Он достал из специальной стойки на столе флакон с перламутрово-черной тягучей жидкостью и поднес его к глазам. Содержимое флакона от тепла его руки словно проснулось – было видно, как внутри начали лениво двигаться иссиня-черные струи, перемешиваясь с остальной густой угольно-черной массой. Эту настойку превращения он приготовил совсем недавно и еще не успел опробовать ее действие на специальном рабе, что вообще-то было обязательным условием ее применения.
Оборотничество никогда не было его специализацией, и он не владел никакими заклинаниями для превращения в других существ. Но то, что ему удалось узнать из одного старого фолианта, стало для него откровением. Оказывается, существовал «Напиток оборотня», позволяющий превращаться в животное или птицу даже тому, кто совершенно не владел никакой магией. И он, Картахан, сумел приготовить этот напиток.
Или не сумел?
Скоро это станет окончательно ясно. Но сначала... сначала нужно забрать то, что понадобится больше всего остального.
Решимость уже вернулась к Картахану. Это было неудивительно – когда госпожа Смерть идет по тропинке к твоему дому, у многих берутся силы прямо из воздуха.
И он бросился вниз, в подвалы дворца.
* * *
Собственно, достать требующееся было нетрудно. На свою беду стража у кладовой его хорошо знала, и поэтому Картахан сумел убить охрану, практически не потратив ни капли своей крови на нужное заклинание.
Брезгливо отпихнув ногой труп своего уже бывшего знакомого, маг сунул ключ в скважину замка. Дверь распахнулась. Вот она – единственная настоящая ценность в этом здании. Разумеется, после самой высшей драгоценности – его жизни. Именно эту драгоценность он и спасет во что бы то ни стало.
А теперь – наверх. На самый верх. Выше, еще выше по темным лестницам главной башни. Еще один виток по холодным каменным ступенькам... И еще один.
Ночь – это прекрасное изобретение для тех, кому надо уйти не прощаясь. А прощаться Картахану было уже не с кем и незачем.
Он остановился на площадке башни, возвышающейся над городом. Контуры зданий были едва видны в ночном мраке, который к тому же был пронизан мелкими каплями ночного дождя.
«Что же, великолепно! – усмехнулся Картахан. – Эта ночь прекрасно будет сочетаться с моим новым хм... нарядом!»
Положив к ногам плотно перевязанную сумку, он вытащил из-за пазухи флакон.
«Либо я умру от руки Велизария, либо я уйду отсюда свободным. Или же эта штука сделает со мной что-то непоправимое».
А что, разве у него есть выбор? Тот самый Велизарий часто ему повторял: «Если боишься – не делай! Если делаешь, то не бойся!» И сейчас Картахан уже ничего не боялся. Его рука не дрогнет – назад дороги нет. И не будет.
Запрокинув голову, он глотками выпил жгуче-соленый сироп и прислушался к себе. Ничего. «Неужели я неправильно приготовил это зелье?» Несколько секунд действительно ничего не происходило, а потом... потом холодный огонь, внезапно вспыхнувший внутри него, бурным потоком заполнил каждую его клеточку его тела.
Руки Картахана сами распахнулись в стороны и стали стремительно обрастать черными перьями. Грудь с леденящим скрипом изогнулась вперед и начала чернеть, также покрываясь иссиня-черным оперением. Нос мага будто выстрелил вперед, затвердевая и превращаясь в огромный клюв...
Наконец, гигантский, размером с человека, ворон медленно взмахнул крыльями. Клацая когтями, он переступил с ноги на ногу, резко подпрыгнул в сырой воздух и, подхватив мешок когтистыми лапами с каменной площадки, тяжело взмыл в такое же черное, как и он сам, небо.
«Прощай навсегда, Тевинтер! Прочь от меня, мое прошлое! Прочь! Великая Пророчица, я лечу к тебе!»
Через несколько секунд его неясный силуэт бесследно растворился в холодном ночном мраке.
* * *
С самого начала все пошло наперекосяк. Элайн сделала глупость, отпустив свиту с полдороги обратно в Денерим. Бесконечная болтовня ее фрейлин могла вывести из себя кого угодно, и это ее, конечно, как-то извиняло, но вот то, что она отправила назад охрану, – никакому нормальному объяснению не поддавалось.
В другое время Элайн и сама бы с удовольствием выслушала и даже обсудила бы последние сплетни, которыми фрейлины с упоением делились между собой, но после недавних событий ей хотелось немного побыть одной.
Ей, неустрашимому воину, не боявшейся ни драконов, ни мертвецов, ни демонов, при воспоминании о погибшей от яда Вилене до сих пор было не по себе. И при взгляде на любую фрейлину, которая весело смеялась над какой-то шуткой, Элайн почему-то казалось, что сейчас эта девушка, изогнувшись в агонии, упадет замертво.
Правда, сами фрейлины своим возвращением были довольны – неожиданные утренние сборы и поспешный отъезд из Денерима никакого удовольствия им не доставили. Они были не собраны, не накрашены, не готовы, и вообще... Так что тут она поступила вполне разумно. А вот зачем она отпустила охрану совсем недалеко от Башни Бдения...
Если честно признаться, то исключительно из-за желания продемонстрировать, что Ее Величество Королева Элайн Кусланд, будущий Командор эрлинга Амарантайн, настолько сильна и отважна, что в охране не нуждается. Кому она это хотела показать? Самой себе? Глупое желание, больше подходившее капризному ребенку, чем прославленному воину. И как скоро выяснилось, желание не столько глупое, сколько идиотское.
