- Конечно. Вроде мамонтов.
- Мамонтов?
- Ага. Были - нет, только память осталась. И все.
- Ты уверен?
- В том, что вижу тебя, - да.
- Подожди... Мамонты. Что-то писали об инженерной генетике. Не так?
- М-м... Допустим. Может, мамонтов и воскресят в каком-нибудь двадцать первом веке.
- Вот видишь!
- Какая разница! Просто неудачный пример.
- Нет, почему же... Они красивые?
- Кто?
- Мамонты.
- А кто их знает... Лохматые, грязнющие, наверно. Не чета кошкам.
- При чем тут кошки?
- Так, вообще... Не знаю. А при чем тут мамонты?
- Это ты говорил о мамонтах.
- Ну и что? Мамонты - папонты, бродили по лугам, пили-ели, спали-жирели. "Пройдет и наше поколенье, как след исчезнувших родов". Слышала такую песенку?
- Нет. Странно... Другое странно.
- Что?
- Все! Знаешь, почему я здесь оказалась?
- Ты сказала.
- Кроме главного. Только что в студии жутко разругали один мой рисунок, и я... я сбежала.
- Кто не получал двоек...
- Не в этом дело! Просто... просто в том рисунке мне показалось, что мне кое-что удалось, свое. Выходит - нет.
- Ну, это еще ни о чем не говорит. У вас все зависит от вкусов: нравится - не нравится, не оценки - дым!
- Не совсем так, но пожалуй. И все-таки... Я вот что хотела спросить...
- Да?
- У тебя никогда не было ощущения, что тебе - именно тебе! предназначено что-то выразить, осуществить... Никому другому, только тебе. И все остальное неважно.
- Бывало что-то похожее.
- И?..
- А кто его знает! Самообман, должно быть.
- Возможно, что и самообман. А все равно порой возникает такая отдаленность...
- Отдаленность?
- Да. Как бы это выразить... Будто ты не совсем принадлежишь себе, что-то надо беречь больше всего остального, чему-то не поддаваться, даже когда очень хочешь... Ну, словно кто-то тобой распоряжается. Не бывало так?
- Хм, - Гордин потер подбородок. - Не замечал такой мистики.
- Правда? Значит, ошиблась.
- В чем?
- Ни в чем! А у тебя метка...
- Какая метка?
- Да на лице! Ты потер подбородок, а рука у тебя измазана веткой, которую ты пытался согнуть. Я же говорила, дуб памятлив.
- Ну и черт с ним!
- Так ты сильней размажешь. Дай лучше я.
Достав платок, она неуверенным движением провела им по его мокрому, сразу и жестко закаменевшему от этого прикосновения лицу.
- Все, - ее рука, помедлив, упала. - Знаешь, у тебя глаза... Не злые, нет...
- Какие есть, - буркнул он поспешно. - По вкусу их выбирать не умею.
- Да, конечно... Смерклось уже.
- Разве?
- Темнеет. Надо идти.
- Куда?