-Хорошо, раз уж вы там так удобно появились, то грех не воспользоваться моментом. Слушай, что ты со своим полком должен сделать…– с улыбкой сказал государь Русского царства.
Командиры внимательно глядели на планшет, по которому двигался, кончил деревянной указки. Пользуясь таким моментом, Петр решил таки немного изменить план сражения. Все же зря полковник «Русских витязей» столь опрометчиво судил царя в не использовании представляемых моментов, государь понимал важность случая не меньше, нежели основатель корпуса – его сын Алексей Петрович.
Благодаря усилиям авангарда Меншикова, драгунским полкам Боура и Брюса, фельдмаршалу Шереметьеву и поделенными между ними действиям получилось организовать бесперебойное и частое доставление сведений государю, имевшему свой собственный план, а теперь благодаря появлению полка «Русских витязей» в него вносятся новые изменения, дополняющие целостную картину будущего продолжения сражения.
Спустя полчаса Прохор скакал обратно к своим витязям, стараясь держаться опушки леса, благо, что небольшие перелески позволяли относительно скрытно передвигаться возле деревеньки Яковцы, не далеко от которой удалось с первого же залпа принудить шесть батальонов шведов к сдаче.
Мысли полковника Митюха слегка путались, многое, что говорил Петр, было понятно молодому витязю, однако порой простых вещей государь не говорил, почему так, Прохор не понимал, из-за этого приходилось отвлекаться, теряя должную концентрацию на предстоящем сражении.
Перед самой отправкой в Яковецкий лес, он увидел, как строятся пара полков драгун под командованием генерал-поручика Боура, выдвигаясь к Малым Будищам, следом за ними пришли в движения и все центральные полки под командованием фельдмаршала, дивизия государя же пока еще стояла на месте, небольшая перестановка началась. В этом сражении главную роль должны сыграть пехота и артиллерия! В силу этой не приложенной аксиомы кавалерия светлейшего князя Меншикова, разделившись на две неровные половинки, замерла на флангах, готовая по первому приказу броситься на врага.
Глянув на часы, Прохор увидел, что минутная стрелка подбирается к отметке «восемь», большая стрелка замерла на полпути к шести часам. Вороной жеребец одного из гвардейцев царя негромко хрипел, кусая удила, словно сладкую морковь. Перед замершими солдатами на белом коне проскакал Петр, крича на скаку:
-Воины! Вот пришел час, который решит судьбу отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество…
Что говорил государь дальше, полковник уже не слышал, встречный ветер заглушил все звуки, времени на задержку попросту нет, а сделать надо так много! Драгоценные минуты утекали, словно ключевая вода, полковник едва успел вовремя скрыться в березняке, когда сине-голубые мундиры тронулись с места, успев за время отлучки Прохора Митюха подойти почти вплотную к деревеньке Малые Будищи.
Наступал седьмой час утра, когда Петр приступил к осуществлению основного своего намерения: вывести сорок один батальон пехоты из лагеря. Построить их двойным рядом, фланкировать справа и слева эту двойную линию пехоты конными полками, возвращения которых к лагерю он и требовал от Меншикова на первой стадии сражения, именно для этой решающей минуты, и привести всю эту воинскую массу в боевой порядок
Получилось так, что основная масса воинов Карла оказалась аккурат перед позициями русского лагеря, лишь только два резервных полка в ожидании замерли перед лагерем шведского короля. Русские полки замерли на своих местах в двух шереножном строю, держа фузеи на изготовку с уже примкнутыми штыками, удачным нововведением цесаревича еще почти год назад.
Солдаты в зелено-красных мундирах стояли на месте, ожидая приказа командования, глядя на мерно идущую в паре верст от позиций русского лагеря армию неприятеля. Еще в штабе Прохор знал, что его величество приказал шесть полков держать в резерве в ретраншементе: Гренадерскому, Лефортовскому, Ренцелеву, Троицкому, Ростовскому и Апраксину.
