- В факт я, разумеется, не поверю.
- Это факт, - упрямо повторил Уник. - И я прошу вас мне помочь. Подпишите.
Фитус отвернулся, поглядывая на поплавок, повторил угрюмо:
- Я не верю и не могу пoверить в это, вопервых...
- Почему?
- Во-вторых... никто не смеет обвинить Эйнштейна в том, что он виноват в изобретении атомной бомбы, но я бы не хотел иметь дело со вторым Эйнштейном. Нравственность не позволяет.
- Опять вы с этой нравственностью!- воскликнул Уник. - Нравственность, если -хотите знать, меняют обстоятельства.
- Вот мне и не хотелось бы их менять - это будет не на пользу людям.
- Почему?
- Потому что вас не поймут.
Фаину смущало то, что, оказываясь с Уником вдвоем, она не знала, куда девать руки. Фитар как-то сказал:
- Куклу мы одушевляем, собаку одушевляем, а Уника сам бог велел.
Вот только на "вы", как Фитус, Фаина не могла к роботу, обращаться.
Она увела его подальше от насмешек Микулова, села на поваленное дерево, пожалела, что не может угостить Уника печеной картошкой.
- Фитус замучил нас вопросом: возникла ли жизнь один раз или каждый раз появляется вновь? А ты как думаешь?
- Моя кибернетическая природа не принимает такого вопроса. Выходит, что мы, киберы, возникли однажды, потому что кого-То из нас создал человек в определенный день и час! Киберы - это объективная форма мышления... Как деньги.
Фаина старалась смотреть на мир глазами Уаика. Смешно! Что это за мышление вне головы?"
- Выходит, если исчезнут киберы, то исчезнет и человечество?
- Киберы не исчезнут раньше человека.
Ночь кружила голову. Фаина сидела спиной к Унику и лукаво усмехалась во тьму. Ее возмущало, что Уник считает себя не существом, а какой-то функцией. Вот бегает со своими листками, просит подписать. "Интересно, по своей инициативе или Лупик подговорил? Сам Лудик будет сомневаться до смерти, но упустит ли он такую возможность прославиться?
Его, наверное, смущает то, что Уник сейчас неподконтролен. Как говорит Микулов, "сел на закон".
-Вот ты говоришь-как деньги, a подпись купить не можешь!
- Но подпись же неподкупна! - зазвенел Уник.
- А когда ты пытаешься убедить, разве это не подкуп?
- Как так?-Уник стал - нагреваться, он еще не попадал в такую ловушку.
- Ты же называешь себя деньгами, ты деньги-мышление. Каждое твое слово - копейка или десять копеек, не знаю. Когда ты стараешься вложить в чужую голову свою мысль, значит, ты хочешь, чтобы эта голова купилась, поняла тебя. Разве не так?
Фаина знала, что Уник не воспринимает мимику, и все же радовалась, что сейчас ночь, что сидит спииой к киберу, - смех разбирал ее.
Уник нашелся:
- Я вкладываю в голову идею, как вкладывают новые средства в производство. Чтобы человек понял общественное значение идеи!
- И все-таки это купля-продажа.
Уник звенел, от него исходило взволнованное тепло.
"Если так пойдет и дальше,-подумала сумасшедше Фаина, - я объяснюсь ему в любви!"
- Открытый закон толкает меня к действию... Но тот же закон, в пересчете на деньги, принуждает бездействовать... Я не могу так дальше жить.
Радость Фаины сменилась испугом: Уник звенел все напряженнее, волны, исходящие от него, были все горячее.
- Ты не волнуйся так. Ведь все очень просто: все зависит от того, насколько ты существо самостоятельное, понимаешь?
Она старалась это говорить ласково, как ребенку, больше рассчитывая на интонацию, чем на смысл. Уник впервые за весь разговор пошевелился.
- Понимаю, - сказал он ровным голосом.
Следователь Здренко прибыл в Жемчужное в связи с заявлением о хулиганстве и причинении ущерба личному имуществу, но когда он увидел развороченную стену коттеджа, испытал что-то вроде маленького шока. Черт его знает, как оно тут выросло - мощное высокое дерево! Все, что рассказывал пострадавший, Владимир Иванович Доценко, было неправдоподобно.
- Вы мне не верите! - восклицал пострадавший. - Так я вам докажу! Я сам его разыщу и притащу в отделение!
- Помилуйте! - возражал следователь. Войдите в мое положение! Сколько лет этому дереву? "Восемьдесят? Сто? Что я должен думать?
Володька порывался спилить дерево, но Здренко запротестовал: все должно быть сохранено как вещественное доказательство.
Следователь долго колебался, как квалифицировать случившееся, но так и не пришел ни к чему путному. Он прежде всего хотел поговорить с Уником только поговорить, не предъявляя никаких обвинений.
Было великолепное субботнее утро - Жемчужное блистало хвоей и чистым небом. Здренко вышел на берег озера, к пристани, где рабочий лопатой разгребал высокую, сухую, нестаивающую пену, откапывая катерок;
- Откуда столько пены? - спросил следователь.
Рабочий буркнул:
- Химкомбинатовская, ядрить ее в корень. - Он оперся на лопату, закурил. - Приезжий, вижу?
Здренко кивнул.
- Да... Дела тут у нас творятся-вытворяются...
Рабочий умолк, Здренко ждал.