Я молча глядела в лобовое стекло, а Мар рулил на восток, прямо через Красный Лог, покрышки «Кайсара» споро рвали слёжанный песок и каменистые осыпи. Утомившись от жары, Тайк дрых на заднем — иногда оттуда раздавался здоровый молодецкий храп. Может быть, жуткую проблему "кто такая Санда" парень возложил на Мара — как ни странно, у Тайка (при всей его ненависти к Миру) сохранялась подсознательная вера в мудрость аллонга.
После Оазиса Фе мы были в пути уже три дня. Пустыня не жалела наглецов, пустившихся в дорогу через Ядро и Красный Лог — даже старожилы Бмхати ездили на тот край пустыни через припустынные, окружные, дороги. Я думала, что нам ещё сильно повезло, что мы живы и не умерли от перегрева и сухости, да ещё что никакая буря нас не застала (сезон вот-вот ожидался, и первые суховеи уже могли случаться в Ядре пустыни). Но пыль была повсюду — она сочилась через щели в салон мобиля, цементировала мои волосы, драла глаза и горло. Вода подходила к концу, раскалённый воздух дрожал, от духоты и жары у нас кружились головы. Глаза обжигали нестерпимо горящие на солнце сухие красные камни и бесконечные, выматывающие дюны. Ветер перекладывал пески из кучи в кучу… А проблемы наши ничуть не убывали.
Год назад. Я встряхнула тяжёлой от жары головой, погружаясь в те дни. Именно тогда, в парке больницы "Масийя Рунтай", Мар поведал мне первую из "сказок Тер-Карела" и посоветовал укрыться от рук Десяти Первых Семей где угодно, но лучше за спиной Комитета.
— Припоминаю, — сказала я.
— Я хотел спросить, узнала ли ты что-то насчёт того вопроса… Ну, я имею ввиду — имеют ли сами знаешь кто влияние на сама знаешь кого…
— А ты как думаешь? — мрачно уточнила я.
— Уверен, что имеют, — отозвался Мар после паузы. В двигателе что-то тарахтело. — И мне жутко интересно, насколько сильное это влияние и кто из них главнее.
— И на кого сейчас лучше ставить? — поинтересовалась я. Мне было больно смотреть за окно, на нестерпимое солнце, и я горько жалела, что от рождения лишена бризовского третьего века — оно хоть чуть-чуть поляризовало свет и отлично защищало от пыли и грязи.
Мар нахмурился.
— Точнее — смогли ли год назад сами знаешь кто тебя от них защитить, — наконец выговорил он.
— Смог ли Комитет прикрыть меня от Десяти Первых? — напрямую уточнила я, — А тебе что, защита от Десятки нужна? Странный выбор наибольшей опасности! — иронично отозвалась я, — И это когда сам КСН нас уже почти сцапал — тут впору наоборот, у глав Десятки убежища просить, тебе не кажется?
Мар медленно обернулся.
— Тень тебя на язык, — негромко сказал он, — Мне лишь интересно, кто из них всё-таки сильнее.
— Этот вопрос мне посоветовали не обсуждать, — пробормотала я.
Какое-то время мы молчали.
— Санда, он тогда тебя завербовал, не так ли? — наконец сухо спросил Мар, — Ну, он… Твой следователь. Тот долговязый унылый хлыщ с «лункером» за запястье.
Ноющая боль в горле. С «лункером»? Смешно, но я и не заметила. Я в глаза людям смотрю, а не на часы. Ну ещё на руки, конечно. Вот у Мара руки были тонкие, с округлыми ноготками, немного грязные сейчас…
— С чего ты это взял?
— Иногда такое чувство, что ты знаешь про КСН чуть больше, чем могла бы знать. Да и не верю я, чтоб КСН так просто выпустил из виду кого-то, кто был у них на карандаше, да ещё и… ну, ты понимаешь, что я имею ввиду… Твою… эээ… расовую принадлежность… Тень, как же странно всё это осознавать, а?! Но… я подумал, а если они знают, кто ты такая? Что, если на самом деле они не убивают их, а ставят себе на службу? И что, если ты была в Тер-Кареле с какой-то целью? По-моему, это логично — завербовать кого-то вроде тебя.
— Ну же, не трусь, скажи это вслух. Коротенькое словечко из четырёх букв, — поддела я.
Мой товарищ покосился на меня. Казалось, он снова и снова себе это напоминает. Вот это самое словечко. И пытается расставить новые фигуры на доске Мира. Что ж, год назад я сама этим страдала…
— Я не могу, — через время признался Мар, — не про тебя. Это по-прежнему как-то странно. Ты — и вдруг… настолько рыжая..? Я ведь даже не спрашиваю, зачем ты тут, в Мире, и всё такое. Не моё это дело — да и что ты сможешь мне сказать..? Правду не скажешь, а во лжи не нуждаюсь. Ты знаешь, я нормально отношусь ко всем расам, и мне было бы интересно узнать что-то толковое на тему летунов, но я, наверное, ещё не готов был столкнуться с этим вживую… — пробормотал он в смятении.
— Ты уже столкнулся, — я указала подбородком на залитый его же, Мара, кровью салон. Да Луна глядел на пески исподлобья и хмуро.
— Я помню, Санда. И… ты даже не представляешь… как я тебе благодарен… так что я просто… Честно… я… я немного… я не знаю… — вконец смешался он, сделав порывистое движение ладонью ко лбу (такое, каким вручают Долг Жизни) и на полпути неловко вернув руку на рулевое колесо. Я проследила за его мятущейся рукой и с ноткой иронии сказала:
— Забудь. Я уже сталкивалась с этическими сложностями, когда аллонга не могут взять в толк, как применить институт Долга Жизни к бризу.
Мар обдумал мои слова и глубокомысленно изрёк:
— Я прав. Ты у них на службе. Вот же Тень.
— Ты можешь думать всё, что захочешь и так и не узнать, что из этого правда, — флегматично отозвалась я, — имей ввиду, что я могу сознательно водить тебя за нос.
— Санда, — сказал он после паузы, — скажи мне, а бризы чем-нибудь клянутся?
— Я не знаю, — растерянно призналась я. Мара это изумило. Однако он нашёл в себе силы продолжить:
— Тогда поклянись мне тем, что для тебя дорого. В том, что всё случившееся в Тер-Кареле — не твоя работа.
— МАР?! Ты с ума сошел..? Да в чём же тут логика..?! Тень! — я чуть зубами не заскрипела. Вот-те раз! Теперь он думает, что это я навела Комитет на Тер-Карел?! — Само собой, это не я! Я клянусь тебе в этом здоровьем матери и… Заповедной долиной… — неожиданно добавила я. Чуть сбавив скорость, Мар удивлённо посмотрел на меня.
— Что это?
— Это место, куда мне уже никогда не попасть.
— Хорошо, — решил он наконец, — Почему-то верю.
Какое-то время мы ехали молча. Мар выглядел растерянным — по его лицу пробегали гримаски тревоги, он кусал губы и моргал расширенными глазами. Казалось, он мучается каким-то сложным моральным выбором, да ещё и его революционерское самолюбие вносит лепту. Хотела бы я знать, что за терзания в его душе. Я даже лениво подумала, каковы шансы, что Мар сдаст меня Комитету… и понимает ли он, что такой шаг даст ему право на жизнь, но жизнь эта будет очень и очень невесёлой для такого свободолюбивого и ленивого типа как он. Что сама жизнь будет ему в тягость. Но Мар помалкивал, и я тоже. Тайк перестал храпеть и сел на заднем. Было невыносимо жарко, мне оставалось удивляться, как движок «Кайсара» выносит такую температуру.
— К вечеру мы покинем Красный Лог. Куда потом?
— Выбор невелик. Воды почти нет, да и аккумуляторы садятся. У тебя есть деньги?
— Нет.
— У меня тоже. Боюсь, мобиль придётся бросить.
Я кивнула. Выжить-то мы выжили. Но бежать куда-то от Комитета… меня посетили мысли о том, как плохи наши дела.
— У меня есть родичи в Хупанорро, в Городе, — тихо признался Тайк, — Они могли бы скрыть нас и переправить куда-то в глубинку.
— До Города ещё дней пять ехать — смысл потом возвращаться на периферию?! А нам бы хоть до края Лога добраться!
— Здесь, в Ругорре, есть пара тёмных человечков, которые могли бы помочь в обмен на услуги или информацию.
— Преступники? — оживился Мар.
— Небольшая подпольная торговля алмазами и газом из Большого Щита. Их крышуют какие-то люди из Рунии, так Горранн говорил. А это посредники. Частники из Ругорры продают им небольшие партии товара. Добывают семейные хупара, передают ручные «серые» аллонга, всё чистенько и взаимовыгодно.
— Мутно, — отозвался Мар, — Но выбор невелик, не так ли…
— А кто эти покровители из Рунии? — помрачнела я, — Мар, это может быть Семья да Руана! Кто же ещё.
— Санда, ты сама говорила, что нам прямая дорога просить убежища у Десяти Первых Семей.