Это было сделано для того, чтобы неприятель, стоящий близ леса, будь в великом страхе, не должен видеть всех сил, иначе он может не дать боя и просто уйдет ради того, чтобы этого не случилось, надлежит из прочих полков учинить убавку, дабы через свое умаление привлечь неприятеля к главной баталии.
Этот шаг государя Прохор целиком и полностью поддерживал, ведь, как известно из разведки у шведов всего 32 батальона, против 47 русских. Такое соотношение заставит задуматься кого угодно!
Сине-голубые мундиры, гроза Европы шли на русские позиции, четко под барабанную дробь, сохраняя идеальную дистанцию между плутонгами и ротами. Трехгранные багинеты на бедрах солдат Карла едва заметно покачивались, шевелясь, словно большие серые ящерицы, вытянувшиеся по всю длину.
Кое-как добравшись до своей облюбованной позиции, на небольшом взгорке возле опушки леса Прохор замер с вытянутой в руке подзорной трубой, внимательно оглядывая ряды противника. Рядом с ним замер неподвижной статуей майор Заболотный, оставивший свои позиции на помощника – лейтенанта Егора Болоткина, усердно просчитывающего угол навесной стрельбы для «колпаков».
-По моей команде все «колпаки» открывают огонь по лагерю шведов,– негромко сказал майору Прохор.
-Но зачем…– удивился командир артиллерии витязей, но больше ничего не сказал, прерванный взметнувшимся вверх кулаком командира витязей.
-Выполняй приказ брат, все ответы и вопросы потом, времени нет на них отвечать!– чуть громче сказал полковник своему другу, продолжая, глядеть в сторону двигающихся друг на друга солдат.
-Есть, полковник,– приложив ладонь к берету, майор, блеснув глазами, развернулся и ушел к орудиям, отдавать приказы на прокладку новых маршрутов для быстрого выдвижения пушек. Тут же артиллерийские расчеты засуетились возле орудий, витязи из второй роты спешно начали им помогать, разбирая завалы на пути движения пушек.
Между тем Прохор продолжал наблюдать за разворачивающимся действом, русская артиллерия продолжала молчать, а под грохот барабанов двигались на встречу друг другу две армии, почти подошедшие на два мушкетных выстрела друг к другу. Мгновение и дула десятков орудий, выдвинутых Шереметьевым на передовую позицию, окутались едким дымом, после чего до ушей засевших в лесу витязей донеслась орудийная канонада. В рядах идущих шведов взметнулись к небу комья земли, взрывы бомб и пролетающие сквозь шеренги ядра выкашивали солдат будто спелую пшеницу. Второй этап сражения… решающий этап начался!
Словно не замечая пролетающей над головами смерти, первая и вторая линия шведов по команде офицеров замерли, взяли фузеи на изготовку, новая команда и подошедшие на оружейный выстрел шведы делают залп, ненадолго оставшись в облаке сизого дыма. Идущие им на встречу, русские солдаты не останавливались. Хотя кто-то из них споткнулся, упав на чернозем, поймав своим телом свинцовую осу. Десятки красно-зеленых мундиров остались лежать на земле, орошая ее своей сукровицей, толчками выливающейся из еще разгоряченного битвой тела. Десять, двадцать шагов… шеренги русских полков остановились, зычная команда: «Товсь!» и следом за ней «Огонь!» пронеслись над рядами солдат, сразу же выстреливших во врагов, не забывая отвернуться в сторону при выстреле.
Яростные лица, с горящими от ненависти глазами смотрели друг на друга, животный крик застыл на губах, стоило только увидеть сошедшихся в штыковом бою воинов, зеленый, голубой цвета уже не важно, почти все они в скором времени станут алыми или же коричневыми, со следами подошв солдатских сапог. Прохор не мог видеть всех бьющихся на поле боя русских солдат, да ему этого и не надо было, он и так знал, как сражаются русские богатыри, с тем огнем в сердце, который не в состоянии затушить не одно море мира, над ним не властна даже смерть! Порой, умирая, сердце воина вспыхивает на доли секунд, давая увидеть врагам, что это смерть героя и это еще не конец!
