- У тебя есть о чем поволноваться, кроме собственной безопасности.
- О чем ты?
Мариска улыбнулась. Это была отнюдь не ободряющая улыбка.
- Ты добилась того, чего хотела?
- Я говорила с Первым Волшебником, если ты это имеешь в виду.
- И что он сказал, милочка?
Эбби спустила ноги с кровати.
- Это мое дело.
Улыбка старухи стала шире.
- О нет, милочка. Это наше дело.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Отвечай на вопрос. У тебя осталось мало времени. У твоей семьи осталось мало времени.
- Откуда ты... - Эбби вскочила, но старуха схватила ее за руку и выкручивала запястье до тех пор, пока девушка не села обратно.
- Что сказал Первый Волшебник?
- Сказал, что ничем не может мне помочь. Пожалуйста, отпусти. Мне больно!
- Ой, милочка, какая скверная новость! Очень скверная новость для твоей крошки Яны.
- Как... Откуда ты о ней знаешь? Я никогда...
- Значит, волшебник Зорандер отклонил твою просьбу. Скверно, скверно. Старуха поцокала языком. - Бедная несчастная малютка Яна. Тебя предупреждали. И тебе известна цена неудачи.
Она отпустила Эбби и направилась к двери. Эбби отчаянно пыталась что-то придумать.
- Нет! Постой! Завтра я снова должна встретиться с ним На рассвете.
- Зачем? - бросила через плечо Мариска. - Почему он согласился принять тебя завтра, если сегодня уже отклонил твою просьбу? Ложью ты не купишь своей дочери лишних дней жизни.
- Это правда! Клянусь душой моей матери! Я говорила с колдуньей, той, что нас сопровождала. С ней и с Матерью-Исповедницей, уже после того, как волшебник Зорандер отклонил мою просьбу. Она согласились уговорить его предоставить мне личную аудиенцию.
- Почему? - Старуха недоверчиво выгнула бровь. Эбби показала на котомку, лежавшую в изножье кровати.
- Я показала им то, что принесла.
Скрюченным пальцем Мариска приоткрыла котомку. Некоторое время она молча рассматривала содержимое, а потом, словно змея, скользнула к Эбби.
- Значит, тебе только предстоит показать это волшебнику Зорандеру?
- Да. Он даст мне аудиенцию. Я уверена. Завтра он меня примет.
Мариска достала из-за широкого кушака кинжал и медленно провела им перед лицом Эбби.
- Нам начинает надоедать дожидаться тебя.
Эбби провела языком по губам.
- Но я...
- Утром я уезжаю в Конни Кроссинг. Уезжаю, чтобы повидать твою перепуганную крошку Яну. - Старуха схватила Эбби за волосы и оттянула ей голову назад. - Если ты притащишь его сразу следом за мной, то ее освободят.
Кивнуть Эбби не могла.
- Привезу. Клянусь. Я его уговорю. Он повязан долгом.
Мариска поднесла нож так близко к лицу Эбби, что острие коснулось ресниц. Эбби боялась моргнуть.
- Если опоздаешь, я выколю глазик малютке Яне. Один. А второй оставлю, чтобы она видела, как я вырежу сердце ее отцу, и знала, как это больно, потому что потом я сделаю с ней то же самое. Ты поняла, милочка?
Эбби сдавленно пробормотала, что поняла. Слезы душили ее.
- Хорошая девочка! - Лицо Мариски было так близко, что Эбби чувствовала запах перца в ее дыхании. - Если мы заподозрим какой-то подвох, они умрут.
- Никакого подвоха. Я поспешу. И привезу его.
Мариска поцеловала Эбби в лоб.
- Ты замечательная мать. - Она выпустила волосы Эбби. - Яна тебя любит. И плачет день и ночь напролет, скучая по тебе.
Когда дверь за Мариской закрылась, Эбби, дрожа, свернулась калачиком и заплакала, кусая кулак.
Они шли по широкому крепостному валу. Делора наклонилась к Эбби.
- У тебя неважный вид, Абигайль. Что-то случилось? Отбросив со лба челку, Эбби посмотрела вниз на город, который только-только начинал выплывать из предрассветной дымки, и молча вознесла молитву духу матери.
- Нет. Просто провела скверную ночь. Никак не могла уснуть.
Мать-Исповедница положила руку ей на плечо.
- Мы все понимаем. Во всяком случае, он согласился предоставить тебе аудиенцию. Держись. Он хороший человек. Правда хороший.
- Спасибо, - проговорила Эбби, стыдясь самой себя. - Спасибо вам обеим за помощь.
На крепостном валу ждали люди - волшебники, колдуньи, офицеры и прочие. Когда три женщины проходили мимо, все сразу же замолкали и склонялись перед Матерью-Исповедницей в поклоне. Многих Эбби узнала. Она видела их вчера. Среди них был и волшебник Томас. Он выглядел встревоженным и, что-то бормоча себе под нос, нетерпеливо листал бумаги, испещренные магическими символами.