Майри, встретившая ее при подходе к Башне, была немало изумлена прибытием одинокой королевы. Она, конечно, старалась виду не показывать, но, судя по косым взглядам, что она бросала на Элайн, актриса из нее была неважная. Но времени расспросить командора у нее не было.
Сразу, словно из-под земли нахлынули порождения тьмы. Откуда? У Элайн размышлять времени не было – ее верный Юсарис, захлебываясь, начал пить их жгучую кровь. Взмах, удар. Еще удар, новый взмах...
Словно колосья под серпом, все эти гарлоки и генлоки падали и падали на землю от ударов ее клинка. От одного стремительного свистящего оборота Драконобоя вокруг ее головы пятеро нападавших одновременно разлетались в разные стороны как щепки из под топора. У одного отрублена рука, у другого из шеи потекла темная струя... Лезвие безжалостно и неукротимо крушило тела порождений тьмы, не давая им опомниться и сгруппироваться.
«Эй, вы, дети своего гнусного бога! Я не дам вам осквернять эту землю!»
И ее меч продолжал плести в воздухе смертоносные кружева. Порождений тьмы было много, очень много. С ними были эмиссары, и даже сам Вожак Огров. Его болезненные удары не раз отбрасывали назад как Элайн, так и Майри, которая дралась с похвальным упорством и немалым умением. Подобраться к огру было сложно, но наконец Элайн это удалось. В смелом и стремительном прыжке она вонзила меч в его грудь. Этого смертельного оскорбления огр не выдержал и с воем повалился на землю.
Однако же порождения тьмы не заканчивались. Их волны накатывались одна за другой. Казалось, что твари всем скопом выползли на поверхность из Глубинных троп, чтобы уничтожить королеву и ее спутницу. Элайн дралась яростно. В ход пошли все ее способности, вплоть до «удара света», а руки начали наливаться предательской тяжестью от усталости. Но эти отродья кишели вокруг как насекомые – их было настолько много, что, казалось, еще чуть-чуть – и она упадет. Не от ран, а от изнеможения.
Только Андерс, маг, один из немногих выживших в крепости, и Огрен – да-да, тот самый гном-пьяница Огрен, – смогли помочь ей не свалиться окончательно, прежде чем сам Иссохший пал под ударами Драконобоя.
* * *
Этот поход вымотал Алистера до предела. Марш-бросок, без отдыха и привалов, который он устроил спешно набранному отряду воинов храма, дал ему наглядный урок, что даже закаленный в боях Серый Страж может очень близко подойти к точке излома. Но не только физическая усталость измотала Алистера. Его дневным и ночным кошмаром стала Рилок, командир этого отряда храмовников.
Она, оказывается, когда-то училась с ним в одном монастыре. Обнаружив сей радостный факт, эта дама уже не умолкала ни на минуту – и очень скоро достала его до мозга костей своими воспоминаниями о настоятельнице, сестрах, обеднях и вообще о всякой ерунде.
Алистер не любил вспоминать о своем церковном прошлом. Ничего особо приятного там не было, и тем более ничего такого, что стоило бы обсуждать более пяти минут. Но попытки вежливо заткнуть Рилок ни к чему не привели – ее язык молол без передышки.
Мало того, храмовницу скоро понесло на нравоучительную нотацию о Круге Магов и злокозненности этих непослушных чародеев. Несколько раз эта молодящаяся особа высказала сожаление о том, что Королева Элайн не разрушила это оскверненное магией гнездо бунтарей.
Ему было неприятно это слушать – после того, как Винн, одна из самых умелых магов Круга, вернула к жизни Элайн, Алистер стал относиться к волшебникам совсем по-другому. Его уважение к их способностям значительно возросло и спокойно принимать выедающие мозг морали о том, что, мол, «не человек должен служить магии, а магия – человеку» Алистер был уже не готов. Ему эти разговоры и раньше успели надоесть хуже горькой редьки, а сейчас и подавно.
К сожалению, нормальных просьб о молчании Рилок не слышала. Или делала вид, что не слышала. А у Алистера так и не хватило решимости наорать на нее, чтобы она раз и навсегда заткнулась. В итоге к Башне Бдения Алистер подъехал, будучи выжатым как физически, так и морально. Ноги ломило от усталости, а в ушах звенело от болтовни этой дуры.
Хорошо еще, что Алистер не заметил откровенных взглядов храмовницы, которые она часто бросала в его сторону.
А им еще предстояло ехать к баннам для организации снабжения Башни. Слава Андрасте, что ближайший замок был недалеко от резиденции командора.
* * *
Иссохший пал от ее руки, неся успокоение и надежду на отдых, в котором она так нуждалась. Но в этот раз госпожа Фортуна предпочла удалиться с пути Элайн, заставляя отложить отдых – призывный звук боевой трубы уже раздавался у самых ворот Башни Бдения. В арку ворот входил небольшой отряд храмовников во главе с Алистером. Рядом с ним по правую руку шла какая-то женщина-храмовник, вероятно – командир отряда. Брови Элайн, спустившейся с башни со своими спутниками, поползли вверх.
«Алистер путешествует с женщиной?»
После боя с Иссохшим ее небольшой отряд буквально валился с ног от усталости, и поэтому королева с удовольствием опустилась на колено перед королем. Сенешаль последовал ее примеру.
Алистер подошел ближе. Быстро оценив ситуацию, он усмехнулся в свойственной одному ему манере:
– Кажется, я немного опоздал. Жаль, пропустил все побоище!