Талигхилл нетерпеливо вздохнул и покачал головой. Р а з у м е е т с я , о н и н е р е ш а л и с ь е г о б у д и т ь ! Р а ф - а л ь - М о н у ж е д а в н ы м - д а в н о ж д е т е г о , а о н и н е р е ш а л и с ь е г о б у д и т ь ! Принц энергично откинул край одеяла и начал одеваться. Слуги сунулись было помочь ему, но Пресветлый свирепо глянул, и те отошли в сторонку, больше на подобное не претендуя. В этой скучной жизни хотя бы привилегию одеваться самостоятельно Талигхилл оставлял за собой. Отец ворчал, что это блажь, но ему-то легко говорить. Руални ру было чем заняться, все-таки он - правитель. Конечно, это означало прежде всего колоссальные заботы, но лучше заботы правителя, чем ничегонеделание наследного принца. По крайней мере, Талигхилл считал именно так. И поэтому, даже торопясь, он одевался самостоятельно. Да и кто сказал, что слуги оденут вас быстрее?
- Велите, чтобы накрывали на стол и пригласили господина Раф-аль-Мона позавтракать вместе со мной.
Один из слуг низко поклонился и исчез за тихонько скрипнувшей дверью. Принц, щурясь от яркого света, залившего всю спальню, разбирался с шелковыми штанами. Черное пятнышко на них вызвало очередную волну раздражения, но менять одежду уже не было никаких сил. Талигхилл наконец попал ногами в штанины и прорычал:
- Да задерните же хоть немного шторы, вы, изверги!
Слуги бросились исполнять приказ и перестали наконец на него пялится так, словно за последние несколько лет одевающийся принц был для них самым впечатляющим зрелищем.
Наконец он справился с проклятой одеждой и сбежал вниз по лестнице, на ходу запахивая халат и чувствуя, как под ложечкой посасывает от нетерпения. Махтас уже был где-то здесь, и принцу больше всего на свете хотелось сейчас же приступить к игре. Но, к сожалению, существовали еще такие условности, как необходимость позавтракать. В животе капризно заурчало, подтверждая то, что да, позавтракать было бы неплохо.
Спускаясь, принц скользнул взглядом по фигурке Оаль-Зиира и недовольно скривился. " Б о г и "! Ч т о Д о м а б п о н и м а е т о Б о г а х ? Ч т о в о о б щ е к т о - л и б о и з н и х , " в е р у ю щ и х ", н а с а м о м д е л е з н а е т о п р е д м е т е с в о е й в е р ы ?
Эти мысли настолько не соответствовали радостному и солнечному утру, что принц отпихнул их подальше и благополучно обо всем забыл. До урочного часа.
В столовой - огромном гулком зале, как и гостиная, украшенном богато и со вкусом - на столе уже дымились различные блюда. На месте Талигхилла сидел Раф-аль-Мон и заинтересованно принюхивался к тому, что стояло прямо перед ним: супница была неплотно накрыта крышкой, и из-под нее наружу проникал завораживающий запах. Перед тем, как войти, Пресветлый замедлил шаг и придал лицу соответствующее выражение. После - вошел и не спеша приблизился к столу, лениво раздумывая, согнать ли торговца со своего места или же приберечь сей сюрприз до конца завтрака и сообщить уже потом, когда менять что-либо будет поздно. Т о т о с т а р и к с к о н ф у з и т с я .
Решив, что все-таки подобный поступок был бы не к лицу Пресветлому, Талигхилл сел в кресло рядом с Раф-аль-Моном и знаком приказал слугам начинать. Те стали поднимать крышки с блюд, и букет аппетитных запахов наполнил всю столовую. Желудок принца заурчал - совсем не величественно. Раф-аль-Мон сделал вид, что ничего не заметил, и слабо улыбнулся.
- Доброе утро, - сказал принц. - Надеюсь, вы приятно провели время, дожидаясь меня?
- Разумеется, - кивнул торговец. - Просто чудесно. Ваши слуги столь же обходительны сколь и гостеприимны.
- Да, - согласился Талигхилл. - Этого у них не отнимешь, - д а ж е е с л и о ч е н ь п о с т а р а т ь с я . - Ну что, приступим к трапезе?
Раф-аль-Мон недоумевающе посмотрел на Пресветлого, и тот сообразил, что старик, как и каждый истинно верующий, перед тем, как принять пищу, возносит молитву Богам.
- О, - усмехнулся принц. - Простите, не обращайте внимания. У меня свое отношение к тому, что называется религией. Молитесь, если вам так угодно - меня это не смутит.
Старик выглядел растерянным.
- Но... Это не мне угодно, Пресветлый. Это угодно моим Богам.
- Разумеется, - кивнул Талигхилл. - Разумеется, вашим Богам. Так молитесь им. Повторяю, меня вы этим не заденете.
Раф-аль-Мон снова покосился на принца, но встал со стула, вытянувшись в струнку и воздевши глаза к потолку. Принц негромко постукивал ложкой, выбирая из своей тарелки куски получше и вполуха слушая ту чепуху, которую бормотал торговец. Он не понимал, как можно верить в подобную чушь - "Боги".
