Крапп: Мак, ты не низший.
МакКарти: Я портовый грузчик. И идеалист. А для истинного интеллигента у меня черезчур много мускулов. Я женился на маленькой, чувствительной, культурной женщине, чтобы мои дети росли пусть неженками, но не простаками. Сильному мужику, с хоть каким-нибудь умишком ничего не остается, как быть или жуликом, или работником. Быть жуликом мне совесть не позволяет, поэтому я - работник. А мой сын-школьник, уже мечтает стать писателем.
Крапп: Когда-то я тоже хотел быть писателем.
Джо: Чудесно. (Он кладет на стол газету и смотрит на Краппа и МакКарти.)
МакКарти: Они все хотели быть писателями. Все эти маньяки, которые начинали войны и гробили массы людей, когда-то прятались на чердаках или в подвальчиках и сочиняли стихи. А получалось у них одно дерьмо. И тогда они сводили с миром счеты, становясь важными жуликами. И сейчас происходит то же самое.
Крапп: Неужели это правда, Джо?
Джо: Взгляни на сегодняшние газеты.
МакКарти: Даже сейчас, вот в эту минуту, где-то на Телеграфном Холме сидит какая-нибудь гнилушка и мечтает стать Шекспиром. А через десять лет это будет сенатор. Или коммунист.
Крапп: Так надо же что-то с этим делать.
МакКарти: (с хитрецой, со смехом в голосе) Надо издавать побольше журналов. Вот в чем соль. Сотни. Тысячи. Надо печатать все их мысли и тогда они поверят в свое бессмертие. И это удержит их от конкретного сдвига.
Крапп: Мак, тебе впору самому быть писателем.
МакКарти: Ненавижу эту братию. Интриганы. Верно?
Джо: (быстро) Все верно. Верно и неверно.
Крапп: Тогда зачем ты читаешь?
МакКарти: (смеясь) Меня это успокаивает. Смягчает. (Пауза.) Писатели самые паршивые люди на свете. Сам язык в полном порядке. А вот люди, которые используют этот язык - они паршивые. (Араб придвигается поближе и внимательно слушает.) А ты как считаешь, браток?
Араб: (глубоко задумывается, гримасничает) Никакого фундамента. Нигде. Ни на грош. Что есть. Чего нет. Ничего. Пойду гулять. На небо смотреть. (Он выходит.)
Крапп: Что есть? Чего нет? (Обращаясь к Джо.) Что это значит?
Джо: (медленно, думая, вспоминая) Что есть? Чего нет? Это значит, эта сторона, та сторона. Вдох, выдох. Что есть: рождение. Чего нет: смерть. Неизбежное, изумительное, величественное семя, с которого начинается всякий рост и всякое увядание. Начало и конец. Этот человек - по-своему пророк. При помощи пива он способен достигнуть той степени понимания, на которой что есть и чего нет, рациональное и иррациональное, сливаются воедино.
МакКарти: Верно.
Крапп: Если ты понимаешь такой язык, как ты можешь оставаться грузчиком?
МакКарти: Я из старого, славного рода МакКарти, в котором все женились и спали не иначе, как с самыми могучими и крикливыми бабами. (Пьет пиво.)
Крапп: Я могу часами слушать вас обоих, но черт меня раздери, если я понимаю хоть слово.
МакКарти: Из этого следует, что МакКарти слишком велики и сильны, чтобы быть героями. Героями становятся слабаки и тугодумы. Они должны ими быть. Чем больше на свете героев, тем хуже выглядит мировая история. Верно?
Джо: Выйди на улицу и убедись в этом.
Крапп: Да, ей богу, вы умеете филос...филофос...Ух, вы славно болтаете.
МакКарти: Не будь на тебе этой формы и понимай ты хоть одно мое слово я бы с тобой так не говорил. Это я о ТЕБЕ, друг.
(Звонит телефон.)
(Харри вдруг вскакивает из-за своего столика и начинает танцевать новый танец.)
Крапп: (замечает это, на правах начальства) Ну, ну. Чего это ты?
Харри: (останавливается) У меня только что появилась идея для нового танца. Я и пробую. Ник, Ник, телефон звонит.
Крапп: (обращаясь к МакКарти) Разве он имеет право так себя вести?
МакКарти: Живые существа танцевали с незапамятных времен. Я бы даже сказал, танец и жизнь развивались паралельно друг с другом и теперь у нас на глазах - (обращаясь к Харри) - давай, танцуй, сынок. Покажи нам, что ты умеешь.
Харри: Это еще не полностью отделано, но начинается вот так. (Он танцует.)
Ник: (в телефон) Бар Ника на Океанской, ресторан и ночной клуб. Добрый день. Это Ник. (Слушает.) Кого? (Оборачивается) Есть в этой дыре Дадли Бостуик?
(Дадли вскакивает и мчится к телефону.)
Дадли: (в телефон) Алле, Элси? (Слушает) Сейчас придешь? (Ликуя, обращаясь ко всем присутствующим) Она идет. (Пауза) Нет, я не буду пить. Ой, господи, Элси.
(Он вешает трубку, как-то странно оглядывается по сторонам, словно только что родился, начинает расхаживать по бару, трогает все подряд, придвигает стулья к столикам и так далее.)
МакКарти: (обращаясь к Харри) Великолепно. Великолепно.
Харри: А потом я делаю вот эту махонькую штучку.
(Показывает.)
Крапп: Это хорошо, Мак?
МакКарти: Это ужасно, но зато искренне и честолюбиво, как и все в этой великой стране.
Харри: А потом я перехожу вот в это. (Показывает) А вот здесь я по-настоящему расхожусь. (Заканчивает танец.)
МакКарти: Замечательно. Это наиполнейшая демонстрация современного состояния американского духа и тела. Сынок, ты - гений.
Харри: (в восторге, жмет МакКарти руку) Сегодня вечером я впервые буду выступать перед публикой.
МакКарти: Они обалдеют. А где ты научился танцевать?
Харри: А я совсем не учился. Я танцор-самородок. А еще я - комик.
МакКарти: (поражен) Ты умеешь смешить людей?
Харри: (глуповато) Я умею быть смешным, но они не смеются.