В глубине леса шли активные приготовления к внезапной атаке на лагерь шведов, однако это не мешало офицерам видеть, как гибнут их соотечественники, отдавая свои жизни во благо России. Лишь только приказ полковника и железная дисциплина не давали сорваться молотым витязям, до зубовного скрежета сжимающие челюсти в тщетной попытке заглушить боль ноющего сердца.
Водя подзорной трубой из стороны в сторону, Прохор заметил сотни всадников, заходящих за спины своих солдат, для удара во фланг нашему войску. Наконец шведы кинули свой последний серьезный резерв, стоящий до этого возле лагеря Карла.
-Приготовится к атаке!– громко сказал полковник Митюха, продолжая наблюдать за сражением, уделяя особое внимание именно коннице, чересчур сложному противнику для витязей.
Еще свежи воспоминания о подавлении бунта Булавина, и порой витязю приходит в голову один и тот же вопрос. Что если бы во время первого боя с восставшими с ними не было бы пушек? Ведь получается, что конница казаков попросту бы раздавила юных воинов, только-только научившихся держать строй и пользоваться фузеями!
-Выступаем по моему сигналу! С юго-западной стороны леса!– добавил полковник, не отвлекаясь.
Кавалерия шведов так и не смогла завершить свой маневр, зайти во фланг сражающимся полкам, на самом узком участке в их ряды влетели казаки атамана Скоропадского, позволив выгадать драгоценные минуты для драгун Боура, спешащих на выручку строптивому казачьему отряду. А, приглядевшись, командир витязей увидел, как по самой окраине опушки леса ровными колоннами идут три батальона фузилер, заходя в тыл увлекшимся сражением шведам. Однако, приглядевшись, Прохор заметил, что к казакам прибыло подкрепление, много меньшее чем можно было бы ожидать, основой части отряда светлейшего князя на боле боя не было, по крайней мере, не видно. Более десятка драгунских полков оказались вне поля зрения Прохора, попросту исчезнув с театра сражения.
Постепенно все поле боя разделилось на две части, в одной сражалась кавалерия в другой шла битва между русской пехотой, поддерживаемой артиллерией и шведскими воинами, под командованием Левенгаупта, противостояние двух армий нарастало с каждой минутой, в ход шли не только штыки, но и кулаки, зубы! Солдаты пользовались любой возможностью, выпадающей на поле боя.
Полковник витязей видел, что русские ядра и картечь оставляют целые просеки в рядах шведов, отрывая ноги и ломая тела людей, словно они были тряпичными куклами. Но так не могло продолжаться долго и спустя несколько минут артиллерия замолчала, лишь иногда посылая одинокие бомбы за шеренги сражающихся. Шведам удалось пройти то расстояние, которое делало их отличными мишенями для русских орудий.
В какой-то миг витязю, наблюдавшему за сражением, показалось, что один из русских батальонов полностью ляжет под сдвоенным ударом двух шведских батальонов, уже почти полчаса теснившего его по центру. Но когда уже шеренги чуть было, не дрогнули и не прогнулись, подошла помощь, отбив шведский натиск, слишком сильно насевших на серые мундиры «нового» батальона воинства России.
-Всю артиллерию вывести на позиции,– наконец-то отдал долгожданный приказ Прохор, посчитав, что время пришло.
-Есть, артиллерию на позиции!– отозвался майор Заболотный, тут же махнув рукой кому-то из своих помощников, сразу же приготовленные «колпаки» поставленные в две колонны покатили по проложенным ранее тропкам.
Спустя десять минут с юго-западной стороны леса начали показываться завернутые тканью до поры, до времени дула серо-голубых орудий. Сразу же, словно на учениях «колпаки» выводили на свои позиции, артиллерийские расчеты начинали суетиться возле них, заряжая «кубышками». Приготовления полка не остались незамеченными, и стоящие в резерве кавалеристы зашевелились. Однако без приказа тронуться не могли, это и сыграло с ними злую шутку, обученные артиллеристы быстро зарядили орудия и по команде полковника Митюха выстрелили в приготовившиеся к атаке шеренги кавалеристов.
Следом за первым выстрелом к орудиям подошли роты витязей, приготовив свои казнозарядные фузеи к бою, по команде командира каждый четвертый взвод занял позиции чуть дальше основных, на случай атаки шведов. Остальные три четверти приготовились вести прицельную стрельбу по возможному противнику, благо, что небольшой взгорок позволял находиться выше своих собратьев и не задевать их.
Сизый дым после выстрела нехотя развеивался, открывая витязям жестокую картину действенности картечи в продолговатых бомбах. Центр, куда угодили по наводке майора Заболотного все десять снарядов буквально выкосило, осталась только мешанина тел, вяло пытающихся подняться на ноги.
Увидев, что ряды шведов не столь велики, как он думал, Прохор отдал приказ на выдвижение, сразу же после второго залпа орудий. Однако оставшиеся кавалеристы явно не желали повторения участи своих однополчан, бросившись на замерших возле опушки леса воинов в зеленых мундирах. Нещадно настегивая коней, словно заправские казаки шведы готовили пистоли и палаши, предчувствуя, как ворвутся в ряды молодняка, разрубая их тела с лихого наскока!
Вот только артиллерийские расчеты витязей успели перезарядить «колпаки» раньше, чем шведы смогли ворваться в ряды витязей. Федор, видя, что основная масса того и гляди проскочит зону обстрела, скомандовал спускать орудия вниз, понижая градус стрельбы, выводя на отметку в сотню саженей. Не давая своим собратьям толком прицелиться, майор скомандовал: «Огонь!», десяток «кубышек» вырвался из серо-голубых орудийных дул. Поспешность, с которой действовали витязи-артиллеристы, принесла свои плоды, однако чуть ли не половина снарядов взорвались много дальше предполагаемых мест, попросту ввинтившись в землю. Что поделать, «колпаки» не могут стрелять, как пожелает командир! Но те снаряды, которые попали в низину взгорка, смогли произвести должный эффект: вылетевшие на прямую наводку шведы, проскочили, как им казалось основную опасность, и угодили под другую, не менее страшную своей силой, безжалостностью. Картечь, сделанная на все том же Истьинском заводе что и «колпаки», под руководством бывшего кузнеца Ивана Нестерова, в форме вытянутых шестигранников прошивала кирасы и тела шведов с ужасающей легкостью, словно обычную ткань…
Куча мала из истерзанных тел, не позволила пройти напирающим конникам Карла. Кто-то свалился с лошади, падая под копыта разъяренных коней. Ошеломленные столь быстрой расправой с однополчанами, шведы, тем не менее, попытались выбраться из кровавой ловушки, в которой оказались по воле случая, но слитный залп фузей, подоспевших витязей смешал все планы командира кирасир, сразу же вывив из строя всю первую линию атакующих. Больше полутысячи молодых солдат под зычные голоса своих командиров опустошали запасы патрон, стреляя повзводно, по тем секторам, которые определили для них капитаны «Русских витязей».
Затвор отводится до упора, слышится щелчок и в открывшийся проем суется заготовленный патрон, едва заметное усилие и затвор встает на место, остается только начать на курок и тонкая игла проткнет капсюль, выпуская навстречу врагу свинцовую смерть. Шведы не понимая, как так получается, что какие-то жалкие полтора батальона умудряются, буквально поливать их ряды свинцовых дождем. Кавалеристы все еще пытались выбраться из кровавого мешка, но только лишь усугубляли свое положение, в толчее мешая своим собратьям организовать полноценное грамотное отступление на позиции.
«Колпаки» под присмотром майора Заболотного спешно выводились на новую позицию, прикрываемые тремя взводами, готовыми к отражению любой атаки. Видя, что судьба предоставляет благоприятный момент Федор, завернул два орудия чуть ли не в притык на образовавшийся кровавый мешок. Не дожидаясь отмашки командира, майор крикнул: «Огонь!». Два снаряда легли чуть в стороне от центра копошащихся шведов, как раз в том месте, откуда смогли выбраться первые сотни ошарашенных воинов в синих мундирах.
Порой его величество Случай играет с нами в жестокие игры, которые мало кому понятны. Вот и сегодня, для шведской кавалерии Случай оказался тем роковым событием, которое окончательно переломило ход сражения.
Если при первых залпах «колпаков» сражение продолжалось, так как намечалось, то после того как образовался «мешок» для резервных полков, со всеми выходящими отсюда последствиями командующему шведами на этом участке Акселю Спарре, любимцу Карла, пришлось высвободить пару батальонов сражающихся на правом фланге и спешно посылать их назад, отбивать атаку с тыла. На какие-то пару минут в рядах сине-голубых мундиров образовалась брешь, но ворваться в нее пехота попросту не могла, расстояние было слишком уж большим для такого броска. Кавалерия же вовсе сражалась на левом фланге, стараясь добраться до пехотинцев Карла, попутно с этим связывая все наличествующие кавалерийские силы в один сплошной живой клубок, яростно сражающихся людей.
Однако откуда ни возьмись из-за перелеска показались знакомые красные мундиры русских драгун, ведомых генералом от кавалерии Александром Меншиковым, за минуту достигших меняющих свой порядок шеренг. Залп пары сотен шведских мушкетеров не принес ничего, разве что пара десятков всадников упали с коней, остальные драгуны, азартно крича: «Ура!» накатились на приготовившихся держать удар пехотинцев, которых с другой стороны дожимали Новомосковский и Преображенский полки.
В какое-то мгновение лопнула струна, державшая волю потомков морских разбойников в руках, безусловно, талантливых шведских командиров, ряды всколыхнулись, словно при землетрясении. Ржание коней и русский мат, слышащийся отовсюду, окончательно сломили шведов, секунда, другая и первый мушкет падает на землю – молодой солдат из весеннего призыва разворачивается и собирается бежать, но тут же падает, с рассеченной головой. Над ним замер его сержант, ветеран десятка боев и сражений, хмуро оглядывая своих измученных подчиненных, он проглядел момент, когда на них вылетела сотня драгун, неизвестно как проскочившая в тыл шведских войск. Узнать, что случилось со своими собратьями ветеран так и не смог – палаш одного из всадников перерубил деревянное ложе его мушкета, разрубил ключицу до самого сердца, навечно оставив на его лица выражение неописуемой растерянности.
Молодые новобранцы, почуявшие, как ледяные коготки липкого страха подбираются к их сердцам, начали падать на колени, видя, что победоносные полки их короля на глазах истаивают под ударами русских варваров…
Между тем Прохор умудряющийся оглядывать все поле боя стал отводить своих воинов ближе к лагерю Карла, стараясь как можно скорее добраться до столь вожделенной для каждого воина добычи, как король. Ведь пленение любой монаршей особы это не скачок – огромный рывок вперед, причем во всем! Именно так говорил цесаревич, когда-то беседуя еще с только что ставшим майором.
Из двух полков, судя по всему, не до конца укомплектованных личным составом из мешка удалось выбраться только половине, почти семь сотен тел осталось лежать на земле, поливая летнюю зелень своей алой сукровицей. Потерянные и разъяренные одновременно шведские кирасиры. Их малая часть таки умудрилась пробиться до рядов витязей, но только бесславно пала под выстрелами фузей. Давать шанс врагам своего Отечества никто из «Русских витязей» явно не собирался. Однако молодой полковник не учел одного обстоятельства – всеобщего отступления шведской пехоты. Из-за чего его полк, ставший хлипким заслоном против сотен бегущих солдат в сине-голубых мундирах грозил в считанные минуты прекратить свое существование.