Массовик-затейник ошиблась. Максима привезли совсем в другое место – дежурную часть краевого управления МВД. На недоумённые вопросы Максима Холера отвечал уклончиво, типа: " Скоро всё узнаешь". Или: " Разберёмся".
– Этот, – сообщил Холера хмурому майору, войдя в ярко освещённый кабинет.
– На тебя похож, прежнего, при нашей первой встрече, – кивнул на майора Максим.
– О! Так вы всё- таки знакомы! – удивился милиционер.
– Первый раз вижу! – зло бросил Холера. – Не знаю, о чём он тут заливает.
– Как, первый раз? Да я же… Да вы же… – затем до него дошло то, что выпало из сознания от радости встречи. Конечно, впервые видит его… такого. Он сел на стул и обхватил голову руками.
– Холера, если бы вы меня выслушали…
– Мы все тебя внимательно выслушаем, когда будешь отвечать. Ну, коротко, где Макс?
– Подождите. Здесь вопросы всё- же задаю я! – вмешался майор.
– Да, конечно. Задавайте, и пусть ответит, где Максим!
– Подождите же. Я сюда сорвался по указанию начальника управления. И пока не в курсе. По порядку, ну?
– Ну хорошо. Два месяца назад пропал парень – Белый Максим. Слыхали, наверное?
– Не помню. Ориентировка, может, и была, но их столько…
– Да, знаю. Тем более, что никто о вашем крае и не думал. Но позавчера мне пришла СМС с просьбой о переводе денег. Об этих гм… деньгах знал только Максим.
Но просьба была на имя Вершаловского.
– Владимира Ивановича? – подобрался вдруг майор.
– Ну да. Знаете такого? Я, конечно, перевёл деньги, а сам рванулся сюда. Видел, как этот ваш Владимир Иванович получил деньги. А дальше – дело техники. Ждали, что выведет на Максима. Нет – вот на этого. И приехали они втроём, с женщиной. С какой-то тьмутаракани. Я и с посёлком этим связался – этот появился там один и откуда – неизвестно. Вот я и спрашиваю, где Максим?
– Холера, я…
– Для тебя я Григорий Григорьевич.
– Ладно. Но я – Макс. Странно? Но я Макс! Пронимаете! Хотите, я расскажу, сколько и чего я передал вам на хранение там, в парке?
– Молчать! – аж взвизгнул Холера. Подскочив вплотную, он поднял было кулак, но тут же побледнев, схватился за сердце.
– Действует заклятье, а? – улыбнулся Максим.
– Ладно, подожди! – выскочил из комнаты следак.
– Куда это он? – спросил у майора юноша.
– Это ещё один сюрприз. Потом поговорим.
Нет. Не он. Конечно, – не он. Синичка всматривалась в изуродованное лицо, вслушивалась в глухой голос. Пыталась выдержать взгляд чёрных глаз. Чёрных. Даже глаза. Нет. Самозванец? Лже- Макс – Первый? Но зачем? Бред. Псих? Но откуда знает? И чего добивается?
– Мне от вас ничего не нужно – словно на её мысли ответил незнакомец. Я даже и обращаться не думал. Пока из этого всего не вылезу.
Разве только информация об одной девушке. Если сможете помочь…
– Но послушайте! Я не понимаю, почему я должна вам верить и вам помогать? Если что знаете о судьбе Максима – выкладывайте. Если ему нужна помощь – на изнанку вывернусь. Но Максу, понимаете, М-а-а-ксу, а не вам.
– То есть вы помогаете не всем, попавшим в беду, а только избранным?
Удар был так силён, что у журналистки перехватило дух.
– Ну, почему же… Если бы вы рассказали правду… я…, что в моих силах…
Но когда вы извините, несёте бред и требуете, чтобы я в него поверила! Вы – Максим? Да вы псих! И пока не расскажете правду…!
– Ладно, проехали. Извините за отнятое время.
– Ишь ты, они ещё изволят обижаться. Скажите, может Максим вам и счёт сказал, на который шейх ему деньги положил? А я то думаю, какая прибыль Максом – то прикидываться?
Незнакомец резко вскочил и выпрямился во весь свой рост.
" Тоже мне, Макс", – машинально отметила разницу в росте журналистка.
– Вы не были такой жестокой. Даже тогда, в ресторане, когда меня подставили.
– Вы действительно много знаете. Это странно, но, видимо, как- то объяснимо.
Прощайте.
Для майора женщина категорически отвергла даже право на существовании версии о том, что это – известный ей Максим Белый.
– Но знает он о Максе странно много, – добавила она уже в коридоре, когда милиционер выбрался проводить их с Холерой. Поспрашивайте. Серьёзно, как умеете, поспрашивайте. Ради Максима, думаю, стоит.
– И на это нас провоцирует журналистка, не дававшая спуску по каждому случаю… ладно, – осёкся майор, встретившись с недобро сверкнувшим взглядом Синички. – Нам задача поставлена и без Вас. Спасибо за помощь.
– И… послушайте… Для эксклюзива… Если какие от него новости о Максе…, а? Буду очень благодарна. А наш канал долго должником не бывает. Вот визитка.
Немедленно звоните. Я бы осталась, но… и так сорвалась практически без спросу.
– Договорились. В рамках возможного, конечно.
– И чуть – чуть невозможного, а?
– Ну, если совсем чуть-чуть, – улыбнулся милиционер.
По дороге в гостиницу (решили пройти пешком) супруги вначале подавленно молчали.
– Думаю, ребята правду вытянут, – решил Холера.
– Выбьют, ты хотел сказать? Этот мордастый мент прямо ассоциируется с пыткой.
– Думаю, нет. Сам руки марать не будет. Для таких дел есть помоложе, пожёстче ребятки.
– Господи! Что мы обсуждаем? И я, я спокойно к этому отношусь?
– Но, дорогая, на карту поставлена жизнь молодого парня. Может, здесь каждая секунда дорога! Может?
– Может. И этот… самозванец слишком много знает.
– Знаешь, я поболтаюсь здесь. Поспрашиваю. Может, в тот посёлок съезжу. Чую, горячий след.
– Да, и если он разговорится…
– Вот именно.
В кабинете стояла тишина. Майор сидел, вперившись в Макса, наливаясь злобой. "Праведным гневом".
– Придётся колоться, – начал он, наконец. – И имей в виду, от меня ещё никто не уходил!
– Ну, тогда тебе надо не здесь, а в лесу гончей служить.
Кровь бросилась в лицо милиционеру. Он вскочил, и нагнувшись через стол, замахал кулаками перед изуродованным лицом. Но не ударил, хотя и заорал, обкладывая Максима самыми гнусными матами.
– Ладно. Сам я о тебя рук марать не стану. Есть кому здесь поучить вежливости и уму- разуму.
– Насчёт вежливости, как-то сомневаюсь, – усмехнулся Максим.
– Не сомневайся. В СИЗО научат. Ого-го, как научат, – заверил майор, заполняя какой- то бланк и собирая бумаги в папку. – Поехали!
В мрачном здании Максима провели по коридору, по лестнице вниз. А майор остался в дежурке, "утрясать формальности". Такие камеры Макс видел только на экскурсии в Петропавловке. Полумрак. Малюсенькое зарешёченное оконце где-то вверху. Глухие сырые стены. Каменный пол. Карцер. "Пожалуй, частная пыточная была поуютнее", – решил Максим. Но долго сравнивать не дали. В камеру ворвались трое. Захлопнули дверь и кто-то заботливо запер её снаружи. Один из неизвестных схватил Макса за руки, завернул за спину, щёлкнул наручниками. Остался сзади, видимо, не давая возможности уклониться от первого удара. Вот этого – здоровенным ботинком в пах.
И тотчас взвыв, упал на пол стоявший сзади.
– Наконец-то, – вздохнул Максим. Вновь, в минуту опасности, тело стало проницаемым и нацеленный в него удар палача пришёлся по его же коллеге. Максим повёл руками и сзади зазвенели упавшие на пол наручники.
– Обкурился? – поинтересовался грубый голос у завывающего на полу.
– Куда бьёшь, падла? – ответил тот сквозь стон.
– Погодь, сейчас разберёмся, – попытался заехать кулаком в голову Максима третий.
Похолодив Максу висок, удар пришёлся в лицо первому. В отличие от стонущего, этот упал молча.
– Да вы что, вы что? – закричал третий оставшийся наедине с непонятно как освободившейся жертвой, и вдруг бросился барабанить по двери. Зажглась яркая зарешёченная лампа в потолке. Ворвались несколько человек в форме.
– Это он… он нас! – показывал пальцем на Максима уцелевший – маленький широкоплечий мужичок в арестантской робе. Лежащие на полу были в такой-же одежде.
Завывающий – потолще, с красным мясистым лицом, лежащий тихо – худой, жилистый, в десантных ботинках.
– Это – тоже я? – пнул Максим ногой "браслеты".
– Разберёмся – пообещал явно растерявшийся старлей. – Этих – вон.
Когда странных сокамерников вынесли, офицер, перед уходом пообещал:
– Это цветочки, урод. Потерпи. Скоро – ягодки.
Когда дверь захлопнулась, и свет вновь погас, Максим решил не дожидаться ягодок.
С замиранием он коснулся стены. Послал руку дальше. Есть! Проявилось! Рука свободно вошла в бетон.
– Ну что же. Спасибо этому дому. Максим сориентировался и выглянул сквозь стену, выходившую в коридор.
– Ага! – хриплым тоном поприветствовал он стоявшего у двери дежурного надзирателя. Тот подпрыгнул, рефлекторным движением выхватил пистолет и развернулся в сторону голоса. Но тут же замер, до возможного предела вытаращив глаза. Максим представил свою голову, высунувшуюся из стены, и усмехнулся.
– Вот я тебя сейчас, – вспомнив детей, зловещим голосом Фредди Крюгера произнёс он, протягивая из стены в сторону охранника руки. Тот, завизжав, начал палить из своего штатного оружия в сторону призрака.
– Ах, ты ещё и так! – возмущённо взвыл Крюгер. Затем, зловеще расхохотавшись, вышел из стены весь, во всём ужасе своего обнаженного тела. В этот момент кончились патроны и иссякла психическая устойчивость надсмотрщика. Но грохот выстрелов уже породил грохот сапог. Поняв, что свалял дурака, Макс вернулся в карцер и быстро оделся. Конечно, уходить надо тихо, чтобы не сразу хватились. Но так хотелось приколоться! Так был он рад вновь вернувшимся возможностям!
– Теперь держитесь! – улыбался он своими сморщенными губами.
Дверь со скрежетом открылась, вспыхнула лампа, в карцер вошёл дежурный майор с нарядом.
– Что здесь происходит, арестованный?
– Ворвались какие-то уголовники, хотели избить…
– Они утверждают, что это ты их…
– И ты поверил?
– Да ты, я вижу, наглец! Как разговариваешь?
– Я просто отвык, чтобы мне "тыкали" незнакомые.
– А-а-а. Понятно. Тогда это поправимо, – сдерживая ярость, попытался перейти на ехидный тон офицер. – И познакомимся, и привыкнешь. Что здесь сейчас происходило?
– Кто-то стрелял в коридоре.
– Это я и без тебя знаю. Ты что делал?
– Ходил туда- сюда. Здесь даже лечь негде.
– Ничего. Скоро негде будет и сесть. На химию его! А того психа – в госпиталь на обследование.
– Скажите, а тот лейтенант, который тех сюда запустил, его фамилия как будет?
– Зачем тебе? Жаловаться собираешься? Не советую. Хотя… Гуренко его фамилия.
Ну, время поразмыслить у тебя будет. Очень скоро побеседуем вновь.
Максима повели по мрачному сырому коридору.
– Интересно, что с той стороны? – наивно поинтересовался он, кивнув в направлении стены.
– Спираль бруно, проволочка под током, стена в четыре метра и вышка с пулемётом.
Так что и не надейся. Ни на пролом, ни на подкоп. И вообще. Просто по-человечески советую – не ерепенься. Сейчас прислонишься к стене и дыши через раз. Потерпи пол – часика, затем стучи и требуй дежурного. Можно и дольше высиживать, но ты не геройствуй.
– Но…
– Всё. И так много сказал, – заявил конвойный. – Вон, напарник мой вишь, надувается. Ничего, Коль, такой инструктаж ему не повредит.
Максима ввели в тёмный каменный мешок и быстро захлопнули двери.
О таком он уже читал – камера с хлоркой. Ладно. Говорит – пол- часа? Значит, минут через сорок сами проверят, как я здесь. Мало времени. Совсем мало. Судя по всему, там, на воле, ночь. Вся эта полоса препятствий, наверняка, освещается. И потом, после всего, по городу – голым… Хлорка пока никак на него не действовала. Но задумываться было некогда.
" Я же прохожу сквозь стены и сквозь воду проходил. А если…" Приложив небольшое усилие, Максим погрузил одну ногу в бетонный пол, затем другую. Затем ввинтился в землю по пояс. Набрав воздуха для смелости, окунулся в землю, как в воду – с головой. И тотчас заработало другое зрение. В каком-то красном свете, похожим на тот, который освещал их ванную, когда отец по-старинке делал фотографии, Максим увидел слой бетонного пола, затем – бетон фундамента, потом шла земля,почти безжизненная здесь – лишь изредка в своих ходах извивались черви разной величины.
"Значит, куда-то в ту сторону, – сориентировался Максим. Вскоре, по количеству сплетающихся в паутины корней он понял – здание кончилось. Сейчас эта полоса.
Здесь подземное царство изобиловало копошащейся живностью. Бахромой свисали разной длины и толщины корешки и корни. Прорывались куда-то по своим делам пара кротов. Вон там обустраивала свою норку какая-то мышь. И черви, черви, черви.
Засмотревшись, юноша ахнул, вдруг вывалившись наружу. Инстинктивно он отпрянул назад. Вроде, тихо. Осторожно выглянул. Оказалось, что изолятор, словно средневековый замок, стоял на довольно высоком холме. И похож он был на замок, окружённый высокой стеной. Но всё это осталось позади, а впереди – голый пустырь и только метрах в пятистах начинались какие-то здания. "Ещё одна страховка.
Наверняка – круговой обзор с камерами слежения" – догадался Максим. " Ладно.
Посмотрим ещё на жизнь кротиную. И почему я раньше не додумался?". Он опустился ещё ниже и продолжил подземное путешествие. Полюбовался на могучие корни деревьев. Пересёк канализационную систему. Снующие по ней крысы чужака не испугались. Но рассекать нечистоты даже в таком, полупризрачном состоянии было неприятно и Максим, завидев новые трубы, опустился ещё ниже. Он с удивлением понял, что подземное царство на многие метры вниз захвачено людьми. Трубы, трубы и трубы. Кабели, провода, и снова трубы. Засыпанные когда-то кирпичи и другой строительный мусор. А вон там… Максим остановился возле здоровенной железной болванки. Бомба. Да ещё какая! Но… по-моему, этот город не бомбили. Не долетали сюда фашисты. Что, свои что – ли? Может, тогдашний "стратег" потерял.
Какой-нибудь участник бомбёжки Берлина. Нет, отсюда они не летали. Имитационная болванка? Макс напряг своё внутреннее зрение. Какая там "болванка"! Бомба излучала злобную ярость, с нетерпением ожидавшую своего часа. Судя по ржавлению предохранителей, этот час скоро должен был наступить. И Макс начал рассматривать механизм взрывателя. Что там рассказывал отец? Всё это – так. Само по себе – безвредно. Опасен детонатор. Взрыватель. Вот это? Значит… Значит надо… Вот так… Своим полем он осторожно пережёг провода электрического взрывателя, потом растворил пружину механического.
– Теперь отдыхай, пенсионерка! Но что наверху, интересно?
Как теперь подняться наверх, Максим пока не представлял, но затем вообразил, что поднимает ноги по ступенькам – всё выше и выше. Получилось. Вскоре он пронизал фундаментный слой и оказался в каком- то подвальном помещении. Прошёл сквозь запертую дверь в цокольный этаж. Это было какое- то служебное здание. Типа НИИ.
Ну точно – НИИ, со вздохом констатировал он, бродя по пустынным кабинетам. Эх, ему бы в магазин какой. Одеться. Ага, одеться! – вспомнил он незадачливого Невидимку из Уэльсовского романа. Оделся, а потом от охраны чуть отбился. Нет.
Придётся шерстить здесь. Должна же быть хоть какая- нибудь рабочая роба.
Он в конце концов нашёл спецодежду – не то дворника, не то уборщицы. Рваные штаны, старую рубаху и резиновые сапоги. Ну, хоть не голый. В кабинете директора прямо в рабочем столе оказались деньги. Идеалист! Верил всему коллективу! От зама до уборщицы.
"Простите, но мне очень нужны деньги. В ближайшее время верну". – написал Максим в открытом ежедневнике неизвестного ему шефа. Подумав, дополнил: " В пяти метрах от фундамента здания в земле лежит неразорвавшаяся бомба. Безвредная. Сообщите, куда следует".
Затем юноша, убедившись, что охраны нет, а на сигнализации окна только первых трёх этажей, выбросил замотанную в тюк одежду из окна четвёртого, а сам вышел через стену первого. Можно было, наверное, сигануть вслед за одеждой. Но… чёрт его знает. Хватит пока экспериментов.
" Интересно, а почему в изоляторе тихо? До сих пор не спохватились?" – удивился Максим, одеваясь в нищенскую одежду и удаляясь от греха подальше.