Когда он пришёл в себя, была уже поздняя ночь. В номере было тихо. Осмотревшись, Максим понял, что здесь он один. Судя по отсутствию вещей, попутчики – помощники куда-то съехали. Юноша встал и, пошатываясь, подошёл к журнальному столику к белеющему листку бумаги.
" Макс, я их увожу. Пока к таким разборкам девчата не готовы. Звони, если что.
Буду нужен – немедленно примчусь." Рядом лежал мобильник и несколько солидных купюр.
– Вот так… – прошептал Максим. – Вот так…
Он прошёл назад к креслу. Тяжело опустился, вновь обратив лицо к лунному свету.
Тоска. " К таким разборкам". Наверное, он и сам бы предложил увезти девчат, если бы был в сознании. Максим встал, снял с себя верхнюю одежду и майку, подставив под лучи свой изуродованный торс.
Микола тогда, в своих упрёках был прав. Специально допустил развитие событий до крайнего предела. Но не для того, чтобы пофорсить. Нет. Правда страшнее – для того, чтобы убить. Убить эту мразь. Без зазрения совести. А раньше? Смог бы и раньше, но не так просто и не в присутствии девчат. А так – как бы при самообороне. Вот именно " как бы". Дело в том… Дело в том, что я знаю – те, кого я убил, не имеют права на жизнь. Но убедить в этом других я могу только таким способом. А они, эти другие… Вот так – бросили одного в бессознательном состоянии. Это та, которая хотела как там… голой и босой, что ли? следовать за мной? И та, которая из-за меня выбросилась из окна? Но почему? Не знали меня вот таким? А каким? Каким я им нужен?
Вообще-то он знал, "каким". Закрывающим от пуль, и идущим на смерть к террористам ради других супером – Тоньке? Исцеляющим детей, страдающим непризнанным странником, этаким Иисусиком – Татьяне?
– Но не бывает… то есть не должно быть… То есть, добро должно быть с когтями и клыками, – уже в слух начал спорить он с воображаемыми оппонентами. – Вот те же крысы или там мухи с тараканами. Травим же их, не переживая. А эти – эти гораздо хуже. Люди? Они не люди! Убивший человека не может, не должен считаться и даже сам себя считать человеком!
" А ты? Ты??" – ударила его мысль.
– А я и не человек. И таковым себя уже не считаю! – в запале кинул он воображаемым спорщикам.
" Так чего же ты от нас, людей, хочешь, нечеловек?".
– Ничего. Уже ничего. Всё правильно. Спасибо.
Максим застыл в кресле. Всё правильно. И, может, поэтому вот так, неожиданно порвала с ним Лариска. Тоже почувствовала, светлая девочка. И Мышка. И Косточка.
И даже Стервоза сбежала за тридевять земель. Одна только Элен что-то поняв, его использовала. Ну, эта и Сатаны бы не испугалась. Видимо, простой человек чувствует… И инстинктивно даже шарахается. Значит – опять один? И навсегда – один? Тем более – после вчерашнего… Что же это было? Он вернулся к пережитому вчера.
– Верни их! Верни их или будь проклят! – кричал он грозя кулаками бесконечности.
А Тоня, подняв на него взгляд, увидела, как блеснул голубой лучик на перстне юноши. А затем ещё. И ещё. И словно каждая звезда, появляющаяся на небе, протягивала тоненькую неоновую нить к этому перстню. Их становилось всё больше и больше, лучики сливались в струи, а потом и в потоки света, устремившиеся к перстню. Максим скинул с себя верхнюю одежду и ярким золотым огнём блеснул крест на груди, изумрудным светом зажглись бусы на руке. Ещё миг – и старой шелухой сползла с него обожжённая кожа. Максим ещё услышал (или осознал?) крик Антонины.
Увидел или почувствовал её переходящий в ужас от невероятности постигнутого восторг. А затем на него обрушилась непереносимая тяжесть, когда-то изведанная лишь Атлантами – словно небо прогнулось и легло на его лучистые сейчас плечи.
Огромный перевёрнутый светящийся конус расширил свою вершину до пределов поляны.
