И всё шли, и шли люди, молча - всё новые и новые. Фильм, который они посмотрели, воистину был великим – заурядное кино не может вызвать такого потрясения у зрителей...
В полуопущенное стекло машины постучали.
- Андрей Васильевич! – донёсся с улицы знакомый низкий голос. – Вот Вы где спрятались... У нас мало времени! – по ту сторону стекла стоял невысокий пожилой мужчина, пенсионерского вида - седоусый, в стареньком плаще, потёртой шляпе и задымлённых очках. Он приветливо улыбался и показывал часы. На его руке, под часами, уродливо багровел старый ожог. Ветер трепал длинные седые волосы, и было видно под ними, что шея мужчины тоже обожжена.
- Видишь, всё не так просто... – Андрей решительно открыл дверцу. – Я должен быть там. Я не хочу такого будущего – и очень многие не захотят. Мы не будем молчать – мы будем защищать наш мир.
Пистолет тяжело стукнулся о резиновый коврик. Николай горько покачал головой.
Возле ворот уже никого не было, кроме обожжённого мужчины, терпеливо стоящего поодаль. И ещё несколько провожающих, не ушедших сразу - они настороженно стояли группками метрах в двадцати, желая хоть что-то понять или досмотреть всё до конца.
- Ну, бывай тогда, - Николай стиснул руку Андрея. – Береги себя! Напиши мне, или позвони. Только обязательно сегодня!
Они крепко обнялись на прощание, и Николая защемило до слёз, когда он отпустил этого хорошего парня, такого маленького и совсем несильного, но твёрдо решившего воевать с мельницами. Андрей криво улыбнулся, повернулся и ушёл, не оборачиваясь. Следом за Андреем к ангару пошёл обожжённый человек в шляпе.
- Подождите! – крикнул ему Николай. Тот нехотя обернулся.
- Объясните же, наконец, что происходит?!
Человек тускло сверкнул задымлёнными очками, и было непонятно, смотрит он на Николая, или мимо. Очки, вполне современные и даже модные, выглядели какими-то заношенными и потёртыми, и одна из дужек была аккуратно подклеена полоской скотча.
- Ничего не происходит... – равнодушно пожал человек плечами и поднял ворот плаща. – Просто выходной. База откроется в понедельник.
После секундного колебания, он беззвучно что-то добавил. Что – Николай не понял: просто человек коротко шевельнул губами, с преувеличенной артикуляцией, резко отвернулся и зашагал. Ворота ангара за ним закрылись.
Часы показывали 13:02.
Николай ощутил себя обманутым. Его, очевидно, использовали - для какой-то неведомой цели – и теперь цинично выбросили, оставили валяться, как яркий пустой стаканчик от попкорна, на сидении в опустевшем кинозале. Конец фильма... И снова закусило сосущее тоскливое предчувствие, будто сейчас что-то произойдёт. Что-то очень важное – и страшное...
Что же обожжённый шепнул?.. Губы вперёд – буква «У». Губы в стороны – «Е»...
«Уйдите»?..
«Уходите»?!!
Всё вокруг замерло, как перед грозой: затих ветер, замерла трава, застыли люди, как неживые... Мир опустел и вымер, словно кокон, покинутый бабочкой, и стало тихо. Кинозал после последнего сеанса... Только из открытой машины доносился нудный голос: диктор по радио, очень воодушевлённый экономическими перспективами, всё бубнил и бубнил про очередной скачок доллара и цену за баррель.
Цена за баррель била все мыслимые рекорды.
Почему-то от этого стало невыносимо тоскливо...
...Предчувствие, так часто посещающее обречённых, не обмануло Николая. Важное, необычайно важное - уже происходило. В Баренцевом море, в районе Рыбачьего, пара многоцелевых атомных подлодок «Си-Вулф», наконец, смогла установить надёжный акустический контакт с подводным крейсером проекта 667БДРМ, единственным находящимся на боевом дежурстве ракетоносцем Российской Федерации, о чём немедленно было доложено по спецсвязи.
...В море Лаптевых и в Карском море четыре подлодки «Огайо», каждая несущая полторы сотни усовершенствованных малозаметных крылатых ракет «Томагавк», скрытно вышли к рубежам пуска – диким и голым, давно заброшенным северным прибрежным областям, совершенно, даже на размер фигового листика, не прикрытым радиолокационным полем ПВО. Три с половиной часа подлётного времени до самой дальней цели – и одновременный хирургический удар...
...Остальные «Огайо» - уже в слепых зонах дырявой системы предупреждения о ракетном нападении...
... И десять «противоракет» в Польше. Десять самых обычных ракет средней дальности с ядерными зарядами – на расстоянии удара рапиры, ещё ближе, чем при Рейгане - готовые в течение четырёх-пяти минут вынести командные центры...
...А кое-где на местах, тем временем, некие облагодетельствованные людишки ревностно следят, чтобы их подчинённые сегодня не проявили ненужного служебного рвения...
...«Иджисы» уже патрулируют Канадский Арктический архипелаг, в полной готовности защитить человечество от зла, и перехватить уцелевшие единицы ракет, если произойдёт какая-то случайность...
...Свободная пресса – в готовности всё объяснить миру, предоставив шокирующие доказательства русского плана завоевания мира, омерзительного и по-фашистски страшного, упреждённого и сорванного в самый последний момент.
С появлением новых высокоточных средств поражения - старые советские нормы гарантированного ответного ущерба, предполагающие выживание нескольких процентов боезарядов после пропущенного первого удара, безнадёжно устарели... Никакой авантюры, надёжный расчёт: быстрыми точечными ударами выбить из рук медведя ядерную дубину, укротить и приступить к решительным переговорам, обеспечив энергетическую безопасность цивилизации, попавшей в трагическую зависимость от варваров. И заодно - выполнить Божественную волю, направив в лоно истинного христианства гигантскую Россию, заблудшую в своём тысячелетнем полуязычестве...
Никто потом так и не смог сказать, где этот план «Дефинит Крусейд», математически выверенный до секунды, экологически совершенно безопасный, дал сбой. То ли командир ракетоносца, матёрый осторожный волчище, в последний момент сумел стряхнуть с хвоста охотников... То ли, напротив, пренебрёг долгом, и, наплевав на трибунал и последствия, отомстил за друзей с «Курска», послав назад «подарки». А может, затерялись на бескрайних просторах несколько неучтённых тяжёлых ракет, предусмотрительно припрятанных в рукав и неизвестных никому, кроме небольшого числа особо посвящённых людей – кто знает, возможно всё... Или просто задача оказалась сложнее, чем представлялась авторам плана, переоценившим себя. Но несколько десятков боевых блоков успешно прорвались, вспыхнув рукотворными солнцами над своими целями. Погибли миллионы. В наказание прилетели тысячи блоков. Погибли десятки миллионов...
Жестокий и циник скажут – закономерно и по заслугам. Так, кстати, потом и сказали. Просравшего своё – не принято жалеть. Особенно если он, издыхая, посмел запачкать окружающих радиоактивным дымом.
Спасти удалось немногих.
9.
Заорала мобила. Николай вынырнул из накатившего оцепенения. Он неохотно, с отвращением ответил: звонил шеф... Шеф нервничал, рвал, метал и грозно матерился, что Николай куда-то пропал. Казалось, его слюни долетают в ухо через радиоэфир. Николай вяло сказал, что по выходным нужно отдыхать - чем он и намерен заняться. Шеф тут же затих, успокоился, и ласковым тоном сообщил Николаю, что у него есть полчаса. Через полчаса он будет на объекте, иначе... Иначе он честно будет получать свои белые десять тысяч – и ни копейкой больше.
И тогда Николай его послал – открытым текстом, ясно, далеко - вместе со всеми его конвертиками. И выключил телефон.
Уехать с палаткой на недельку на Вуоксу? Чёрт возьми, это было заманчиво... Всех денег всё равно не заработаешь. Забросить удочки, сварить уху, выпить водки, вдосталь послушать, как орут соловьи и гуляет щука... А утром – зачерпнуть желе из ухи, трясущееся на ложке... Набрать с собой книг – вон их нечитанных, не меньше десятка уже на полке стоит, очереди дожидаются... Одичать как следует, зарасти щетиной до глаз... Николай тихо улыбнулся от этой щекочущей и зовущей простоты. Взять - лук, картошку, тушёнку, хлеб, пакетный борщ. Не забыть соль, перец и лаврушку...
И тут, как сработавший предохранитель, ложкой дёгтя плеснулась досадная мысль: «Ипотека!» И стало понятно, что Вуокса отменяется. Проклятье!.. Он ещё вовремя успел подписаться – расплатиться за семь оставшихся лет вполне реально. Через год сдадут дом, и будет квартира. А значит – вкалывать...
Проклятье.
«Что же получается?! У меня есть деньги, много денег. А счастья - нет. И свободы нет. И смысла в жизни - не осталось никакого, кроме зарабатывания этих чёртовых денег... А зачем они - без цели? Зачем они - если тратить их некогда?
Душа очерствела незаметно, усохла. Ни восторга любви, ни тепла дружбы, ни любимой работы, ни упоения книгами, ни времени оглядеться, ни будущего, ни детей. Ничего. Чем я тогда от животного отличаюсь?! Звери хоть потомство оставляют... А после меня останется только опустевшее бетонное стойло, подержанная иномарка и гранитная плита - чуть подороже окружающих плит. В стойло после меня поместят новое животное, и оно тоже будет терпеливо и упорно пережёвывать долларовую жвачку, за право обладать стойлом...
Стойловое животное с деньгами.
Никто не пожалеет и не вспомнит. И мне никого не жалко... Душа усохла. Нет больше души. Зато денег – много.
Что же получается - в сухом остатке - раз денег прибавилось, а души убавилось? А получается - продал я душу, как ни крути...
Да. Я продал душу за доллары. И получил золотую клетку. Золотое стойло.
Будьте же вы прокляты со своим золотом, твари сладкоголосые! Вам нужно золото? Это скверно – хотеть золота, но это ещё полбеды, ведь это ваше личное дело – пролезать ли верблюду в игольное ушко... Беда в другом: вы решили за всех нас, что нам - тоже нужно золото, а не счастье! И вот этого я вам не прощу...
Будьте вы прокляты...»
...Может, всё-таки что-то изменится?.. Ведь не зря же это происходило?! Ну же, Андрей!.. Николай с унылой надеждой огляделся по сторонам. Однако ничего не менялось. Ровным счётом ничего. Мир перемолол Андрея.
Надежда угасла, как спичка, оставив в душе только мрак и дымок сожалений о несбывшемся. От судьбы не уйдёшь - исторические законы неумолимы, как ни пытайся их переписать... Он так и остался самим собой – наедине с неотвратимо надвигающимся концом. Наш мир по-прежнему катился своим путём – опустевший и ненужный, как выброшенный пакет из-под чипсов.
НИЧЕГО ТАК И НЕ ПРОИЗОШЛО.