К столице вплотную подбиралась припоздавшая зима и, казалось бы, с ясного неба сыпался мелкий колючий снег. Куда теперь? Учинить разборку с Самом? Как раз настроение подходящее. Или уже напрямую к Князю? Нет. Он потерял Алёну. Тоже мне князь. Хотя, как говорил адвокат, Тьма свирепа и первобытна. Значит, и слуг таких себе подбирает. Сподвижников, скорее. Слуги и поумнее быть могут. И не в том дело. А если вот также сиганёт, как Ясень? Или ещё как… самоликвидируется?
Нет, надо пока наперегонки. Прямо сейчас – на поиски.
"Прямо сейчас" не удалось.
– Татьяна сказала, что ты в городе.
– Не в деревне.
– Максим, приедь. Вот и Григорий просит. И ещё одному человеку ты очень нужен.
Приедь, а?
– Но у меня нет времени! Совсем.
– Опять за кем охотишься?
– За шкурой своей охочусь!
– Максим… Таня рассказывала, что, пока не стала на колени… И мне так?
Краска стыда залила лицо Максима.
– Она сама! Я даже… даже…
– Я найду тебя и стану. Этого хочешь?
– Ага, а потом в Комсомолке папарацци фото поместят: "Новый бойфренд…" Что Холера скажет? – уже заулыбался Максим. Стыд воспоминания о сидящей в снегу на коленях девушке растопил – таки лёд ожесточения.
– Ну вот, не хочешь моих семейных скандалов, немедленно приезжай.
– Ладно. Через часок, – сдался Максим. Он решил ещё раз скокнуть к Николаю.
Выяснить всё-же по-людски. Не удалось. Пусто. Поэтому к Ситничке юноша приехал мрачный. И тут же попал в крепкие мужские объятия. Нет, не холеры. Тот до выяснения отношений только пожал руку. А в охапку Максима сгрёб действительно "сюрприз" – полковник – омоновец. Знакомец по странным бациллам и эпопее с заложниками в церкви.
– А… Таня? – поинтересовался, снимая куртку, юноша.
– Нет, не будет. Она со своим новым знакомым опять в интернате. Там снова давка.
Помогают.
" Штурмует Микола. Или это не штурм, а медленный подкоп?" – улыбнулся Максим.
– Ты нам расскажешь, что это за дружок такой и что вообще там случилось? Да проходите все! Чего в коридоре столпились? – командовала Синичка. – Давайте сразу за стол. Ты же не ел, поди? Да и где… Всё в дороге, в дороге – быстро поправила она несколько неловкую фразу. Уже в зале к Максиму прорвался и прижался к его ногам Алексей.
– Ну как, жив-здоров, браток? – приподнял того юноша.
– И жив и здоров, спасибо! А ты когда уже вылечишься? – с присущей детям непосредственностью поинтересовался мальчик.
– Лёшка!
– Да чего вы? Я, браток, вылечусь, когда болезнь свою найду. Она вот, навредила и убежала. Такая вот микроба.
– Ага! Найдёшь, убьешь и вылечишься?
– Да, где- то так.
– Ну, садимся-садимся. Гриня, наливай (это она уже Холере. "Гриня!").
– Если можно, я первый! – поднял тост полковник. – Я хочу выпить… если бы ты знал, чёрт, как я рад, что ты живой…
– "Дымной жизнью труб, канатов и крюков" – улыбнулся застеснявшийся Максим. Уж очень прочувственно, очень трогательно говорил сейчас этот большой серьёзный мужик.
– Знание Маяковского делает тебе честь. Только поэтому и прощаю. У нас правило – перебивший тостующего выпивает. И с новой рюмкой слушает дальше.
– Так можно с первого же тоста набраться, – засмеялся Холера.
– Так принимается? Тогда ша. Не пощажу! Так вот. Когда мне сказали о твоей смерти – не поверил. Когда показали, под каким камушком ты лежал – поверил.
Потом сказали, что живым тебя отправили в больницу – вновь поверил, что выживешь.
А когда митрополит сказал, что ты умер на операции… Митрополит всё-таки. И сам вскорости умер. Я подумал – от огорчения. А потом, решил, ты бы позвонил своему старшему другу. Успокоил бы.