Сейчас Раф-аль-Мон очень напоминал ему того священника, что читал погребальную молитву над гробом матери - точно так же свисала к земле и судорожно подергивалась при каждом слове белесая борода, точно так же подобострастно глядели в небо широко раскрытые глаза. И все вокруг маленького Талигхилла тоже смотрели в небо, а он - он один - смотрел на лицо мамы. Ее укусила - подумать только! - ее укусила бешеная собака, неизвестно каким образом пробравшаяся в усадебный парк. Какая нелепая смерть! С тех пор, разумеется, ни одна тварь не могла приблизиться к усадьбе ближе чем на сотню шагов, не рискуя быть подстреленной из лука охранниками или же изрубленной ими в капусту. Н о м а м у - т о э т о н е с п а с л о . Не оживило. И о каких Богах всемогущих и справедливых - могла идти речь в таком случае? Они не уберегли самую светлую и невинную душу во всем мире - его мать. У нее был удивительный для Пресветлых дар - она лечила болезни. Смертельные болезни. А вот себя вылечить не смогла. Отец, дар которого заключался в способности выигрывать в азартных играх, только кусал себе губы от бессилия, а Талигхилл... У Талигхилла как раз накануне ее смерти впервые был вещий сон. Но он не верил в Богов. Несмотря на сны, несмотря на все прочее, он все равно не верил в Богов. Нету их - всемогущих и справедливых, нету и не было. И уже никогда не будет. И поэтому когда он видел молящихся, принц чувствовал страшное раздражение на людей, таких слепых и ничего не понимающих в окружающей действительности. Им х о т е л о с ь верить, и поэтому они верили. А на самом-то деле Богов, конечно, не существует.
Наверное, Раф-аль-Мон почувствовал на себе тяжелый взгляд Талигхилла. А может, он уже дочитал свою молитву. Как бы там ни было, торговец тяжело опустился в свое кресло (если быть точным, то в кресло принца) и принялся за еду. На лице старика можно было прочесть замешательство и непонимание. В стране мало афишировали неверие наследного принца в Богов. Да и никого это особенно не волновало, по крайней мере, до тех пор, пока Талигхилл оставался наследным принцем.
- Вы привезли игру? - спросил Пресветлый, когда с первой и второй переменой блюд было покончено, и завтракающие перенесли свое внимание на сладости.
- Вне всякого сомнения, - невпопад ответил Раф-аль-Мон. Видимо, недавнее недоразумение все еще занимало его мысли. - Привез, Пресветлый, и готов преподать несколько уроков. Надеюсь, они пригодятся вам.
- Я тоже на это надеюсь, - сказал принц. - Ну так что же, перейдем непосредственно к нашим занятиям?
- Где прикажете установить игральное поле? - вежливо поинтересовался торговец, попутно выбирая кусок пирога побольше. Он явно не рассчитывал на столь быстрое завершение пиршества, тем более, что сладкое подали совсем недавно.
- Наверное, в парке, - проговорил принц, задумчиво теребя кончик усов. Думаю, в беседке или на веранде. Что посоветуете, почтенный?
- На веранде, - Раф-аль-Мон покосился на дальнюю чашу с фруктами. - Вне всякого сомнения на веранде.
- Тогда пойдемте, я отведу вас туда, - принц встал и подал слугам знак убирать со стола. - А где же игра?
- Запакована. Носильщики, что прибыли со мной, сейчас, наверное, сидят в людской. Прикажите, чтобы их вместе с грузом проводили к веранде.
Талигхилл повернулся к ближайшему слуге:
- Выполняй.
- Пойдемте, почтенный, - он взял Раф-аль-Мона за локоть и повел к выходу.
Они перешли на веранду и удобно разместились в легких плетеных креслах. Вскоре появились носильщики с пакетами. Торговец попросил, чтобы ему выделили широкий устойчивый стол.
Когда внесли стол, Раф-аль-Мон поднялся и стал самостоятельно распаковывать свертки, заявив, что не доверяет носильщикам - те могут случайно что-нибудь сломать.
Появилась знакомая уже Талигхиллу игровая доска, расчерченная на правильные восьмиугольники, а на ней начали выстраиваться фигурки воинов, башен, боевых зверей и прочее. Принц завороженно следил за процессом и с нетерпением ожидал, когда же наконец начнется сама игра.
Наконец все было расставлено, оберточную бумагу и шерсть унесли расторопные слуги, а Раф-аль-Мон достал трубчатый футляр из мягкой кожи и принялся извлекать оттуда толстенный свиток - "Свод правил для игры в махтас". Талигхилла буквально переполняло желание поскорее приступить. Он поплотнее запахнул халат на груди и в который уже раз поменял свое положение в кресле: пошевелился и закинул ногу за ногу.
Раф-аль-Мон неторопливо опустился на свое место, перелистнул несколько страниц, пожевал губами и поднял свой задумчивый взгляд на Пресветлого:
- Ну что же, начнем?
Талигхилл кивнул - как он надеялся, не слишком порывисто.
- Вне всякого сомнения, - сказал торговец, - наилучший способ обучения немного понаблюдать за тем, как буду играть я.
- Один?
- Я же говорил, что в махтас можно играть и в одиночку, - ответил старик. Итак, приступим.
/небольшое смещение во времени - словно перед глазами провели разноцветным пером; на мгновение на сетчатке (или что это там?) остается яркий след/
- Не изволят ли Пресветлый и его гость пообедать?
- Потом, Домаб, потом. Чуть позже. Так что же делать, если тебя окружили, а подмога находится на расстоянии шести клеточек?..
/снова смещение, такое же неожиданное и яркоцветное/
Громкий стрекот цикад. Многочисленные свечи рассеивают тьму вокруг игрового поля и двух склонившихся над ним людей. Глаза у принца азартно сверкают, он что-то говорит, и старик кивает в ответ, передвигая какую-то фигурку. У входа на веранду стоит Домаб и сокрушенно качает головой.
- Уже скоро полночь, принц. Вы же не ели с самого утра.
Талигхилл рассеянно поднимает голову: