Косматый грязный Вовка, как никогда суровый и глубокомысленный, сидел за столом и что-то писал в тетради, время от времени посматривая в какую-то книгу. Грыз ручку, отхлебывал чай из стакана. Думал.
– Учишь, что ли? – полюбопытствовал Кирюха.
Это были его первые слова, когда он проснулся. Лежал одетый поверх покрывала на заправленной кровати. Вставать не хотелось.
– А что делать... – мрачно ответил сосед. – Завтра экзамен по зарубежке, я, как всегда, ни хера не знаю... Вот, Вольтера обсасываю... А, кстати, где ты шлендал всю ночь?
Кирюха со смехом потянулся:
– Ха-ха! Очень классно провел время.
– С Олей, что ли, помирился?
– Да нужна она мне...
– Новую нашел? Ну ты монстр! Только неудачное время ты выбрал для этих дел.
Кирюха недоверчиво ухмыльнулся:
– Давно ль ты стал таким сознательным?
– Да чего я... я-то человек пропащий... Мне-то по фигу на все эти экзамены... но тебе-то – нет! Или ты забить на все решил?
– Может, и решил, – пожал плечами Кирюха. – Я тут подумал: чего трястись из-за оценок? «Четверка», «тройка», пересдача – какая разница, если я все равно все сдам?
Вовка кивнул:
– Поздравляю тебя. Дожил до конца второго курса и начал рассуждать как настоящий студент.
Кирюха взял со стола свой учебник по истории философии. Раскрыл, небрежно перелистнул несколько страниц:
– Смешно, Вован. Вольтер и у меня есть. В качестве философа.
– Как литератор он меня больше устраивает. «Кандид» – такая штука! Ядовито мужик пишет. Черного юмора много, особенно классный прикол про старуху, у которой было ползадницы. Такое впечатление, будто современный автор написал – очень циничную притчу о нашей жизни.
– Потом дашь почитать?
– Обязательно.
Из толстой книги в руках Кирюхи, едва он взялся за краешек очередного листа, выскользнул компакт-диск в слюдяном пакетике – обычная болванка CD-R емкостью 700 мегабайт без каких-либо надписей на поверхности. «Юкки подложила», – понял Кирюха. Интересно-интересно... Вдруг на этом диске важные сведения? Может, компроматы на тех, кто преследует сумасшедшую малолетку? Или секретная правительственная информация? Как бы то ни было, диск подсунули не зря. Кирюха стал перебирать в памяти всех, кто смог бы ненадолго предоставить ему компьютер. Закончится обыск – надо будет заняться.
Он вложил диск обратно в учебник и наслаждался бездельем, пока в комнату не ввалился охранник. Без стука или иного предупреждения о своем вторжении. Высоколобый, стриженный под ноль, богатырского телосложения. На лице вычерчено нескрываемое презрение к мягкотелым студиозусам – дезертирам и алкоголикам. Пальцы на руках изуродованы, неоднократно сломаны в драках и на тренировках. «Десантник», – решил Кирюха.
– Утро доброе, салаги, – хамовато проговорил охранник и посмотрел в список жильцов. – Кто тут у меня... Кирилл Шнееман...
– Здесь!
– ...И Владимир Липатов.
– Здесь я!
Охранник кивнул.
– Ситуацию знаем?
– Знаем, – кивнул Вовка. – Ищите вашу бабу. Как найдете – меня позовите.
Охранник прошелся по комнате. Опустившись на пол, заглянул под кровать. Распахнул шкаф.
«А я бы с тобой сразился, – подумал Кирюха. – Моя „Ладонь призрака“ против твоей дубинки».
Более искать было негде, но страж порядка уходить явно не торопился. Заглянул на верхние полки шкафа, передвинул несколько банок. Достал «Ладонь призрака», вынул кинжал из ножен, осторожно провел указательным пальцем по лезвию, удивленно щелкнул языком, вложил оружие обратно в чехол и вернул на полку. Зачем-то полез в холодильник. Потом приказал:
– Волосатый, встань из-за стола.
Вовка недоуменно подчинился. Суровый десантник выдвинул ящик стола, стал вынимать из него тетради.
– Что ты надеешься там найти? – поинтересовался Кирюха. – По-твоему, нелегалы научились сжиматься до размеров насекомых и забиваться в щели?
– Нелегалы... – зло пробормотал охранник. – Нелегалы – это полбеды. У коменданта ночью бабки увели.
