– Девять…
– А девчат?
– Четверо… Но это всё Ясень!!!
– Это здесь! А всего? Сколько всего?
– Шестнадцать… семнадцать… не знаю! Но это всё…
– Ты слышала? Слышала?
– Слышала. Но на него есть суд… земной и суд Божий.
– Божий? – ещё больше взъярился Максим. – Эти твари убивают людей. Вот так, просто, делишки у них такие. Где-то так шестнадцать – семнадцать. Вот так, как нас! Как вас. И ещё, может и не так. "Времени нет!" – слышала? А когда время было? Ну, мразь, насиловали?
– Это вон, Штык! Он ненормальный!
– Слышала? А ты – суд Божий? Где он был, твой Бог, когда они… они… Всё! Ну, какой смерти боишься? – заглянул он своим страшным взглядом в душу главарю. – Идите отсюда! – это уже своим.
От увиденной казни главаря вдруг стало плохо Тоне. Николай взял её под руку и пока посадил на какой-то пенёк. Сам, подхватив автомат, рванулся к микроавтобусу.
А Татьяна, закрыв глаза, стояла рядом с умирающим блатнарём и шептала молитву.
Вначале сорочий стрекот автомата не насторожил – Николай свою разборку устроил.
Но потом пули хлестнули по Максиму, в который раз продырявив одежду. И ещё – тонко и жалобно мяукнув, начала оседать стоявшая рядом Татьяна.
От яростного ответа Максима стрелявший водитель, казалось, выгорел изнутри.
– Беги, посмотри, что с братом, – отправил юноша рванувшуюся к нему Антонину, сам осторожно опуская на землю Татьяну. С ней было плохо. Очень плохо. Пуля попала в висок, разворотила мозг и вышла, вырвав глаз. В один момент красивая милая девушка превратилась в ужасный труп.
– Нет… Нет… да нет же… – шептал Максим, пытаясь удержать стремящееся куда-то … поле? душу? Парню было не до определений. Удержать. Удержать рядом. Пока он…
А что он? Сможет?
– Сможешь. Ты должен. Слышишь, должен! – прихромал, поддерживаемый сестрой Николай. Он был ранен двумя пулями в живот. Но, узнав, что попали и в Татьяну, заставил Тоню приволочь его сюда.
– Да начинай же! Ну! – неосознанно и глупо грозил он Максиму автоматом.
– Не могу. Мозг разрушен. И это… это… это…уже не в моей… власти… – сдался Максим. – Это тебя надо срочно в больницу. У самого скоро…
– Да ты что? Ты что! Ты её вот так оставишь? Она же из-за тебя! – отшатнулся раненный.
– Из-за меня? А кто меня уговаривал взять её с собой?
– Ну и что? А сегодня? Что мешало их всех ещё в автобусе грохнуть? Или в ресторане даже?
– Надо было узнать…
– Да они и так всё бы тебе сказали! Острых ощущений захотелось? Опять… спасителем… себя… лечи Таньку, сказал! – он ещё клацнул затвором, затем начал оседать возле умершей.
– Ты что, девонька? – прижал парень её к себе. – Ты что? – погладил он совсем ещё детскую чёлочку на лбу. – Танюш, а как же мы? Не. А как же я? Я ведь… Я ведь… Смешно да? Старый козёл для тебя? Но на самом деле… Но я люблю тебя! Я же всю жизнь искал такую. Светлую. Милую. И вдруг вот так… Да не выживу я. Я… я уже думал… – оберегать буду… в твою эту секту пошёл бы… Или вот, свою открыли бы, а? С твоим пастырем разберёмся и… К этому монаху Афанасию… Ну сделай же что нибудь! – рыдающим голосом обратился он к Максиму. Сестра осторожно уложила его, и сев рядом тихонько, горько и безнадёжно как-то заплакала. А Максим с ужасом понял, что сейчас умрёт и Николай. А он будет сидеть и смотреть? И плакать вместе с Тоней? А ведь если бы вчера не передал эту способность… да что же это такое? Если бы вчера! Да если бы ещё сегодня!
– Не оставляй её… – прохрипел ещё Николай. – А нас… вместе, – протянул он руку и коснулся уже застывшей кисти Татьяны.
И когда он замер, когда тоненько и теперь – протяжно завыла Антонина, Максим вскочил и начал грозить кулаками самому небу.
– Верни их! Верни их или будь ты проклят! – кричал несчастный юноша куда-то в глубины Космоса. А бесконечность заглядывала в его бездонные глаза и отражалась в этих страшных сейчас черных колодцах боли и отчаяния искрами света первых звёзд.