– Да я…
– Ну вот. Уговор!
– Да нельзя мне.
– Раньше надо было. Уговор!
– Выпей, Максим. Это мягкое доброе вино, – попросила Синичка.
– Хорошо, но вы неправы. Просто… просто я считал… да и не считал. Просто видел, что не нужен никому… А ещё после того, как… – он взглянул на журналистку и залпом выпил.
– Молодец. Хотя это ты не прав. Но тостующего больше не перебивай. Ну вот. И я решил рассказать о неизвестном герое. Тем более – повод был. Нас же потом президент принимал. Вот – как-то неловко кивнул полковник головой в сторону ордена на мундире. За спасение людей всех наградил. В том числе и погибших. И по моему рапорту – тебя.
– Ме-еня?
– Естественная реакция. Будем считать, что не перебивал. Вас, молодой человек.
Только в закрытом указе, со всеми нами. И… уж извини… посмертно. Вот тебе указ, а вот тебе и орден. Передали мне, чтобы родственников отыскал. И вручил.
Вот. Вручаю! За тебя, родной мой скромник! За тебя, добрый славный парень! За долгую твою жизнь!
Спецназовец ахнул явно несоразмерно маленькую для него рюмочку, после чего забрал назад орден, который озадаченно рассматривал юноша.
– Пока не замочишь, носить нельзя. Дайте-ка что-нибудь повместительнее. Типа армейского котелка. Боевой орден всё- таки!
Нашли какой-то раздутый фужер.
– Водкой полагается. Ну да ладно, сделаем исключение. Обмоем шампанским. Вот та-а-ак.
Теперь бросаем его сюда. Ну, дай Бог, не последний. Пей! А теперь вот так. На эту сторону груди! Носи!
Пока Максим переваривал происходящее, полковник рассказал, как подсказали ему обратится к тележурналистке. Интересную передачу можно было бы сверстать из этих двух случаев. И как она уже рассказала некоторые странички совсем недавней биографии некого Максима Чёрного. И как ошалел он от радости, узнав, что жив курилка.
– Но таких проколов от наших коллег не ожидал, не ожидал, – закончил рассказ военный. Как правило, контора вычисляет в момент. а здесь… – он осуждающе покачал головой. Это же как главного подставить? живого человека посмертно наградить. Выяснится – огребут.
Потом выпили ещё – "между первой и второй". Затем третью, стоя, "за присутствующих здесь дам".
– Кстати, о дамах. А Танина подружка новая… не звонила?
– Нет, Максим. Да и Татьяна – то с нами… Да ты знаешь и сам. А уж подружки…
– Синичка развела руками.
– Ясно…
Вскоре мужчины вышли в лоджию – покурить.
– Есть у меня разговор, Макс.
– Да?
– Каракурт.
– Что?
– Тот, главарь.
– А-а-а. Шакал? Ну, это я его так окрестил. И что?
– Должок за ним числится. И ещё, кто его надоумил, кто этот ход показал. Из моих – вряд ли. Они, судя по всему, сразу там обосновались. И заминировали – сразу.
Так что… А контора и здесь мышей не ловит. Понимаешь, кто-то на самом верху…
Представляешь, что было бы, если бы не ты тогда? А если бы там та зараза пошла?
И чего ждать дальше, а? слушай, Максим, а может вместе – этого Каракурта? мы район его обитания приблизительно знаем. А потом – с твоими проблемами поможем.
Искать твою бациллу.
– Понимаете… я вот уже с осени не могу со своими проблемами… Всё – с чужими…
– Но это – не совсем чужая.
– Да и остальные были " не совсем".
– Ну, Макс, не ломайся. Разберёмся с этим уродом, потом воскресим тебя, ко мне в штат зачислим… а?
– У него совсем другие планы. Правда, Максим? – заглянула ему в глаза подошедшая Синичка. И сразу отвела взгляд. Максим уже не раз видел такое – как женщины отводили взгляд от его уродливого лица. Разве что вот Тоня. Ай, да ну её. Поеду искать Шакала. А за это время…
– Тогда вот что. Вы поможете мне найти Седую.
– Эту девушку? Но она пропала… – начала было журналистка.
– Я знаю. Поэтому и прошу. Хоть какие следы. И ещё – мне нужен будет список действующих монастырей в районе… нет, вообще. А потом, после нашей встречи с Шакалом вы подбросите меня к отцу Афанасию. Холера, в соседнем с нашим районе, ну, в курортном, раскрыли банду. Крышевали силовики. Сейчас разбираться направили такую Зинаиду Иосифовну. Поможешь? Всё- таки места и люди знакомые.
– О да! Люди чёрт их побери знакомые. С превеликим удовольствием. Думаю, там одним районом не ограничатся, а? Составишь протеже?
– Позвоню. И вам репортаж будет – закачаешься.
Синичка кисло улыбнулась, но кивнула головой.
– Тогда поехали сейчас! – предложил Максим. Находится здесь всё равно было в тягость. Не простил? Да нет, не в этом, наверное дело. Просто… просто… ай, да ну их, всех этих женщин!
– Вот за что его люблю! Лёгок на подъём! Тогда на посошок – и вперёд! Знаете, тогда, у церкви… я вообще-то не разрешал. А он в рясу переоделся – и к террористам.
– Ну не будем об этом больше, ладно?
– Да ты как стыдишься? Своего мужества стыдишься? Того, что людей спас?
– Да нет. Просто… ну, не по… заслугам честь, так что ли? Вот ваши ребята – они жизнью рисковали.
– А ты, значит – нет?
– А я – нет.
– Знал, что ничего они тебе не сделают?
– Ну… тогда… в тот момент… так, " фифти- фифти".
– Ну вот видишь. А рванулся. Мы ведь тоже не на верную смерть идём. И при "фифти-фифти" мужество надо. Так что, за тебя!
– Спасибо, но это… это несправедливо всё-таки. За такие эээ способности ордена получать.
– А премии типа пулховских или награды олимпиад – справедливо? – уколола вдруг Синичка.
– Вы… вы… – вскочил из-за стола Максим. – Вы…
– При всём уважении к вам… Максим, – поднялась из-за стола и женщина, – я не могу терпеть лицемерия. Вам же приятен орден? И вы его заслужили? Нет? Зачем тогда всё это? Перед кем здесь – то выламываться?
– Я не выламываюсь! Действительно, было бы перед кем! Я в себе разобраться хочу!
Ай, ну вас! Поехали!
– Я только хотела сказать…
– Поехали же! – быстро одеваясь, торопил полковника Максим. Из дома он выскочил не попрощавшись с хозяйкой, но, пожав протянутую Холерой руку. Вслед за ним через некоторое время вышел и спецназовец. Этот, наверняка, попрощался и, наверное, успел накоротке обсудить поведение вспыльчивого гостя. Потому что, садясь в армейский "Козлик", пробурчал: "Не одобряю".
– Она не имеет права мне морали читать. Когда мне нужна была помощь, она… она…
– Э, не. Мне это самое не морочь. Кто-то другой тебя крепко задел. А на ней ты уже выместил. Сейчас сидит, ревёт.
– Она… ревёт? Быть того не может! Уж я то знаю!
– Ты? Знаешь? Сколько тебе лет, знаток? Давай, позвони, извинись. Тем более, что она где-то права. В смысле – заслужил – гордись. А то на какое-то жеманство смахивало.
– А куда мы едем?
– На базу. Ты мне зубы не заговаривай. Позвони. Ну, пожалуйста.
– Ладно, – потянулся к сотовику Максим. – Хотя, она и не права насчёт премии или там олимпиады. Ну, все там с вывихом. Нормальный человек всё это не решит. У меня вывих оказался больше, чем у других… Алло! Это я. Извините. Просто… ну, накипело, наверное, уже… и пить мне нельзя. Вернусь, поговорим подольше, да?
Хорошо. Да, конечно, я теперь понял, что вы хотели сказать. Конечно, звоните.
– Ну вот и молодчага. Теперь с лёгким сердцем – в путь.
– А… куда?
– Всё узнаешь. Ещё не вечер. Подготовимся как следует – и вперёд. До Нового года успеть бы.
– До нового года? Кстати, надо посмотреть новости НАСА. Или там ЕКА.
– А что интересует? Я отслеживаю.
– Ну, последние новости по станции.
– А-а-а. Да ничего особенного. Основу поменяли в следующей экспедиции.
– Что? Что именно.
– Там командир заболел. Чаще всего в таком случае весь экипаж меняют, да? А здесь француженка упёрлась. Ну, вот, исследователя командиром и назначили.
Должен был на декаду смотаться, понюхать, как говориться, а пойдёт на пол – года.
Белый, как я помню. Что, знакомый?
– Да-а! Ещё какой! – тут же начал набирать номер отца Максим.
– От Геллы. Ну, поздравляю, па! Это же здорово, а? Да справишься ты! Я? Да всё будет нормально. А когда, если не секрет? Объявлено? Даже так? Нет, наверное, не смогу. Тут опять одна забота. Да и в этом фейсе. Ну, это тебе – глупости. Нет.
Но встречать буду, наверняка уже в своём. Да, только этим и буду заниматься.
Удачи!
– Странно. Очень странно…- пробурчал полковник.
– Что именно? Разные фамилии?
– Да нет. Бывает. Странно, что контора этого не знает. Деградировала? Или молчит?
– Думаю, не до таких мелочей им теперь. Это раньше – да. Читал – всех родственников проверяли. А теперь…
– Да нет, насколько я знаю – и сейчас проверяют. Другое дело – как реагируют. Но поверь мне, Максим, вот так прошляпить – это просто невероятно, это нереально.
За тобой уже такой шлейф тянется… Не знаю, не знаю. Ну да ладно. Приехали.
Добро пожаловать.
На поляне в лесу, накрытые маскировочной сеткой, выстроились в каре десятка два автомобилей с кунгами. Максим узнал в одной из них тот самый пеленгатор.
– Жить будешь пока вот в этом – остановил "козла" полковник. – Устраивайся.
Ординарец тебе всё покажет.
– Ординарец? Или денщик? – усмехнулся Максим.
– Называй как хочешь. Солдат закреплён за тобой.
– Давно?
– Ну… я знал, что ты согласишься. Иди, переодевайся, осмотрись, потом вон в ту машину. Ко мне. Покумекаем. Совещание проведём утром.
Камуфляж пришёлся Максиму впору и даже ко двору. Оно и естественно – обоженный военный человек вызывает больше уважения и меньше гадливой жалости. Вроде, как по долгу службы пострадал, а не в постели курил. Или там сосед газ в квартире забыл закрыть. И такое же кепи с козырьком скрыло обгоревшую лысину и часть лба.
Неплохо – неплохо. Ещё бы очки…
Но были не только очки. У этих ребят был свой "визажист". И ещё этим же вечером Максим вновь обзавёлся бровями, усами и небольшой, но пышной кучерявой бородкой.
И вот теперь, надев ещё и очки Максим стал похож на… моджахеда!
– Ещё свои прострелят, – пожаловался Макс, рассматривая себя в зеркало.
– Но ты же у нас неуязвим, а?
– Вот я и говорю "прострелят". Костюма жалко.
– Мне бы твои заботы. Ладно. Сейчас принесут ужин. Придёт мой зам. Подумаем, что и как. План-то у нас уже просматривается. Вот как учесть фактор твоих способностей?
– Но о них желательно…
– Конечно. Поэтому слушай и помалкивай. Потом скажешь мне. И ничему не удивляйся.
Денщик – ординарец полковника принёс макароны по-флотски, варёные яйца, хлеб с маслом, чай. Открыл пару банок каких-то консервов, по запаху – рыбных.
Предусмотрительно порезал лимон. В командирский кунг забрался и "зам" – жилистый майор с жёстко поджатыми губами и мрачным взглядом.
– Вот, Анатолий Борисович, познакомься. Представитель "оттуда" – отрекомендовал Максима командир. – Будем ужинать и ознакомим с нашим планом.
– Это необходимо? – хмуро уточнил майор, быстро, но демонстративно нехотя пожимая руку Максима.
– Это – приказ, – уточнил полковник. – А пока, – он налил в кружки коньяку, – за удачу.
– Мне нельзя, – отставил Максим свою.
– Глупости, хороший коньяк всем можно, – заявил майор, но ждать или уговаривать не стал – одним глотком выпил. Тоже сделал и полковник.
– Теперь вкратце доложи в этой неформальной обстановке, – уже не приказал, а предложил командир, когда все принялись за ужин.
– Да вообще-то и докладывать нечего. В смысле деталей. Каракурт со своей бандой сидит в горах. Район мы приблизительно установили. Не рядом. Мочить надо сейчас, потому как весной в зелёнку вновь уйдёт. Фишка в том, что они отсиживаются не у нас. С воздуха не ударишь, скандалюга начнётся. И вертушку не пошлёшь через кордон. Эти соседушки наши, наверняка и ухом бы не повели, а вот янки…
Поэтому два пути – через границу пёхом, контрабандой. Но уже лежит снег. По горным тропам… Второй – десантируемся. Ночью. За перевалом. И к нашим подопечным – с тыла.
– Но вы сказали, что американцы…, – встрял-таки Максим.
– Это не высадка среди бела дня с вертушки. Всё проведём скрытно. И вам, товарищ "представитель оттуда" должно быть известно, что есть и у нас технологии шапок- невидимок. Не только штатовские "стелсы" по небу шастают. Или я выболтал тайну?
– Ладно тебе, Анатолий Борисович, – смягчил отповедь командир. – Продолжай.
– Поэтому один отряд пойдёт пёхом, до границы. Отвлечёт внимание. Второй – прыгает. Вот в таком приблизительно виде – кивнул он в сторону Максима. Такая группа духов в горах внимания особого не привлечёт. Задача максимум – уничтожить банду и кое-кого из кукловодов. Минимум – уничтожить Каракурта.
– Группа?
– Первая – рота. И для представительства и, возможно, на кое- какую мерзость нарвёмся. Вторая…
– Докладывай-докладывай.
– Семь человек. Вы знаете кто. В принципе, мы готовы. Ждём только некоторых сведений и – приказа.
– Мы? – поднялся из-за столика полковник. – Мы?
– Товарищ полковник! – также поднялся его заместитель. – Сегодня командиром второй группы назначен я. Не хотел докладывать о персоналиях при посторонних.
– Ладно. Обойдёмся без посторонних. Пойдём, потолкуем. Максим, если поел, иди, устраивайся, отдыхай.
В предоставленном Максу кунге уже была расстелена постель. Юноша плюхнулся на одеяло, заложив руки под голову. В конце концов, а почему бы и нет. Он вспомнил оскал Шакала. Завтра он устроит ещё что похлеще. Надо, конечно надо помочь.
Майор, правда, очень неприятный. Какой-то старый козёл просто. И майор всё ещё.
Но всё равно. Надо.
Максим немножко врал себе. Может, и не надо? Может, каждый должен делать своё дело, а ему надо делать то, чего не могут другие? Убивать – то могут и другие. И ведь хорошо могут. Странное же наше человечество. Нашли тысячи или миллионы способов убивать. И способы убивать миллионы. И не одного – воскрешать. Был, правда, один. Воскрешал. Не оценили. Плохо кончил. Или не кончил? Или… Максим внезапно сел на своём ложе. Или тот был… первым? Тоже ведь и исцелял, и потом, после воскресения сквозь стены проходил. А я… значит… Нет. Христос не убивал. Что он совершил самое жестокое? Усушил смоковницу? Да. И всё. А я… вот и сейчас убивать подрядился. Ладно. Старый же должок. И всё же, кто я?
Юноша уснул, так и не признавшись себе, что кроме "старого должка" потянуло его на романтику блокбастеров. Самолёты – невидимки, парашюты, лихие ребята, размазывающие брызгами по скалам всевозможных террористов. И такая возможность поучаствовать! И без риска. Ну, кто бы в его возрасте устоял? Да ещё с такой сердечной раной. Эх, Тоня, Тоня.
– Ну, что скажешь? – уже утром, за чаем угрюмо поинтересовался полковник.