А затем страшным толчком повернулась Вселенная, и дрогнула земля, и невероятными спиралями прочертили небо звёздные лучи. Где-то внизу Николай прижимал к себе Татьяну. Ещё один страшный толчок – и вот он, Максим, держит умирающую девушку в руках. Мир рывками возвращался назад, в прошлое. Но как же тяжело держать эту вселенскую воронку! Ещё рывок – и вот водитель навёл автомат на него. Всё! Можно отпускать! Нет! Нет!!! Вон, у машины – уже простреленный Николай. Держать! Ведь сдюжу же! Ну! Ну скорее же!!! Вот! Уже мучится а в агонии главарь, вон – живая Танюша шепчет молитву, а Николай отвёл Тоню и, перехватив автомат, повернулся в сторону оставленного автомобиля. Здесь!!! Хватит!!! Максим опустил воображаемые руки и скинул груз с плеч. Тяжело просела, а затем вернулась на своё место земля под ногами. Погас свет, исходивший от Максима и он вновь принял облик, казавшийся теперь ещё более отталкивающим.
– Стой! – закричал Максим воскресшему Николаю. – Не иди туда. Я сейчас!
Одним раскалённым гневным импульсом мысли он выжег бандита изнутри. Как и в прошлый раз. Ну и всё. Он ещё видел, как схватившись за голову, застонал, зашатался Николай, как бросились к нему сестра. Ну ещё бы. С ним-то, кудесником, разве что может случиться? И вот теперь он один. " Пока не готовы". Да я и сам к таким разборкам не готов. Что же это было, а? Это я повернул время вспять? Круто!
Да нет, не может быть! Время оно вроде как… как там правильно? Движется в одном направлении, что ли? Тогда что? Вернул всех нас на несколько минут назад?
Перстень? Или вся эта триада? Ну, с такими причиндалами… нет, с такими союзниками никакая Тьма не страшна! Да и я сам ничего… Да кто же я? И он опять уснул всё на том же вопросе.
Когда раздался громкий – кулаком – стук в дверь, Максим понял, что проспал долго.
И, хотя силы ещё не совсем восстановились, открывать незваному гостю он пошёл довольно бодро. Точнее – гостям, поскольку их было трое – мрачный мент – капитан и с ним – двое таких-же мрачных в гражданке.
– Фамилия? – вместо приветствия задал вопрос капитан. Двое других, аккуратно оттерев Макса от входа, затопали по номеру.
– Чёрный. А в чём вообще-то дело?
– Дело в том, господин Чёрный, что всем вам придётся проехать…
– Нам? Но я один.
– А где остальные?
– А… это кто " остальные"?
– Из твоей кампании? Что в ресторане были вчера?
– Да это попутчики, господин капитан. Поужинали, переночевали и уехали.
– Ладно. Пусть сами разбираются. Наше дело – доставить. Одевайся, поехали.
– Но на каком основании?
– Я сейчас объясню "основания". Но тогда поедешь вот так – в трусах, да ещё и в наручниках… Слушай, Чёрный, у меня приказ – доставить компанию, бывшую вчера в ресторане с обгоревшим типом. И я его выполню. Зачем сложняки? Ну что там? – это уже он коллегам.
– Да, судя по вещам – съехали.
– Чёрт, что теперь, "перехват" объявлять?
– Пусть начальство решает. Едем.
Одевшись, Максим потянулся за сотовиком и замер – на столе не оказалось денег.
Сдерживая себя, он обратился к уже стоящим в коридоре серостям.
– Там… Если кто нашёл обронённые деньги, так это – мои.
В ответ картинно – изумлённый взгляд кэпа и две кривые ухмылки.
– Уж не хотите ли вы сказать… – уже на "Вы" начал мент.
– Я хочу сказать, что того, кто взял совесть может прожечь. Насквозь.
– Да, это точно, – согласился капитан. К счастью мы…
Он не успел ещё закончить фразу о честности и неподкупности милиции, как один из его коллег заорал и упал, засучив ногами.
– И только, когда, тот, полный раскаяния, вернёт украденное или просто… поднятое чужое, совесть отпустит беднягу, – наставительно рассказывал Максим.
– Вот… возьмите… на полу… аж за шторой… думал, от прежних постояльцев… на пост… чтобы оформить – хрипел воришка, протягивая Максиму деньги.
– И сразу отпускает, словно ничего и не было, правда? – поинтересовался юноша, принимая оставленные Николаем банкноты.
– Действительно… а так было скрутило, думал – кранты, – согласилась вороватая серость.
– Вы просто совестливый человек. Думаю, и впредь будет так, если будете совершать что-либо… ну, вообще недостойное.
