Я ушел к себе в комнату. Спать не хотелось, хотя мы с Лерой провели пол ночи без сна. Вспоминая пережитые накануне ощущения, я подумал:
— Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я сказал Лере, останься, будь моей женой? Согласилась бы она? Что стало бы с нами? Трудно сказать. А в самом деле, что если позвонить ей, ведь она улетает только послезавтра и предложить ей руку и сердце? Что она ответит? Даже если откажет, все равно это внесет изменения в мою жизнь, а стало быть, и в мои воспоминания. Впрочем, что я говорю. Разве можно шутить чувствами, проверять их таким способом, да еще вдобавок на Лере. Лера, что она значит для меня? Сам не знаю. Все так сложно и запутанно. Она улетела, и больше мы никогда с ней не виделись. Что стало с ней, и почему я ни разу не позвонил ей, чтобы узнать, не вернулась ли она обратно в Москву? Вот уж действительно, она первая, кто задел меня за живое и заставляет думать. Именно думать, а не вспоминать о том, что было. Нет, к черту воспоминания, мне все надоело. Ну почему все это вторглось в мою жизнь? Кто решил, что я должен знать, что со мной произойдет, кто решил поставить этот эксперимент? А может, это путешественники во времени что-то перепутали, и я стал невольным участником их неудачного опыта? Правда, ведь могло у них что-то не сработать, разрыв каких-нибудь временных цепей и поток времени отклонился и попал в меня, что и привело своего рода к побочному эффекту, которого они вовсе не ожидали или не предполагали, или вовсе о нем ничего не знают. Да, дела. В пору сюжет для фантастического романа под названием «Потерявшийся во времени». А что, очень даже подходящее название. Я представил себе, как у книжного магазина выстраивается километровая очередь за моей книгой, которую выбросили в продажу по моей просьбе именно в этом магазине. Я иду вдоль очереди и, подхожу к двери, какая-то женщина не пускает меня и кричит, — почему без очереди? — а директор магазина, который встречает меня в дверях, вежливо отвечает, сверкая гневными глазами на женщину: — Это же автор, вы совсем с ума спятили? А она ему в ответ, — а по мне хоть министр печати, пусть, как и все встает в очередь, я здесь три часа отстояла и никого вперед себя не пропущу.
Я рассмеялся, подумав:
— Фигня все это, завтра встану и ничего не вспомню, точнее все забуду. Просто это временное наваждение, вот и все.
Утро следующего дня было пасмурным и хмурым.
— Вот тебе и прогноз, а говорили, что всю неделю будет жара. Слава богу, хоть немного передышка.
С трудом приподнявшись с дивана, я первым делом выпил лекарство, потому что решил до обеда сходить в букинист и сдать что-нибудь из книг. Побрившись и попив чай, я посмотрел новости. В Чечне подорвался на фугасе автобус с пассажирами, погибло восемь и пострадало девятнадцать человек. На таможне в Ростове, обнаружили взрывчатку. В Москве задержаны два человека, занимавшиеся долгое время похищением людей, ведется следствие, далее шло все в том же духе.
— Блин, хотя бы одно сообщение, на позитивную тему. Так нет, с утра пораньше только один негатив. Чокнутся можно.
Переключив на пятый канал, посмотрел Евроновости. Однако и там шли новостные сообщения, рассказывающие о взятии заложников в Ираке, взрыве в Испании и захвате лайнера в Иордании.
— Мир сошел с ума, или, по крайней мере, сходит, — подумал я, — а ведь совсем недавно, каких-нибудь тридцать лет назад, все было иначе. Конечно, возможно нам многого не говорили, но все же хотелось верить, что мир не был таким жестоким, как сейчас. Во всяком случае, в нашей стране точно было все гораздо спокойнее, чем сейчас.
Я внимательно посмотрел на корешки книг и сложил в сумку восемь томов Шекспира в суперобложке.
Возьмут ли? — подумал я, — Выручает то, что меня хорошо знают в магазине, но книги стали уходить все труднее и труднее, и совсем нет уверенности, что Шекспира возьмут. Да и кому нужен в наши дни Шекспир? Разве что истинным ценителям его таланта или тем, кто по старинке собирает классику. Но таких, с каждым годом становится все меньше и меньше. Люди вообще скоро перестанут читать. А если и будут, то книги-однодневки, взлетевшие в рейтингах популярности благодаря теле и радио рекламе.