– Я, конечно, со второй группой. Когда?
– "Конечно!" – передразнил его спецназовец. – Я тут себя в группу включить не могу, оказывается, а тебя…
– Тогда зачем…
– Ладно-ладно. Есть задумка. Я просто насчёт "конечно". Ты мне вот что скажи.
Говорили, ты одним махом эээ нейтрализовал сотню авторитетов на их сходке?
– Ну, не сотню…
– А с бандой так сможешь? Что тебе надо? Визуальный контакт? И с какого расстояния?
– Вообще-то не знаю. Тогда, у церкви, ну, когда в… Тоньку стреляли, я тех ну, метров с тридцати – сорока, наверное.
– Семидесяти. А… вот, мог бы ты одних эээ нейтрализовать, а других – оставить.
– Ну, для этого уж, точно, их видеть надо. Так что никуда от меня не денетесь.
– Вообще-то, есть мнение, что справились бы и без тебя. Просто…
– Понимаю, с таким оружием-то сподручнее.
– Если на чистоту, то где-то так. Не хочется ребят на смерть посылать. И если бы не некоторые вопросы, я вообще попросил тебя устроить тот же фокус с телефоном.
– А что, разговаривает?
– Очень коротко. Спутниковая связь. Правда, сейчас довольно часто. Или замышляют что, или новые вливания требуют.
– Можно попробовать.
– Знаешь, тогда ты большого ихнего козла замочил.
– Да, а толку? Всё равно был сигнал. Сам слышал, как Шакал обрадовался.
– Был дублёр. Здесь.
– Здесь?
– В смысле у нас. Из столицы команду получил. Не разобрались пока. Вот, Каракурта и надо поспрошать. С пристрастием. Теперь вот что. В группу я тебя официально включить не могу. Сам понимаешь. Поэтому… объявлю об этом в последний момент. А там, на месте уже поздно будет канцелярщиной заниматься.
– А потом? Когда вернёмся?
– Победителей не судят. Главное – дело сделать. Ну, что скажешь?
– Да конечно же, согласен. Когда?
– Ты подожди. Ты с парашютом прыгал?
– Только два раза – соврал Максим. Да, соврал. Но он видел как это происходит – отец возил на прыжки лётного состава. Правда, это были не "крылья", а штатные авиационные парашюты и прыгавшие не парили, а довольно быстро сыпались вниз.
Один из прапоров даже ногу сломал. А Максим тогда во все глаза следил за наземными тренировками, и потом примеривал всё на себя. Дважды. Пацаном в двенадцать и подростком в четырнадцать. Так что сказал Максим "полуправду".
– И с каким? – тут же поинтересовался полковник.
– С десантным.
– А-а-а. Ну тогда придётся немного поупражняться. Жаль времени нет. Прыгнуть здесь не успеем.
– Ай, да ничего…
– Знаю-знаю. Ничего с тобой не случиться. Но занести может чёрт знает куда. Ищи потом… Давай сегодня вечерком, а? Здесь недалеко. А днём, если не против, к твоему старому знакомцу – пеленгатору, да?
– Починили?
– Да ты о чём? Об этом, что в машине? Да он такие расстояния не берёт! Это так, для близиру сейчас. Учения якобы. Мы на стационар поедем. На пункт ДКС.
– Дальней космической связи? Так это же…
– Что "это же"? Да, были времена. А с кем теперь вдали связываться? Это штаты где-то за пределами солнечной системы связь со своими Пионерами и Вояджерами поддерживают. А наши уже и не пыжатся. Не с чем. Вот и используем порой по мелочам. Едем?
– А если я это… как тогда с вашим пеленгатором? Не влетит?
– Гм… да… Ну, ты уж постарайся аккуратно.
Поездка заняла около трёх часов, но в пути молчали. С ними ехал тот самый мрачный майор и разговаривать ни с ним, ни при нём Максиму не хотелось. Максим пока переваривал новую порцию информации. Тогда он "грохнул" кукловода террористов. По растерянности Шакала видел – разваливалась операция. И если бы ещё немного, Макс успел бы нащупать и обезопасить взрыватели. Но пришёл второй сигнал. Отсюда. Дублёр? Почему бы этому дублёру, если он здесь, ближе, и не руководить? Ладно, действительно, надо будет переговорить с Шакалом.