– Как?.. – Кирюха почувствовал, что на его внезапно вспыхнувших щеках выступает предательский румянец.
– Просто. Залезли к нему в кабинет, отперли оба замка. Все обшмонали, взломали ящик стола, свистнули бабки. Ровно двадцать кусков.
– Баксов?
– Рублей.
Кирюха ощутил острое жжение в районе живота. Словно раскаленный уголь, его кожу жгла толстая пачка денег, слегка выпиравшая из-под футболки прямоугольным холмиком. Если приглядеться – можно легко заметить! Кирюха – ставший соучастником очередного преступления – торопливо перевернулся на живот, уткнулся в подушку подбородком.
– И что, думаешь, это кто-то из нас? – спросил он, постаравшись, чтобы голос звучал естественно.
– Кстати, нет, – незваный гость продолжал обшаривать ящик стола. – Профессионал работал. Скорее всего, та самая крыса. Нелегалка.
– Под матрас не забудь заглянуть, – посоветовал Вовка.
Охранник ответил свирепым взглядом:
– Надо будет – загляну. А понадобится – ты у меня догола разденешься!
– Правда, что ли? А как же мои права?
– Права?! – амбал в камуфляже шлепнул дубинкой по ладони. – Я тебе покажу твои права!
– Показывай, – совершенно спокойно согласился Вовка. – Увидимся в суде. С журналистом решил связаться? Завтра же во всех газетах в разделе «Криминальная хроника» будет заголовок: «Озверевший охранник избил студента». И твоя фотография. У меня и свидетель есть. Легко не отделаешься. Как минимум лишишься своей халявной работы.
Кирюха улыбнулся и незаметно от охранника показал нахальному пьянчуге-соседу большой палец. Очень приятно было смотреть, как переминается с ноги на ногу богатырь, осознавший свое бессилие перед неумытым волосатым человечком, и тяжело сопит от злости.
– В суде?.. – произнес он наконец. – Судом меня пугать надумал... Так и будешь всю жизнь за чужую жопу прятаться? А? Волосы отрастил, как баба... Кто ты вообще? Таракан, а не мужик.
Забыв об обыске, десантник скрестил руки на груди, упер взгляд в пол.
– Вырождаются пацаны... – глухо произнес он. – Недавно в трамвае еду, смотрю из окна: пацан девку бьет! Кулаками! Я чуть стекло не вышиб! Попался бы мне, я бы ему шею свернул, как куренку. Герой! На бабу с кулаками полез!
– Может, она его сифилисом заразила, – серьезным голосом предположил лохматый.
Лицо охранника изменилось, выразив напряженную работу мозга – видимо, мысль, высказанная Вовкой, раньше не приходила ему в голову. Не найдя, что возразить, силач продолжил:
– ...Или вот иду, слышу: два студента базарят. Один говорит: «Как думаешь, какие мне ботинки больше пойдут – коричневые или черные?»
– И что ты хочешь сказать? – заговорил Кирюха. – Что настоящий мужик должен одеваться как попало, за стилем не следить?
– Что я хочу сказать? Что пацаны херней страдают. Вместо того, чтобы серьезными делами заниматься. Взрослеть не хотят. Знаешь, как в старые времена делали? Стукнуло парню восемнадцать – женили. На первой попавшейся девке. Не хочешь? А никого и не трясет, хочешь или нет. И – никаких соплей. Парень сразу начинал взрослую жизнь. А сейчас вся страна в дерьме погрязла из-за того, что каждый второй пацан – слюнтяй, размазня. Контроля жесткого нет.
– Твое имя можно узнать? – спросил Кирюха.
– Федор я, – буркнул охранник.
– Федя, значит. Ты историю в школе проходил?
– Угу.
– Помнишь, кто такой Аракчеев?
Федор угрюмо задумался и мотнул головой:
– Не помню.
– Военный министр при Александре Первом. Прославился тем, что организовал так называемые «военные поселения». То есть такие деревни, где все жители – солдаты и одновременно крестьяне. Живут, работают – и в то же время в армии служат. Как раз то, о чем ты сейчас сказал. Вся жизнь – строго по уставу, жесткий контроль, дисциплина, за малейшее нарушение – палкой по хребтине. И женят в восемнадцать лет без любви. Аракчеев надеялся, что такие поселения поднимут экономику страны. А еще собирался всю страну превратить в гигантский военный лагерь, совсем как ты. Только почему-то ни фига у него не вышло. Случайно не знаешь почему?