Боль в спине немного отпустила, и я не спеша, спустился на лифте и вышел на улицу. До букиниста была идти недалеко, но и этого расстояния было достаточно, чтобы, дойдя до магазина, почувствовать усталость. Спина снова начинала потихоньку ныть. Я представил, что придется еще возвращаться обратно и может быть лучше воспользоваться автобусом и проехать эти две остановки, но в этот момент объявление на дверях магазина, изменило мои планы: «Извините, магазин закрыт по техническим причинам». Я заглянул в стеклянную дверь, но никого не разглядев, повернулся в сторону дома. Автобус подъехал к остановке, и я понял, что на него мне не успеть, к тому же поднять тележку с книгами в автобус не получится, а помочь было некому. Пришлось развернуться и с тяжелыми мыслями отправиться обратно домой. Пройдя четверть пути, как мысленно я разделил весь путь от магазина до дома, решил остановиться и передохнуть, поскольку спина ныла уже основательно. Присев на скамейке напротив подъезда кирпичной девятиэтажки, я облокотил подбородок на ручку тележки. Тучи на небе, предвещавшие с утра дождь, рассеялись еще до того, как я пошел в магазин, и солнце опять во всю палило, а потому, вторая половина дня обещала быть теплой и солнечной. Две девочки, игравшие перед подъездом в классики, напомнили мне давно забытые игры.
— Надо же до сих пор играют, а ведь столько лет прошло. Хоть что-то осталось с прежних времен.
В этот момент из подъезда вышел хорошо одетый мужчина чуть моложе меня и направился к машине, которая стояла напротив подъезда. Мигнув фарами, сработала сигнализация, и он открыл дверь новенькой Ауди А6.
— Крутая тачка, ничего не скажешь, — подумал я.
— Девочки, быстро в машину, — произнес он, открывая заднюю дверь салона.
Девчушки побежали к машине и запрыгнули на заднее сиденье. В этот момент, из подъезда вышла моложавая женщина и, пройдя мима меня, и не кинув в мою сторону даже мимолетного взгляда, села на переднее сиденье.
— Ты все взяла, дорогая? — услышал я голос мужчины, которой обратился к женщине, но ответа я не услышал, так как в этот момент дверь машины захлопнулась, и машина плавно тронулась с места. Включив сигнал поворота, и пропустив проезжающую мимо машину, Ауди рванула с места и скрылась вдали.
Я сидел и смотрел на эту картину, в которой не было ничего необычного, но мне на секунду представилось, сложись моя жизнь по-другому, и я мог бы быть сейчас на месте этого мужчины. Ехал бы в Ауди или Лексусе, рядом с красивой женщиной и двумя очаровательными дочерьми на заднем сиденье и радовался жизни, которая в изменившемся мире могла быть так прекрасна и одновременно так печальна.
Я приподнялся и, кряхтя, направился к дому.
Когда я вернулся, было уже начало первого. Надо было подумать об обеде. Поставив цептеровскую кастрюлю с водой на плиту, я подумал, — и на кой ляд я тратил деньги на это барахло, когда можно было купить с десяток кастрюль? Вот уж действительно, не ведаем, что творим. Вода закипела, и я бросил в нее пакет быстрорастворимого супа. НЗ, как я называл коробку с этой сушеной отравой, позволял несколько дней перебиться, когда совсем было тяжко с деньгами.
Поев, я вернулся в комнату и подумал:
— Эх, сейчас бы перенестись в дни моей молодости, в то счастливое время, когда был полон сил, энергии и надежд?
Улегшись, я закрыл глаза, но сон никак не приходил. То и дело в голову лезли разные мысли, но все же спустя какое-то время я заснул.
Будильник прозвенел ровно в семь часов. Это означало, что пора вставать на работу. Отец уже собирался уходить, и я только успел с ним попрощаться и закрыть за ним дверь. Мать хлопотала на кухне. Умывшись и одевшись, влетел на кухню и, усевшись за стол, произнес:
— Мам, я опаздываю, бутеры с собой возьму, сделай, пожалуйста.
— Ты что, не будешь обедать на работе?
— Возможно, придется поехать в местную командировку на завод, и я не успею пообедать. В этот момент я как раз откусил бутерброд с колбасой и чуть не подавился, поскольку понял, что мысль о возможной командировке на завод пришла мне в голову не сама по себе, а я точно знал, что сегодня с утра весь отдел будет стоять на ушах и еще до обеда нам предстоит поехать на завод разбираться в причинах, почему механизм, который мы проектировали, не собирается.
