах не будет?
-Конечно, не будет. Мне ли вам это объяснять Павел Никифорович?– слегка покачав головой говорю ему.
-Но все же четверть дохода…– барьер недоверия треснул.
-Не все так уж и безоблачно, Павел Никифорович. Из этой четверти будут высчитываться деньги на сырье, та же часть что и прибыль, так что «чистыми» вы будете получать, скорее всего, не больше одной седьмой части прибыли. Но могу с уверенностью сказать, что как минимум за пять лет вы вернете все свои деньги, даже при самом скверном положении дел моего прожекта,– закончил я, смачивая горло глотком разбавленного красного вина.
-Да, действительно не все безоблачно, но думаю, что с удовольствием приму участие в вашем прожекте, Ваше Высочество,– наконец сказал купец, отрывая ножку запеченной утки.– В меру своих возможностей конечно.
-Поверьте, вы не пожалеете о своем решении. Да и Николай много что сможет вам рассказать,– улыбнулся я, поднимая кубок к верху.– Ваше здоровье Павел Никифорович.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
Сидя у себя в кабинете я очередной раз с грустью вспоминал те славные денечки, когда готовился к сдаче зачета у государя. А что? Ничего кроме изучения наук не делаешь, разве что с друзьями бывает, засидишься. Замечательное было время, золотое!
Сейчас же дела рутинные столь плотно облепили меня, что порой и вздохнуть некогда. Одна радость, что постепенно их становится меньше, не только благодаря друзьям, которые всегда готовы взвалить груз забот себе на плечи, но и тем мерам, которые принимаются мной лично с начала наместничества. С каждой неделей дела земель рязанских становятся все прозаичней и прозаичней, часть прошлых проблем канула в небытие, под напором указов и полицаев-надсмотрщиков.
Но надо отдать должное и прибыльщикам, выискивающих любые лазейки для выуживания денег для казны. К примеру, в Москве были приняты указы, по которым рыбную ловлю и вовсе отдают на откуп, разделив угодья на равные участки. Вот только следовать некоторым указам мне было попросту не нужно, в ущерб казне, но не в ущерб людишкам.
Однако опыт изъятия «лишних» денег рязанские прибыльщики все же переняли, зайдя с совершенно другой стороны. Издавна в городах Руси-матушки разрешалось торговать в рядах и по перекресткам дегтем, коломазью, мелом, жиром, рыбным салом и смолою откупщикам, но уже в этом году сию золотоносную жилу перекрыло государство, целиком и полностью. Попросту велев означенные товары продавать выборным из слобод целовальникам под надзором мытенных бурмистров. Вот это новшество как раз грех было бы не перенять тем более, что пользы в первое время много принести может. Деньги никогда лишними не будут, а уж когда их и так в притык хватает то и подавно. Правда через годик другой, для «оздоровления» экономики города придется снимать этот запрет, но пока все же он дюже полезен будет. Что и подтвердилось в первую же неделю его ввода, поступившими в казну «свежими» рублями.
Несмотря, однако, на сильную нужду в деньгах, я значительно уменьшил тяжесть некоторых прежних налогов: прежде была наложена рублевая пошлина на домашние бани, чуть ли не в три раза уменьшив первоначальный годовалый взнос. Плюс к этому содержание постоялых дворов, взятое прежде в казну, так же было решено отдать частным людям, с обязанностью платить четвертую долю с постоя.
Правда, надо отметить, что некоторые указы государя все же касались моей «вотчины», не на прямую, а косвенно. Создание флота заставило Петра обратить внимание на леса, те из них, которые доставляли хороший материал для кораблестроения, сразу же объявили заповедными, но это было много раньше моего наместничества. Сейчас же у меня в шкафу лежал дубликат регламента о заповедных лесах, в котором было определено, чем и для чего можно было пользоваться в этих заповедных лесах: «На сани и телеги, на оси и полозья и к большим чанам на обручи рубить заповедные леса: дуб, клен, вяз, корогач, лиственницу, а на мельничные потребы, на пальцы и на шестерни рубить ныне всем невозбранно; а на иное домовое и ни на какое строение никаких заповедных лесов отнюдь никому не рубить под смертною казнию безо всякой пощады».
«Сурово, но верно, только бы людишки не попадались, иначе против воли казнить их придется. Все же отцовский приказ, – в первый раз пробегая глазами, регламент подумал я, прекрасно понимая нужды флота».
Полуденная жара постепенно спала, можно было заняться делами дальше, не боясь «вскипятить» себе мозги, от умственных трудов. Однако, решив не загружать себя лишними делами перед «посиделками» с друзьями, которые, увы, стали столь редкими, отправился в фехтовальный зал, рубить и колоть невинные деревянные истуканы. Подумав, все же решил прихватить с собой пистоль с десятком пуль и мешочком пороха.
«Потренироваться в стрельбе лишним не будет».