Охранник молчал.
– Эх, Федя... Как же ты можешь рассуждать о положении нашей страны, если даже русской истории не знаешь?
Федор направился к выходу из комнаты, буркнув на прощание:
– Умные больно...
– Во. Это и называется «я вам фельдфебеля в Вольтеры дам»... – тихо проговорил Вовка.
– Лихо мы его сделали? – спросил Кирюха.
– Лихо, лихо... Только про Аракчеева ты зря вспомнил.
– Почему?
– Понимаешь, Кирюх, во времена Аракчеева умственным трудом занимались люди из высшего общества, а солдаты были грязным мужичьем и прекрасно знали свое место. А сейчас интеллектуалы – такие, как мы с тобой – находятся вроде как на одном уровне с такими вот солдафонами, как этот Федор. Обидно.
– А мне он понравился, – сказал Кирюха. – По крайней мере, выслушал меня. И думать пытается, рассуждает. Другой бы и слушать ничего не стал.
Вовка молчал, о чем-то задумавшись.
– В общаге с каждым днем все интереснее, – промолвил он, выдержав паузу. – Никогда бы не подумал, что комендант – такая прибыльная должность. Двадцать тысяч!
– Ты же не знаешь, откуда у него эти деньги... – лежа кверху задом, Кирюха ощущал, как толстая пачка вжимается в его живот. – Может, у него есть другие источники дохода?
– Вот я и думаю, что это за источники такие. По-моему, подворовывает наш Олег Иваныч.
Кирюху интересовал другой вопрос: что ему делать с ворованной наличностью. Во избежание неприятностей деньги лучше вернуть – но как? Если просто отдать, то жизнь сразу превратится в чудовищную проблему. Вернуть незаметно? Это хороший вариант, но слишком опасный и поэтому неосуществимый. Да и права воровочка Юкки: деньги пригодятся. Действительно, пригодятся.
А если быть до конца честным с самим собой, Кирюха был ужасно рад – не деньгам, а тому, что их украли именно у Олега Ивановича. Он вспомнил вчерашний разговор с комендантом, который зародил в Кирюхиной душе глубокую неприязнь к Олегу Ивановичу. Разве волнует этого человека что-нибудь кроме собственного благополучия?.. Вот и пусть побегает, потрясется!
Незаметно от Вовки, который вновь погрузился в подготовку к экзамену по зарубежной литературе XVIII века, Кирюха вынул деньги из-под футболки и запихал пачку под матрас, вынул диск из учебника по истории философии, после этого встал.
– Пойду прошвырнусь... – сообщил он.
Для начала он отправился в уборную. Заперся в кабинке, подождал, пока уйдут остальные посетители туалета. Постучал в фанерную стенку и прошептал:
– Кисуня?
Никто не ответил.
Постучал громче:
– Кисуня, не молчи!
Этого еще не хватало! Опять убежала! А может, нарочно помалкивает, на нервах поиграть решила? Или, упаси Боже, ее обнаружили?
Кирюха встал на унитаз, приподнялся на носках, через верх заглянул в соседнюю кабинку.
Юкки сидела на полу в обществе веников, деревянных швабр, грязных тряпок и крепко спала, уложив голову на перевернутое ведро. Больше всего она была похожа на маленького помойного котенка. Разбудить бы ее да спросить про диск... Нет, нельзя. Пусть спит.
– Все будет хорошо, кисуня... – шепотом пообещал Кирюха.
Этажи были охвачены безумием. Ребята в камуфляже прохаживались взад-вперед по коридорам, просвечивая рентгеновским взглядом всех, кто проходил мимо. Комнаты, где на момент обыска никого не было, вскрывались и обыскивались без ведома жильцов. Где-то хлопали двери, кто-то матюгался, кто-то пискливо кричал: «Вы не имеете права!» Какого-то несчастного волокли, заломив руки за спину, – тот плакал на весь коридор:
– Да не мое это! Не знаю я, откуда это у меня! Подбросили!
Охранник, «зачищавший» восьмой этаж, остановил Кирюху и обыскал.
– Прости, брат. Иваныча обокрали. Приказано всех трясти, – сокрушенно произнес он – видимо, приказ тяготил его.
– Без претензий, брат, – ответил Кирюха. Его волновало другое: он увидел Константина, который ковырялся в двери актового зала.