Мать постучала мне по спине, сказав, чтобы ел и не спешил.
Допив чай, я собрался и выскочил на улицу. Утро было теплым, и день обещал быть по-летнему жарким и солнечным. В автобусе, на котором я ехал на работу, было как всегда в это время много народа. На остановке, где мне надо было выходить, большая часть сошла вместе со мной, так как многие ехали на работу. Рядом с нашим КБ находился проектный институт и комбинат по пошиву обуви. Перейдя на другую сторону, толпа разделилась на три части и направилась к своим проходным. Открыв дверь, я вошел и, предъявив пропуск, направился на третий этаж, где находился наш отдел.
Весь день прошел так, как я его помнил. Обрывки воспоминаний то и дело всплывали в памяти, и к вечеру мне было даже интересно, когда неожиданно для самого себя, я вспоминал фразу, сказанную кем-то за несколько минут до того, как он её произнесли. Самое забавное, что когда мы приехали на завод и стали разбираться в причинах, почему узел не собирается, я вспомнил, в чем причина. В деталировке на чертеже был ошибочно дан не тот размер, в результате чего вал на одной из шеек имел другой диаметр. Естественно узел не собирался. Я решил промолчать, и с каким-то спортивным интересом наблюдал, как разрешится проблема. Мы долго выясняли, в чем дело, сходили в сборочный цех, затем поднялись в тех часть, и только к концу дня выяснилась причина. Не знаю, почему я промолчал, но что-то заставило меня так поступить, в результате все, что произошло в этот день, осталось именно таким, каким я его помнил по воспоминаниям из будущего. С завода мы разъехались по домам. Уже подходя к дому, я неожиданно подумал:
— А может все же позвонить Лере, ведь она уедет только завтра?
Подойдя к подъезду, я остановился в раздумье на эту тему. Меня то что-то сдерживало, то наоборот, подталкивало, сделать этот шаг.
— Зачем все это? Ну что я ей скажу? Лера, останься, будь моей женой? Во-первых, я совсем не готов к этому. Мне только двадцать пять, а Лере всего двадцать. И вообще, она мне нравится, но не настолько, чтобы за ней бежать на край света и уж тем более умолять её выйти за меня замуж. Нет, чепуха все это, просто блажь.
Однако, другой голос, твердил совсем другое:
— Пойми, у тебя остался маленький шанс найти свое счастье. Он тает с каждой минутой, ибо до её отлета остается все меньше и меньше времени. Ты пойми, из всех девчонок и женщин, с которыми ты встречался или переспал, только Лера запала тебе в душу, только она вызвала те эмоции, чувства, волнения, которые и называются одним емким словом — любовь. Ты просто боишься себе в этом признаться, но почему? Может, ты боишься, что она откажет тебе, и ты испытаешь чувство неразделенной любви, и потом оно пройдет через всю твою жизнь и возможно окажет влияние на всю последующую? Но ведь правда всегда тем и хороша, что она одна указывает правильный путь. Верь, что бы ни произошло, ты будешь в выигрыше.
— Как же в выигрыше, — словно в ответ подумал я, — а если нет?
Я тяжело вздохнул и открыл дверь подъезда.
— Здравствуй Алеша, — произнесла соседка по лестничной клетке тетя Клава, которая вышла вынести мусорное ведро.
— Добрый вечер, — автоматом ответил я и открыл дверь квартиры.
— Мам, это я.
— Тишина, означала, что матери нет. На столе в кухне, как было заведено в семье, лежала записка:
— Срочно уехала к Николаю Антоновичу, он заболел. Отцу звонила, он в курсе. Приеду к десяти, ужинайте без меня. Мама.
Николай Антонович был мамин брат. Два года назад ему сделали операцию, и с тех пор он довольно часто болел, поэтому мать навещала его, так как он жил один и был на много старше матери.
Есть не хотелось, я лишь выпил стакан молока и съел ломтик плавленого сыра, после чего уселся за стол в своей комнате, уставившись на телефон.
— Чего ждешь, звони, — произнес один голос.
— Брось, оно тебе надо? — посоветовал другой.
Пока я разговаривал сам с собой незаметно прошел час. Зазвеневший вдруг телефон, заставил меня вздрогнуть. Я поднял трубку, звонил отец: