— Мрачно.
— Но верно.
— Может быть, и верно. Сегодня мне тоже хочется убежать от самого себя.
Денни Уилкинс разлил виски по стаканам, и они выпили. Виктор поспешил отправить в рот кружок колбасы; а Денни Уилкинс пил не закусывая.
— Почему ты ушел из дому?
Виктор рассказал.
— Н-да, пожалуй, ты поступил правильно. Нельзя уклоняться с избранного пути. Такие вещи даром не проходят.
— О чем ты?
— О себе. А может быть, и не только о себе. Я сделал неприятное открытие — узнал, что такое любовь.
Виктор смотрел на него, ничего не понимая.
— Пей еще.
— Что ж…
— Да, неприятное открытие. Ты знаешь, как избавиться от любви?
— Нет…
— Эх ты… Я тоже не знаю. Два голубых глаза, золотистые волосы и очень теплые руки… Вот и все. А не избавишься.
— Значит, и не надо избавляться.
— Нет, надо!
— Зачем?
— А затем, что это мешает. Понимаешь? Это лишнее, это мешает, с этим за душой не на всякое пойдешь. Я думал — умереть! Что такое — умереть?.. Плевое дело! Каждый день вокруг умирают. А вот с этим за душой на смерть трудно идти. Выпьем!
— Что ж… А кто тебя заставляет идти на смерть?
— Жизнь. Или хотя бы та же астрогеография. Поди-ка, улети на Марс, когда на Земле остаются два таких покорных голубых глаза!
— Полететь можно.
— Можно. Но труднее.
— А я сегодня разговаривал о тебе.
— С кем? — живо спросил Денни Уилкинс.
— С одной девушкой. Она говорила мне, что ты слишком просто смотришь на жизнь и Надю уговариваешь так же смотреть.
— Слишком просто? — Денни Уилкинс облокотился на стол. — Последнее время я часто думаю над всякими такими вещами. С Тувы еще… о жизни, о любви, о дружбе… Вот что такое любовь — я знаю, и откуда она берется мне понятно. А что такое дружба — этого я не понимаю. И откуда она берется — тоже не понимаю… Выпьем?
— Что ж…
— Никогда ни с кем не дружил. И кто такие друзья?.. Те, что вместе играли в жмурки?.. Или те, что живут одними интересами и поверяют друг другу сокровенные мысли?.. По-моему, в дружбе не бывает равенства — кто-нибудь верховодит. А в настоящей любви люди равны… Нет, непонятное это чувство — дружба… А насчет того, чтобы просто смотреть на вещи, а если говорить конкретнее — на женщин, так можешь сказать Светлане…
— Откуда ты взял, что Светлане? — Виктор покраснел.
— Можешь сказать Светлане, что Крестовин ошибался…
— Скажу, — обрадовался Виктор. — Обязательно скажу. Знаешь, ты почему-то ей не нравишься.
— Вот как?..
Если бы Виктор был трезв, он, пожалуй, подметил бы настороженность во взгляде приятеля, беспокойство, вызванное случайно брошенной фразой. Но ничего этого Виктор не заметил.
— Ты не огорчайся, — успокаивал он. — Знаешь, эти девушки…
— Давай-ка спать, — предложил Денни Уилкинс.
— Давай, — согласился Виктор.
Виктор рассказал Батыгину о семейных неладах. Батыгин выслушал его молча, ничем не обнаруживая своего отношения к этому событию. Он все-таки не ожидал, что дело примет такой оборот, и чувствовал себя немного виноватым. Придется позвонить Андрею Тимофеевичу и еще раз поговорить с ним; неприятный будет разговор, но его не избежать…
У Виктора Батыгин спросил:
— Что же ты думаешь делать?
— Перееду в интернат. Буду жить, как другие.
— На твоем месте я бы помирился с родителями. Ведь все равно же ты не бросишь астрогеографию и, значит, постепенно убедишь их в своей правоте…
— Конечно, не брошу! — Виктор взглянул на Батыгина, стараясь понять, что кроется за этими словами.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Батыгин, и Виктор понял, что окончательно завоевал доверие своего учителя. Ему хотелось сказать Батыгину что-нибудь восторженное, но он лишь кивнул, показывая, что согласен на все.
— Слышал ли ты когда-нибудь о гипотезе, — продолжал Батыгин, — утверждающей, что жизнь в солнечной системе сначала возникла на Марсе и развилась там; но Солнце постепенно угасало, и очаг жизни переместился на Землю, а в будущем — переместится на Венеру…
— Я читал о ней, — сказал Виктор.
— Солнце вовсе не угасает, и гипотеза эта неверна, но кое-какие предположения ее заслуживают внимания. Например, мысль о будущем Венеры…
— Я вас пока не понимаю…
— Поймешь когда-нибудь. Твоя дальнейшая деятельность будет иметь некоторое отношение и к Венере. Весь «пояс жизни» принадлежит астрогеографии. — Без всякого перехода Батыгин спросил: — Можешь ли ты сегодня выехать из Москвы?