– Здорово, Костян!
Охранник с хомячьим лицом улыбнулся, оторвавшись от своего занятия, протянул Кирюхе руку:
– Шнееман, привет...
– Чем занимаешься?
– Да вот, наши ди-джеи новый замок купили, надежный. Попросили врезать. Во! Всем-то я нужен. Совсем ничего без меня не могут, косорукие.
– Зачем новый замок?
– Как – зачем, Кирилл? Здесь же вся их аппаратура будет лежать! А старый замок здесь сам знаешь какой.
– Да, – кивнул Кирюха с каменным лицом. – Гвоздем откупорить можно.
Вот это уже настоящая катастрофа! Где же теперь прятать Юкки по ночам? Мрачный Кирюха вышел на площадку лестницы, вынул из кармана ненужный более дубликат ключа от актового зала и швырнул его в мусоропровод.
Чтобы поднять себе настроение, он нанес визит обитателям комнаты № 605, в которой раньше жил Дамир. Теперь жильцов осталось только двое: эрудит Григорий и юморист Денис.
Общаться с Григорием – опасное занятие. Стоит заговорить с ним о чем угодно, как он тут же начинает расплющивать собеседника тоннами информации. Компьютеры, редкие фильмы (преимущественно европейских режиссеров – всяких Шванкмайеров и Бунюэлей), оружие всех эпох (огнестрельное и холодное), фотография как искусство, музыкальные инструменты – все это входило в список увлечений этого немного замкнутого и совершенно безобидного человека. Одно время Кирюха тесно общался с ним на почве увлечения книгами в стиле фэнтези. Григорий не просто читал «фантастику меча и магии» – он составлял собственный бестиарий. Тщательно выписывал из каждой книги все разновидности нелюдей, их облик, повадки, среду обитания... Кирюха и Григорий, прочитавшие уйму фантастических романов, сходились в одном: лучшие чудовища – у Лавкрафта.
Совсем другим человеком был первокурсник Денис. Год назад он сбежал от родителей, покинул свой городок и отправился поступать в театральное училище. Там его не приняли из-за дефекта внешности – сломанного носа (хотя в целом Денис был весьма хорош собой). Что же делать – посыпать голову пеплом и возвращаться с повинной? Успеется, решил Денис. Чтобы удержаться в большом городе, он поступил в Университет, выбрав самую непрестижную специальность – биологию. Увлекся самодеятельностью, быстро стал известным на весь факультет артистом и организатором.
– Что, гады, не ждали? – поинтересовался Кирюха, возникнув в дверях.
Денис, валявшийся на кровати, оторвался от книги:
– О, Кирюха приперся... Сначала обыск, теперь это... Гриня, ты как себя чувствуешь?
Курчавый толстяк Григорий, который, сидя за столом, что-то рисовал карандашом в блокноте, бодро отозвался:
– Perfect! Превосходно!
– Да и я вроде ни на что не жалуюсь... Видишь, Кирюха: зря приполз. Оживлять некого. Здесь никто помирать не собирается.
– Так ведь я могу это устроить. Никогда не дрался с берсерком?
Сделав суровое лицо, гость двинулся к Денису, но остановился на полпути и захохотал. Денис и Григорий подхватили его смех.
– Падай за стол, – предложил толстяк, пересев со стула на кровать. – Сейчас чайную церемонию организуем. Не откажешься?
– Не откажусь.
Усевшись, Кирюха посмотрел на почти законченный рисунок Григория: прозрачный сосуд, напоминавший обычную трехлитровую банку, в ней – нечто, похожее на медузу. Круглое, мятое, многослойное, полупрозрачное и, без сомнения, живое.
Очередной монстр, догадался гость. Он знал, что Григорий сам иллюстрирует свой бестиарий.
– Новую тварь изобрел? – поинтересовался Кирюха.
– Зачем изобрел? Она живет у нас в общаге, у одной девчонки. У Оли Маркиной.
– Живет?
– Живет, – серьезно подтвердил художник.
– У нас в общаге? У Оли Маркиной?
– Точно так.
– В банке?
– В банке. Оля не любит показывать ее посторонним, – Григорий откинулся на кровати, привалившись спиной к стене. В голосе – ничего похожего на иронию. – Банка стоит под столом, там живет маленькое чудовище. Монстр. Я его сам видел.
Кирюха посмотрел на рисунок, потом на автора.
– Не смотри так, Кирюх. Ты же сам знаешь, сколько в нашем мире всего необычного. Ты же не станешь отрицать, что кто-то из нас умеет читать чужие мысли, кто-то передвигает предметы взглядом, а у кого-то живет чудовище в трехлитровой банке?
– Не стану... – Кирюха вдумчиво кивнул. – Расскажи про монстра.
– Он любит воду. Без воды просто не выживет. А еще он любит свою хозяйку, хотя и не может ей об этом сказать. Она его тоже любит. Кормит сахаром, спитым чаем. Вода в банке из-за выделений чудовища становится сладкой шипучей субстанцией, которую можно пить.
– Симбиоз, стало быть?
– Да. Монстр получает все необходимое, потихоньку растет, когда вырастает – разделяется на несколько частей, полупрозрачных блинов, которые нужно сажать в отдельные банки.
– И что это за монстр? Как называется?
– Не узнал, что ли? – Григорий хлопнул себя ладонью по колену и захохотал: – Да это же чайный гриб!
– Тьфу ты... Ведь и верно... – Кирюха безнадежно засмеялся, поразившись собственной недогадливости. – Ведь я такие видел!..
– Видел? И не заинтересовался? А у меня, когда я впервые увидел чайный гриб в банке, сразу вопрос возник: интересно, а о чем он думает?
Вскипел электрический чайник. Денис ставил перед Кирюхой стакан, заварочный чайничек, сахарницу, печенье, хлеб, колбасу...
– Это тебе за Дамира. Лопай на здоровье.
Григорий внимательно смотрел, как Кирюха до половины заполняет стакан заваркой:
– Кирилл, это же чифир получается!
– И что? Я всегда пью очень крепкий чай. А иначе это не чай, а подкрашенная вода.
– А сахар почему не кладешь?
– Зачем, если есть сладкое печенье? В нем достаточно сахара.
– А то давай насыплю. Не люблю, когда гости скромничают, – толстяк вооружился чайной ложечкой. Не притронувшись к сахарнице, вынул из тумбочки прозрачную пластиковую баночку с белым порошком, отвинтил синюю крышку, щедро зачерпнул.
Кирюха торопливо закрыл свой стакан ладонью. Над ней зависла ложечка с горкой белого порошка, его крупицы были куда более мелкими, чем кристаллики обычного сахарного песка.
– Что за капризы, Кирилл? – улыбался Григорий.
Гость стиснул губы – горячий пар из стакана жег его руку:
– Что это за дрянь, Гриня? Это же не сахар!
– Разумеется. Сахар – это белая смерть. А это заменитель растительного происхождения. Если не пьешь сладкий чай из-за того, что диабета боишься, – попробуй эту штуку.
– Нет, Гриня. Если я сказал, что не буду сладкий чай, – значит, не буду. Чай и кофе должны быть горькими.
– Гриша, тебе же сказали: он не хочет! – крикнул Денис.
Толстяк с улыбкой высыпал порошок обратно в баночку, тщательно и очень туго завернул крышку.
– Кстати, как Дамир? – спросил Кирюха, осторожно дуя в свой стакан. – Есть новости?
– Кое-какие есть, я звонил... Уже может самостоятельно ходить, гуляет в больничном саду. Доктора за ним следят в оба: не дай Бог, перетрудится, бедняга, – ответил Григорий, он прятал баночку в глубине деревянного нутра тумбочки. – И говорить по телефону с ним нельзя. Мало ли, вдруг что-то его взволнует, и сердце опять зашалит. Все-таки что же это была за Юлька, которая его чуть не угробила?
– Видел я эту Юльку. На дне Рождения у Проклятой, – сказал Денис. – Я, правда, помню смутно... Она как будто ниоткуда появилась. Хлоп! – он ударил ладонь о ладонь. – И она возникла за столом. И все к Дамиру, к Дамиру липнет. Нет бы ко мне!
– Нелегалка, – задумчиво проговорил Григорий.
– Да, нелегалка... – вздохнул Денис. – Как думаешь, найдут?
– Я думаю, да. Я на это надеюсь.
– А зачем тебе это, Гриня? – спросил Кирюха довольно недружелюбным тоном.
– Очень уж мне охота ее увидеть, бабу эту. Вот если бы Дениска ее не видел своими глазами, я бы решил, что это все выдумка. Точнее, очень тонкий ход нашего Олега Иваныча. Сегодняшний тотальный обыск коменданту очень на руку.
