— Не самой жизни, Антон! — парень постарался изложить мысль четко и без эмоций. — Он создал альтернативное начало. Мы не рождались из капсул, мы входили из них, как эмбрионы со способностью анализировать и думать!
«Без эмоций» явно не удалось, и Глеб почувствовал, как между ним и индивидом вырастает стена непонимания. Он сделал последнюю попытку пробить логический заслон:
— Каждый индивид способен прийти к рождению, когда рядом с ним человек. Понимаешь, человеческое «тепло» будит настоящие, реальные ощущения. А не имитационные их формы, которые, как маску, предоставляет рассудок!
Непонимание достигло апогея. Лицо Антона стало непроницаемым. Глеб даже не был уверен, воспринял ли тот услышанные слова. Он сжал волю в кулак и приготовился к новой попытке, но тут задвигалась Тамара.
Девочка приблизилась к одряхлевшему индивиду, посмотрела на него с одной стороны, с другой, и выпалила.
— Тебе нужно дерево.
— Я не понимаю тебя, малышка, — в интонации Антона Анна уловила нотки, не раз ласкавшие ее слух в детстве.
— Тебе нужно дерево! — повторила Тамара. — Просто — дерево.
И она чинно удалилась в свой угол, где пригрел местечко задремавший пес.
— Антон, — журналистка улучила момент, чтобы перехватить разговор, — ты ведь знаешь, как отец создавал индивидов. Я ищу любые факты. Все, что осталось от знаний папы!
— Ты ставишь меня в сложные условия, Анна. Я дал слово Алексею Андреевичу, что никогда никому не предоставлю эту информацию, — произнес старик.
Смену темы он воспринял едва ли не с радостью, и Глеб молча признал свое полное поражение.
— Отец обещал посвятить меня в тайну индивидов, когда я вырасту, — не сдавалась Анна. — И вот я здесь, Антон. Спустя столько лет я вернулась, чтобы узнать. Ты остался единственным хранителем его тайны.
Натянулась пауза. Индивид задействовал логический процесс.
— Я передам тебе известные мне факты, — прозвучал его вердикт. — Анна, я верю, что твоя честность и преданность отцу не позволят случиться беде.
— Какой беде?
— Серийному производству индивидов. Когда Филипп высказал это предложение, Алексей Андреевич пришел в ярость. Он творил ради творчества, создавал ради создания. Таков был его девиз.
— Просто «творил», — мрачным эхом отозвался Глеб: его сложившееся представление о создателе подтверждалось.
Анна тронула товарища за плечо: мол, не перебивай.
— Алексей Андреевич занимался изучением горных пород, которые, по его убеждению, в редчайших природных условиях способны порождать биологические процессы. Таким образом, он поставил под сомнение «космическую теорию» зарождения жизни на земле и на опытах убедительно доказал свою гипотезу. Он создал изолированную систему, используя все химические элементы, которые присутствуют в живом субъекте, и активизировал процесс образования белковых соединений посредством специального модуля управления. Индивид развивался в замкнутой среде по заложенной программе. Спустя 6–7 месяцев капсула лопалась, и субъект обретал самостоятельность.
Антон замолчал, собираясь с силами. Глеб присел возле него и взял за руку, хотя понимал, что желание передать наставнику свое «тепло» навсегда останется сентиментальным желанием.
Анна стояла над онемевшим индивидом и с нетерпением вглядывалась в его неподвижное лицо. Взгляд старика ожил.
— Ты упомянул про модуль управления, — быстро задала вопрос журналистка. — Что это такое?
— Это главный элемент процесса создания. Модуль формировал структуру ДНК индивида и набор стартовых знаний.
Глеб насторожился: призрачное недостающее звено обретало контуры.
— Так что это физически? — Анна потрясла в воздухе открытой ладонью.
Антон боковым зрением проследил за жестикуляцией журналистки, помедлил и ответил.
— Со слов Алексея Андреевича мне известно, что изначально опыты приводили к появлению простейших белковых молекул. Затем Ольга Александровна стала принимать участие в его работах. Тогда был создан первый модуль для формирования индивида.
— Мама? Разве она была ученым?
— Я так не думаю. Она оперировала не фактическими данными, а ей одной понятными абстракциями. Информация о модуле управления в базах отсутствует. Алексей Андреевич никогда не оставлял записей о нем. На полке слева портативный компьютер. Я не пользовался им, поскольку генератор производит минимум энергии. Однако мне известно, что часть геологических разработок твоего отца сохранилась на жестком диске. Анна, компьютер твой.
— Антон, — Глеб поднялся и таким образом заслонил спиной разочарованную журналистку. — Тебе нужно отдохнуть.
— Ты прав. Я давно не говорил. Пора провести реабилитацию. Пес здесь.
— А может быть все-таки моя кровь…
— Нет, — в осипшем голосе появилась тоска. — Я долго тестировал процесс на клетках собаки. Чужеродный материал в настоящих условиях использовать невозможно.
Анна вернулась в машину. Тамара и Глеб остались с Антоном, и это пришлось весьма кстати. Она выдернула из панели в кабине терминал и влажными от волнения руками вставила разъемы в гнезда портативного компьютера, который подарил ей индивид. Экран засветился. Возникла знакомая картинка старой операционной системы, и Анна облегченно вздохнула. Получилось. Она принялась просматривать файлы. Формулы, схемы, списки и расчеты — она не понимала, что к чему, однако несколько моделей выглядели привлекательно. Анна сняла изображения в память электронного блокнота. Туда же отправились файлы с перечислением химических элементов и парочка схем. Решив, что этого на первый раз хватит, Анна восстановила порядок в машине и оглянулась на дом. Ни света в окнах, ни движения.
«Надеюсь, еще полчаса Глеб будет торчать у старика», — подумала журналистка.
Предыдущие звонки с мобильника неприятностей не повлекли, и Анна смело взялась за телефон. Настроить радиомодем оказалось сложнее, чем она думала, но прибегнуть к помощи Глеба, не объясняя причину передачи, невозможно. Она возилась минут пятнадцать, пока не «достучалась» до спутника.
«Интересно, а справился бы Глеб с модемом? Он же настоящий деревенский парень!» — Анна с удовольствием представила озадаченную физиономию товарища.
Оснований сомневаться в способностях молодого человека у нее не было, но, подстегивая свое воображение, Анна начинала чувствовать себя творцом, подобно отцу. В такие моменты — а они случались нередко — образы, как куклы, обретали желаемые формы и покорно подчинялись прихотям хозяйки. А когда на стол ложилась свеженькая газета с обширным заголовком и длинными столбиками статьи, журналистка ликовала: в ее руках трепетали человеческие умы, которые она одним изощренным взмахом пера загоняла в просторы своих фантазий и измышлений.
В прекрасном расположении духа Анна набрала номер господина Бурмистрова.
— Я готова передать вам два файла, — заявила журналистка, заслышав ответ абонента. И не дав Павлу Аркадьевичу рассыпаться в восхищениях, продолжала. — Это списки компонентов среды, в которой проходило развитие индивида. Второй файл — модель капсулы, где формировалось тело. Остальное при личной встрече.
— Анна Алексеевна, вы превзошли все мои ожидания!
— Включите модем. Передача начнется через десять секунд.
Она проследила, как индикатор отправки корреспонденции ползет по экрану.
— И сделала я всё сама, — прокомментировала Анна вслух.
В фургоне, битком набитом аппаратурой, висел мутный полумрак. Индикаторы лениво подмигивали разноцветными глазами, урчал генератор, медленно ползали по крошечным экранам биометрические графики Продуктов. Орион ослабил узел галстука. Бесполезный предмет одежды мешал в движениях, но имидж был однажды выбран и, следовательно, изменениям не подлежал.
Шесть единиц Продуктов сидели на лавке напротив и тупо смотрели перед собой. Диагностика предоставила данные состояния среды: сильный запах пота. Тучные тела независимо от внешних условий источали один и тот же дух, улавливаемый обонятельными рецепторами.
Он отвел взгляд от бестолковых гладких лиц. В потоке грубых эмоциональных выражений создатель употребил слово «евнух». Орион активизировал фактический анализ. Обозначение на восемьдесят три процента соответствовало действительности.
Мысли незаметно вернулись к объекту наблюдения. Анна. Орион не менее десяти раз за последние три часа усилием рассудка разворачивал нестройные рассуждения в другое русло. Но думы о девушке упрямо возвращались в мозг из неопределенного источника, природа которого оставалась вне границ понимания. Медленно и непроизвольно из памяти поднимались ее слова, движения, мимика. Он отчетливо видел ее губы, покрытые тонким слоем помады нежно-брусничного тона. Румянец на щеках и блестящие грустные глаза. Каплю-кулон, опущенную в открытую изящную ладонь.