– Юрий Владимирович, а сейчас откуда сигнал? – спросил он у полковника.
– Сейчас – из… впрочем, когда как, – покосился командир на своего зама.
Антенна всё равно, даже сегодня, поражала своими размерами. А влюблённого в романтику первых шагов космонавтики юношу – и своим славным прошлым. Кто его знает, может она принимала сигналы станций – смертников из ада Венеры? Или давала команду на первый оборот колеса Лунохода? А, может, через неё услышали последние слова Комарова? Да и голос отца, наверное, будут слышать. Говорят, при старте и приземлении и эти махины задействованы. Ладно… Каждому – своё. Кому-то дерзать, кому-то летать, а кому-то, вот, убивать…
– Тебе вообще- то что надо? В смысле… там… ты за какие провода хватался? – перебил его тоскливые размышления полковник.
– Если можно, я посижу, разберусь, прочувствую… Мне бы куда поближе к ним "проводам" этим.
– Хорошо. Попросим спецов. Вы Евгений Борисович давайте на центральный пост.
– Есть!
"Спецом" оказался весьма (конечно, по меркам Максима) пожилой мужичок в форме прапорщика. На просьбу полковника рассказать молодому человеку в общих чертах схему функционирования комплекса охотно согласился. Оказалось, что здесь, наверху, Максу в принципе нечего делать. Всё силовые кабели "там" – показал вниз специалист. А всё "это" можно назвать одним здоровенным допотопным дисплеем. Но туда посторонним, конечно, вход заказан. Оно и "не посторонним" – не каждому.
Хотя, неспециалистам там и неинтересно будет. Вот так то.
Честно говоря, сейчас не было ничего интересного и на центрально посту. Много выключенных экранов. На светящихся, отнюдь не "допотопных" дисплеях – какие-то синусоиды. Несколько замерших в ожидании офицеров – операторов. Зная, что от него ждут, Максим по жесту полковника, присел на пост у неработающего сейчас пульта и начал прощупывать биения электрической крови этого гиганта. Прапорщик – "спец" не соврал. Здесь был главный нервный узел организма. Но все вены и артерии были внизу. Вскоре Максим уже видел пульсирующую систему приёма сигналов и их усиления. В принципе… в принципе, можно было бы и её перевести на передачу. Но здесь дремлет и вторая сила, посылавшая сигналы аж до Марса. Аж…
Правильно сказал Юрий Владимирович, сейчас этим не удивишь. Да и в прошлом всё это… Но всё равно подключить, и уже по этому каналу – послать приветик. А если не подключается? Чтобы приём настроить на передачу, надо будет…
– Где-то минут через пятнадцать наступит их время. Ну, ты как?
– Пусть включат передающую.
– Передам.
– И, потом, где здесь туалет?
– Ах, не вовремя.
– Успеем! – улыбнулся Максим. – Мы по – маленькому.
В туалете Максим начал раздеваться, передавая из-за дверки кабины одежду изумлённому полковнику.
– После сигнала принесёте назад! – попросил Макс спецназовца. Тот что – то промычал, затем поинтересовался, что это значит. Не получив ответа, постучал в дверку. Тихо. Вскарабкавшись по деревянному стояку, заглянул в кабинку. Никого.
– Не просочиться бы в канализацию, – вспомнил он Стругацких и, качая головой, направился на пост.
Майор, поглядев на ворох одежды, недоумённо поднял брови, но расспрашивать ни о чём не стал. Не по чину.
Сигнал появился через десяток минут. К его приёму были готовы все. Максим тоже.
Он уже прошёл все эти бетонные перекрытия (на случай атомного удара, что ли?), тёмные лестницы, стальные двери. И теперь, в подземном сердце титана нашёл главный поток его энергии. Он уже соединил в обе половины приёмника- передатчика в единое целое. Увидеть и ударить. Глаза и кулак. Нет, глаза и молния!
– Есть сигнал! – сообщил один из операторов. Тут же заученными движениями заработали и другие. И опять разговор длился недолго. Ни засечь, ни…
– Передатчик сработал? – поинтересовался полковник.
– Никак нет.
Операторы уже выключали аппаратуру, майор переписывал запись разговора, а полковник направился в туалет. Из кабинки протянулась рука.
– Ну что? Какие успехи? Что случилось? – пытался растормошить спецназовец мрачного юношу. – Да нам не туда! Нам в машину. Там сегодня делать нечего! И где ты был… вообще? Это круто, конечно, но…
– Юрий Владимирович, я, наверное… не смогу… – уже командирском кунге, оставшись вдвоём, начал Максим.
– Ты толком объясни. И не волнуйся. Никто, кроме меня, конечно, ничего и не ожидал. Ты вообще, как оттуда…?
– А, ерунда. Я сквозь всё прохожу. Хоть вниз, хоть в стороны. Только вот одежда остаётся. Вот я вниз и… В общем нашёл всё, что надо.
– Круто. Вот так взял и сквозь бетон? Да тебе цены нет! Это что, в любой бункер?
А сквозь там, скалу? – недослушал восхищённый полковник.
– Сквозь всё. Но я не об этом.
– Да- да, конечно. Ты подожди, дай сосредоточится. Что же ты раньше не говорил?
И что же, вот так под землёй взял и пошёл? Знаешь, есть у меня одна задумка. Да нет, почему одна? Это же ни одна гм…гм… не укроется, да? Сможем каждого за это самое – и на солнышко? – восторгался перспективами Юрий Владимирович.
– Да не об этом я сейчас! Понимаете, я не смог. Не смог сегодня… убить. Зла не было. Не могу. Вот так по заказу, не знаючи. Ну… ну не пистолет я. Вы направили, нажали курок, а я только – бабах. Понимаете? Я – не орудие! Я – человек! Это я, я прочувствовать должен! Ладно бы – Шакала. Знаю. Ненавижу. И то…
И то… Ведь Он не убивал, а?
– Мммда. Понимаю. Не учёл. Всё- таки – цивильный… Ладно… Поешь, потом пойдём, кое- что покажу.
– А тренинг?
– С таким настроением? Нет. Отложим. Ешь!
– Не хочется.
– Это потом не захочется. Давай.
Показанные записи расправ террористов леденили кровь. Не случайно они так и не были показаны " широкой общественности".
– А вот это – убивают жену нашего майора. Видел, какой он теперь. Нет! Не отворачиваться! А вот это… О, чёрт! Ну-ка быстро быстро из кунга!
Бедный юноша, давясь дурнотой, всё же успел вырваться на свежий воздух.
– Пойдём смотреть дальше? – спросил полковник, когда Максиму полегчало.
– Да. Нет… Я всё понял. Кто он?
– Пойдём, покажу.
– Нет! не хочу!!! Я к себе.
Максим устроился в своём кунге, выключил свет и решил заснуть. Не удалось. В сознании стояли увиденные жертвы. Только теперь – их глаза. Полные ужаса, предсмертной тоски и обращённой в камеру немой мольбы о помощи. Максиму казалось, что эти молоденькие, немного старше его ребята и эти женщины кричали в камеру именно ему: "Спаси!". Нет, не так. Уже и не кричали. Уже поняли и укоряли: " Где же ты был тогда?". А где я был? Судя по титрам, купался с шахом! Миллиарды некоторым уродам зарабатывал! Потрясённый увиденным парнишка уже не вспоминал, каким способом кинули его с этим шейхом. Он уже винил только себя и теперь от жалости к погибшим и от стыда разревелся. Да, он был ещё мальчишка. Не испорченный всеобщим цинизмом, наделённый светлой способностью сопереживания мальчик. Способностью воспринимать чужое горе, может, более остро, чем собственное. Он всё же уснул, и ночью ему снились какие-то жуткие сны.
Утром он долго сидел на ступеньке лесенки, ведущей в кунг, заряжаясь восходящим зимним солнцем. Да, зима вступала в свои права.
– Ну, как ты? – подошёл звать Максима на завтрак полковник.
– Юрий Владимирович, вы простите меня. Я готов.