Эта тема еще ни разу не звучала в ее речах, и Глеб не сумел скрыть удивления.
— Ты хочешь стать взрослой?
— Да. Хочу. Чтобы тебе всегда было со мной хорошо, — заявила Тамара и, вобрав в грудь побольше воздуха, отважно шагнула в толчею многолюдной улицы.
В сумерках, глядя с моста вдаль, где встречались две огромные реки, казалось, что вокруг простирается океан. Реки, превращенные людьми в многофункциональные водные магистрали, не замерзали. Теплоходы, баржи, рыболовные траулеры сновали туда-сюда круглый год, днем и ночью перевозили грузы и пассажиров. Анна любила это место. Здесь хорошо думалось о вечном. Наплывали стихи, хотя ни одного стихотворения она так и не вспомнила до конца. Теперь появилось новое: она закрывала глаза и представляла Григория. Он ходил по огромным кабинетам, разговаривал, смеялся, шутил. Было немного странно, что всего через два дня после расставания его лицо, облик, движения как бы стерлись из реальной памяти, а на замену пришел неопределенный идеальный образ, который легко подчинялся каждой прихоти фантазии.
Анна отодвинулась от парапета и пошла по пустой пешеходной дорожке дальше. Осталось добраться до трамвайной остановки, сесть в вагон и доехать до микрорайона, где ее ждала пустая холодная квартира. Завтра все изменится. Она отважилась реализовать чек, врученный господином Бурмистровым. Завтра в гараже на Березовской ее будет ждать новая, полностью оформленная машина, на которой она поедет смотреть новую квартиру. Завтра выйдет новая статья, со скрипом дописанная за истекшие дни. Всё новое. И всё завтра. А пока — вперед, на ненавистный трамвай.
Журналистка встала на перекрестке, дожидаясь зеленого сигнала светофора. Одиночные автомобили проскакивали мимо. Горел свет в окнах многоэтажек, а на улице было пусто и промозгло. Анна поежилась, перешла через проезжую часть и свернула в узкую улицу. Появилось ощущение, что за ней наблюдают. Она оглянулась. Чуть позади шли двое — мужчина и девочка. И больше никого вокруг. Подгоняемая надуманным страхом, Анна ускорила шаг. До проспекта оставалось еще два квартала.
— Глеб, а Глеб, — Тамара подергала его за рукав. — Почему во-он та тётенька нас испугалась?
— Кто ж ее знает? Тут в городе многие друг друга боятся.
— Глеб, а у нее был цветок.
— Как это «был»?
— Ну, почти такой же, как родился у тебя. Только очень-очень слабенький. И он почти совсем завял.
Глеб внимательно посмотрел в спину женщины впереди, но ничего особенного не заметил: ни «тепла», ни «холода».
— Ты думаешь, мы поможем ей оживить цветок? — спросил он.
— Не-е. Помочь нельзя. Человек сам оживит, если захочет. А она боится.
На улицу вырулила машина и помчалась навстречу.
— Отойдем-ка, обрызгает, — Глеб отвел Тамару в сторонку.
Вдруг машина с визгом затормозила прямо перед одинокой женщиной. Вспыхнули фары. Тамара зажмурилась, а Глеб отчетливо увидел, как из автомобиля выскакивают три рослых «качка». Женщина вскрикнула. Ей зажали рот.
— Тома, стой здесь!
И парень ринулся на выручку.
— Эй! А ну прекратите безобразие!
Похитители не рассчитывали на вмешательство и заметно растерялись, когда прямо перед ними оказался посторонний человек.
— Оставь ее, ты, невежа! — грозно крикнул Глеб.
Он не ожидал, что слова как-то подействуют, но, привлекая к себе внимание, выиграл несколько секунд. На него замахнулись. Парень ловко ушел из-под занесенного кулака, метнулся к громиле, в клешнях которого извивалась женщина, и коротким ударом в висок выключил его из предстоящей драки.
— Бегите! — это относилось к жертве.
Он не успел проследить, выполнила ли она его команду, поскольку в то же мгновение очутился в центре свалки. «Качки» били профессионально. Глеб получил несколько мощных ударов в голову и в корпус, но на ногах устоял. Извернулся, ухватил одного за локоть и кинул через бедро. Второй саданул его чем-то тяжелым по спине: видно, целился в основание затылка, но промазал. Парень отлетел к стене дома. Краем глаза он заметил женщину, в ужасе застывшую в двух шагах от него.
— Бегите! Живо! — прохрипел он и метнулся в сторону.
Кулак нападавшего врезался в кирпичи.
Глеб схватил остолбеневшую жертву в охапку и вместе с ней ввалился в переулок.
— Тамара!!
Девочка была уже рядом. На цыпочках прокравшись мимо неуклюжих великанов, она юркнула за угол и опрометью кинулась в темноту. Очнулась и спасенная дама. Глеб толкнул ее вперед, и она, наконец, побежала.
Анна так запыхалась, что в глазах мерцали только цветные круги. Она автоматически переставляла ноги, хотя не понимала — движется или как в кошмарном сне вязнет на месте. Наконец, она остановилась и, держась за фонарный столб, опустилась на мокрый асфальт.
— Я больше не могу…
— Ты можешь. Вставай. Пойдем!
Анна подняла взгляд и увидела перед собой девочку. Кажется, ту самую, что раньше заметила на улице. Голова прояснилась.
— А где твой папа?… — выдавился испуганный вопрос.
На курносом личике появилось недоумение.
— Ну, тот, кто меня спас?
— Глеб мой брат, — девочка старательно сдвинула брови, изображая серьезность. — Он нас догонит. Ему сделали больно, но он умеет побеждать боль. Он догонит. Пойдем.
— Куда? — Анна всмотрелась в подростка, рассуждавшего как ребенок.
— К нам. Там тебя не найдут. Глеб хочет, чтобы я вела тебя к нам. Это рядом. Ты не устанешь. Пойдем.
Анна, как завороженная, сжала протянутую ей ладошку.
— Тут совсем близко, — и девочка потянула журналистку за собой.
Они шли по темным переулкам минуты три прежде, чем за спиной послышались быстрые шаги.
— Тома!
— Мы здесь! — девочка выпустила Аннину руку и побежала навстречу брату. Косичка, выбившаяся из-под вязаной шапки с помпоном, шлепала ее по спине.
— Вам лучше переждать в безопасном месте, — с этими словами благородный спаситель приблизился к журналистке. Девочка семенила рядом. — Я их ненадолго уложил. Они могут вернуться за вами. Переночуйте у нас. Наша квартира в доме за углом.
— Спасибо… Я даже не знаю… Не знаю,… - она увидала разбитое в кровь лицо и ахнула. — Как вас!.. Это из-за меня…
— Не волнуйтесь, пустяки. Давайте побыстрее уберемся с улицы.
Анна безропотно позволила взять себя под руку. Пропустив ее и девочку в подъезд, мужчина несколько секунд постоял в дверях, прислушиваясь к ночному городу.