– Почему? – спросил Кирюха.
– А ты слышишь, что в общаге творится? У кого-то уже наркоту нашли, у кого-то – даже оружие какое-то. Думаешь, у нас здесь мало торчков и всяких психов? Всех тащат к коменданту. И ты думаешь, Иваныч будет их выселять или в милицию сдаст? Э-э, ни фига подобного. Он отдельно с каждым побеседует и скажет: хочешь, чтобы я обо всем забыл? Плати. Олег Иваныч – жук еще тот. Года три назад – когда тебя, Кирюха, тут еще не было – случился маленький скандал. Одна девка со второго этажа разорялась, что Иваныч якобы снимал любительскую порнуху. Приходил ночью к ним в комнату, с ним – какие-то парни. А она сама и ее соседки были девками без комплексов: напивались вместе, раздевались и начинали разврат, а Иваныч все это снимал. Иногда и сам участвовал. Та девка еще орала, что Иваныч обещал ей джинсовый плащ купить, самый модный, а в итоге даже резиночки для волос не подарил. И теперь она про него всем все расскажет. На следующий день ее уже не было в общаге. Ночью выселили, выкинули со всеми вещами. Иваныч, он диктатор, маленький Гитлер. Общага наша – его империя. А мордовороты в камуфляже – его гестаповцы. Здесь все насквозь прогнило, Кирюха. Хотя с виду – дисциплина и порядок.
Гость сдержанно пил чай.
– Э, Гриня, и охота тебе попусту нервы тратить? – сказал Денис. – Диктатор – так диктатор, Гитлер – так Гитлер. Тебе жалко? Мы его не трогаем – и он нас не трогает. И актовый зал нам подарил. Кстати, Кирюха, с тебя нумер.
– Чего?
– Нумер, – повторил Денис. – Нумер для концерта.
– Для какого концерта?
– Да мы тут покумекали в худсовете... Если мы устроим простую дискотеку – народ придет, потрясется, пообжимается и разойдется – то это будет полный отстой. Нужна живая шоу-программа. От каждого – по способностям. Спой песенку, Кирюха, ты же, вроде, на гитаре умеешь...
– Спою, – легко согласился Кирюха. – При условии, что Гриня мне подыграет.
...Григорий частенько говаривал: «Несложно быть интересным, умея играть на гитаре. Гитара – инструмент компанейский. В любой, даже самой тупорылой компании найдется хоть один, кто умеет кое-как бренчать на гитаре. Разве это интересно? До революции гитара считалась презренным инструментом, на ней бренчали в кабаках пьяные станционные смотрители. Я предпочитаю музыку одиноких странников», – с этими словами он вынимал из футляра серебряно блестящую губную гармошку.
«Подумаешь, губная гармошка, – презрительно говорил какой-нибудь гитарист. – Разве это инструмент? Игрушка! Всего двадцать нот!»
«Намного больше, – возражал Григорий. – Нужно только уметь изменять звук, создавать новые ноты».
«Все равно, у гитары диапазон больше».
«Может быть, но гитара – это гитара. Отдельный инструмент. А гармошка – это маленький духовой оркестр».
Григорий бережно клал гармошку на ладонь, накрывал другой ладонью, подносил к губам, брал несколько низких нот, звучавших хрипло и глухо.
«Слышишь? Это труба».
Он извлекал из инструмента несколько других звуков – более высоких, приторно-сладких, приятно дрожавших в воздухе:
«Вот саксофон».
Потом он играл нечто, напоминавшее тонкий мелодичный свист:
«Слыхал? Флейта!»
...Кирюха давно раздумывал над этой идеей: на каком-нибудь празднике сыграть с Григорием песенку, скрестив гитару с губной гармошкой. Талантливый толстяк не отказался:
– Подыграю с удовольствием.
– К какому числу готовиться? – спросил гость.
– У тебя неделя, – сказал Денис. – К третьему июля, у многих как раз последний экзамен в этот день. Сдадут – и на наш праздник. Концерт, дискотека...
– ...И маскарад, – подсказал Кирюха. Поставил пустую чашку на клеенку, встал из-за стола, поклонился.
– А это мысль! – Денис загорелся. – Сделаем бал-маскарад. Поговорю с моими, они оценят. Заодно и конкурс на лучший костюм организуем. Эх и башка у тебя, Шнееман!