Там кто-то есть, и вроде нет
то замирает воровато,
то тихо бродит сам собою,
ступая с пятки на носок...
Вот чей-то отблеск над водою!
Вот чья-то тень наискосок!
Вот налетел полдневный свет,
и на песке остался четкий,
такой нечаянно короткий
его игры забытой след.
МИМИКРИЯ
Сережка вбежал в комнату и накрыл мое лицо зеленым сачком.
- Я поймал ваш нос! - закричал он. - Сейчас проткну его булавкой, зловеще прошептал он.
Пора было вставать. Договор есть договор прогулка предстояла с познавательными целями. Пришлось охмахнуться от мучивших с вечера мыслей о топливном кризисе, о нехватке книг, о том, что надо бы сменить работу-не к лицу в тридцать с лишним лет торчать клерком у серой занавески.
- Встаю! - заорал я, размахивая отечными руками и задыхаясь от внезапных усилий. - Так какая она там была?
Сережка растопырил пальцы.
- Усики, как пружинки, брюшко мохнатое, крылья большущие, и на них глазки с беленьким ободочком!
- Потрясающе! Бабочка-пришелица! Крылья с фотоэлементами!
Пока бросал в пакет бутерброды, огурцы, искал спички, все примеривался - хочется идти или нет? И не то чтобы не хотелось, когда я представлял полянку под буками, солнечный заяах земли и анестезирующее прикосновение травки, но ине то чтобы хотелось. Сидела во мне каная-то болезненная лень, какая-то обессиливающая настороженность...
Сережка возбужденно вертелся, гоняясь за ранними мухами, и я почти машинально двинулся следом за ним.
Городишко просыпался и бодрился.
Обогнув две-три пятиэтажки, отбившись от зловредного пинчера, мы вышли к обочине дороги. И тут моя лень и настороженность были удовлетворены. Прежде чем углубиться в лес, надо было минут десять топать вдоль пыльной дороги, ведущей к гипсовому заводу.
Грохотали автоцистерны, и смотреть на них было тошно - с детства привык, что если бочка, то для воды. У меня явно была аллергия к молочно-сухому запаху гипса. Я готов был бежать, огибать завод черт знает по какой кривой, но глупо было отказываться от кратчайшего пути.
Посмотрел на Сережку-тот преспокойно шагал, вступая в пререкания то с одной бабочкой, то с другой.
Я набрался терпения и решил выдержать.
Дорога повернула влево, показались ярко-белые ворота завода, высокая матовая башня...
С ненормальной дотошностью вглядывался я в каждую детальку запыленных строений. "Словно загинсотизированный", - скаламбурил я натужно. И, задыхаясь от одного только желтовато-белого дыма, вьющегося над башенкой, над забором, припустил через дорогу к лесу.
Мы миновали окраинные запудренные деревья, перешагнули через ручей, русло которого размахнулось на целую речушку; он еле-еле пробивался сквозь драные покрышки, ржавые спинки кроватей и прочую отработанную рухлядь. Вскарабкались по склону - и только тут я сумел набрать воздуха, на самом дне легких, чувствуя неистребимый молочно-сухой осадок. Сорвал, растер листик, поднес к носу, потом травинку, потом цветочек желтенький...
- Не нюхайте!-закричал Сережка.-Это куриная слепота, от него может заболеть голова.
Запах гипса улетучивался. А потом я забыл о нем. Сначала пошел к одному родничку - очень хотелось окунуть в него лицо, коснуться языком хрусткой водицы.
Мы шли под высоченными буками.
- Скажите, а что такое ми-ми-крия? -спросил Сережка.
- Некоторые ученые говорят, что бабочка повторяет рисунком на крыльях цвет своих любимых цветов.
- Ну!
Тут я пошел выдумывать.
- Точно! Один энтомолог выкармливал бабочек на цветке, вырезанном из газеты. И через несколько поколений вывелась такая, что на крыльях у нее были буквы заголовка!
Сережка недоверчиво вытаращил глаза.
- Точно-точно! - убеждал я.- Другой раз он выкармливал бабочек на треугольном цветке, и крылья у них стали треугольные, но что потрясающе треугольник был с дырками и крылья тоже с дырками!
Я тут явно загнул и ждал разоблачения.
- А наследственность?! - заорал обозленно Сережка. - У них цвет и крылья по наследству...
Но не договорил, махнул рукой и погнался за стрекозой.
Поднимаясь по склону среди высоченных буков, мы добрались до влажной скамеечки, у полусгнивших ножек которой тихо вздрагивал родник.
- Если не передохнём, то передохнем, - сказал я и быстро склонился к еле видной от прозрачности воде.
Но насладиться не успел - по влажной листве Сережка соскользнул ногой в ямку, потом и второй.
- "Как смеешь ты, наглец!.."-начал я, вытаскивая мальчонку и грустно глядя, как медленное глинистое облако разрастается в воде. - Подождем.
Я подошел к краю площадки, с которой был виден квадрат гипсового завода и забеленное им пространство.
- Эй, энтомолог, - позвал я Сережку. -Посмотри, ты видишь этот заводик?
- Ну.
- Не "ну", а знаешь ли ты, что такое случайность?