– Цирк какой-то. Ты чего цирк устроил? – озадаченно спросил кэп у совестливого.
– Но честное слово, Жень, так скрутило…
– Ладно. Разберёмся и с этим. Поехали.
Как уже немного разбирался Максим, это не было камерой – какой- то кабинет для первоначального допроса. Конечно, сейчас зайдёт хмурый следак типа Холеры. Ну, чего они все такие хмурые? Но Максим на этот раз ошибся. Вошла женщина в форме милицейского старлея. Крупноватая, плотненькая, но довольно симпатичная. По прежним возрастным меркам Макса – подростка старовата. По нынешним – очень даже ничего. И форма ей шла – вон какая фигура получается. И лицо. Ну, просто симпатичное лицо. Не похабное, не мужиковатое, как бывает у женщин в форме. Не испитое и не затасканное. А губки – то, ах! – Максим вздохнул и отвёл глаза.
– Вы, гражданин Чёрный, задержаны по подозрению в совершении преступления, – сообщила женщина.
– Какого, если не секрет?
– Угона автомобиля, принадлежащего гражданину Васильченко.
– Впервые о таком слышу. И о его автомобиле тоже.
– Ну – ну. Автомобиль обнаружен у вашей гостиницы. Есть свидетели, которые видели, как вы вчера вечером приехали на нём.
– А! Этот микроавтобус?
– Ну, вот и славно. Теперь имейте в виду. До допроса вы вправе получить бесплатную консультацию адвоката. Наедине. Вот, прошу. Адвокат Ясинский. Не возражаете?
– Я? Нет! Конечно нет! – воскликнул Максим, увидев вошедшего бородатого Ясеня.
– Вот и отлично. Оставляю вас одних.
Оба мужчины посмотрели вслед выходящей, затем встретились взглядами.
И тут же старший сник. Словно проколотый протектор. Даже борода, только что величественно торчавшая, обвисла. И усы опустились.
– И на старуху бывает проруха, – вздохнул он. – Или наживка?
– Проруха.
– Ясно. Из этих, значит. Пора исповедываться?
– Пора.
– Я могу ещё выторговать жизнь?
– А сам как считаешь?
– Я очень много знаю.
– Вот это? – расстегнул ворот рубахи Максим.
– И это тоже – побледнев, кивнул всё – таки Ясень, увидев крест.
– А это? – показал юноша краешек бус.
– Господи… господи… Да, и про это знаю. Кое- что.
– Хорошо. Тогда сейчас мы выходим. Ты снимаешь все обвинения. Это же всё твоя работа?
– Да, все они у меня вот здесь – сжал кулак адвокат.
– И про это расскажешь тоже. Но после.
– Я останусь жить?
– А не разорвёт тебя кто-то, как Хому?
– Это уже будет моя забота. Да?
– Пока ничего не могу обещать.
– Понимаю. Идём? – тяжело встал из-за стола Ясень. Постучал в дверь и попросил подождать, пока он утрясёт некоторые вопросы.
– Я убедился, что мой подзащитный не виновен, – объяснил он женщине-следователю.
– Когда будете его расспрашивать, спросите заодно и про Валентину – тихо попросила она Макса. -???
– Да, конфидициальность здесь чисто условная… Не знаю, чем вы его ущучили, но когда будет колоться спросите и про Валентину. Подружка моя. В соседнем районе.
Более принципиальная оказалась. Пропала без вести. Он должен знать.
– Спрошу…
– Зинаида Иосифовна.
– И куда вам сообщить?
– Вот номер сотового. И вообще, если что – я с вами.
– Спасибо.
Вернувшийся адвокат сообщил, что все формальности улажены и они могут выйти отсюда.
Машина у адвоката-мафиози была так себе.
– Не стоило высовываться, – объяснил он. – Вот и в ресторан вчера не следовало.
Ну, не хотел же! Судьба… И вчера-сегодня зря кипиш поднял. Думать надо было!
Кто мог так с Даном? Только тот. Но не было разговоров, что уцелел или вернулся.
Кто же знал, что вас двое? – причитал бородач, гоня машину куда-то в горы.
– Вы действительно сдались, или это уловки какие? Имейте в виду, я из-под земли достану, – на всякий случай устрашил его Максим.
– Я уже всё понял. Вот здесь, – остановил Ясень машину. – Пройдёмте. Здесь никто нас не услышит. Красота-то какая, а?
Кто бывал в горах, знает, как захватывает дух от открывающихся порой ландшафтов.
И здесь поляна обрывалась круто вниз, а там внизу, змеилась речка. Ещё не широкая и могучая, но уже почувствовавшая свою силу, уже сердито громыхающая, недовольно ворочающаяся в зажатом между двух гор русле. Огромные куски скалы, лежащие в воде показывали, что весной здесь разгорались титанические сражения воды и камня. Максим знал эту мощь, воочию видел, как в один из паводков водная стихия просто развалила железобетонный мост. Что творилось здесь в это же время, даже представить было жутко.
– Так вот. Для начала – про ваши украшения – прервал воспоминания Макса адвокат.
Они дают огромную власть. Но не каждому. Вам – дали. Я думаю, Сам, или тот, кому их собирались передать и не надеялся получить эту власть. Просто – хотели или уничтожить, или хранить где-нибудь, как Кащей свою смерть. Не удалось.
– Но причём тут Хома? Этот мальчик?
– Не причём. Этими эээ вещами как-то завладела одна мелкая сошка. Говорят, нашёл лаз в подземелье. Бусы толканул, а крест долго на себе носил. Пока те, кому надо, через бусы по цепочке до него добрались, тот уже крест в карты проиграл. Тот ещё кому-то, и ещё. Говорили, он беду приносит, " нечистый". А Хома – парню из ваших.
За что его и…
– Но это жестоко и дико! Он же от чистого сердца…
– А Тьма – она жестокая и дикая. Первобытная.
– Тьма? Да кто эта особа? Где её искать? Если в подземелье, то…
– Да шавка мелкая там обретается. Ну, для вашего брата, конечно.
– А настоящую где искать?
– А этот вопрос, дорогой мой подзащитный, мы отводим. Она сама тебя найдёт.
Когда придёт времечко.
– Но эти бусы, крест – кому?
– Если я скажу – зачтётся?
– Думаю, да.
– Знаешь, кто такой Князь Тьмы?
– Ну-у, это уже…
– Нет. Не тот. Не заглавный. Так именует себя человек. Скажем, её главный поверенный. Она время от времени их меняет. Но этот уже, говорят, очень высоко забрался. Где-то там, в столице.
– Может, Сам?
– Сам только рядом. Сам – криминалитет. Все мы по-своему служители Тьмы. А Князь – выше. Во власти. Но через Сама, действительно, сможешь выйти. Хотя, я бы не советовал. Найдут сами. Только пусть крест, а ещё лучше – бусы засветятся.
Найдут и уничтожат. Знаешь, что с вашим пацаном сделали? Нашли такую – же и натравили. И пикнуть не успел.
– Ничего, я успею.
– Не грозитесь, молодой человек. Приём в допросе весьма эффективный, но сейчас – несвоевременный.
– Про " такую же". Что знаешь?
– Почти ничего. Она у отшельника была, попы на неё лапу наложили. Потом как-то вырвалась – и пошла выбривать криминал. Так Князь додумался её на вашего нацелить. Вот и всё. А потом – пропала.
– Князь надумался? Значит…
– Да, с умишком у него лады, – по-своему понял эти слова адвокат. – Но потом какая-то нестыковка вышла. Не знаю, но искали по всему нашему подполью. Все группы перешерстили. Только вот думаю я, пока они на нас грешили, попы опять её умыкнули.
– Но зачем?
– Зачем? Зачем! Вы что, молодой человек, не от мира сего? Хотя, да, действительно… Вы понимаете, какая это карта для церкви? Начнёт она исцелять, как тогда, у отшельника – вот вам и "чудеса веры". Умыкнули и спрятали в монастыре каком. Только вот чудес-то пока и не слышно. То есть, было вот недавно с детьми. И там, действительно, какая-то секта в гору пошла.
– Понял. Теперь о земном. Кто ещё вашей банде?
– Знаете, это долгий разговор здесь на ветру. После таких масштабных проектов наше всё кажется мелким копошением мелких насекомых. Берите моего, скажем так, зама, и трясите его обо всём остальном. Мельницкий. Богдан. Не Хмельницкий, а Мельницкий. Здесь в санатории массажист.
– В котором?
– Мы считаем, что здесь есть один санаторий. Всё остальное примазалось со временем. И все записи, вся документация у меня на квартире в сейфе. Шифр "Зима