- Помочь не хочешь, - спросила Елены, хрипло дыша, - джентльмен?
Октавиан, все еще ни о чем не думая, последним подрагиванием ресниц проводил солнце, что упало за край земли, и отрицательно покачал головой.
- Еще бы! - насмешливо сказала Сырбу. - Это же не о любви речи толкать…
Октавиан вздохнул, глянул на часы, и, поднявшись, стал спускаться с холма, на прощание сказав:
- Тащи свою поклажу сама… сука!
А когда покрасневшая и возмущенная Елена попыталась, догнав его, дать Октавиану пощечину, тряхнул ее за грудки, и бросил наземь. Бить, правда, не стал, так, пнул слегка тяжелым геологическим ботинком, да и пошел к станции. Поезд не приехал, и ночевать Октавиан вернулся в Ларгу, где Елена, не отвечая на расспросы сокурсников, лежала в палатке без сна всю ночь.
Через год они поженились.
ххх
Осенью 2003 года молдавский священник села Ларга отец Паисий провозгласил Первый Вселенский Крестовый поход православных христиан на нечистую землю Италии.
Причин, подвигших священника на это отчаянное действие, было много. Но самая главная, как всегда, - безденежье. Отец Паисий понимал, что, если он будет собирать деньги на поездку, то Италии ему не видать. Четырех тысяч евро сельскому священнику Богом забытого прихода не собрать никак. А раз в Италию нельзя попасть за деньги, решил отец Паисий, то нужно ворваться туда во главе Христова воинства! Тем более, что о крестовых походах он уже читал в семинарии, которую закончил на одни шестерки[12]. Кстати, это поистине Соломоново решение отцу Паисию в голову пришло не после долгих рассуждений, которые он недолюбливал, а во время проповеди. Решение было ясным, коротким и быстрым. Как озарение, как Божественное провидение…
- Дети мои! - читал проповедь об Италии отец Паисий. =- Что есть эта богопротивная страна? Разве не источник всех наших бед и злосчастий? Да, кто-то скажет, что мы живем на деньги, присылаемые нашими родными оттуда. Но как заработаны эти деньги? Девы наши продают свои телеса, мужи наши, уподобившись евреям в плену египетском, надрывают после6дние силенки и гнут выю на хозяев за деньги, которые для этих хозяев гроши… Кто дал этим людям право издеваться над бедными молдаванами?
Прихожане слушали отца Паисия, входившего в раж, открыв рты. А проповедь священника приобретала все более апокалиптический характер.
- Не сказано ли в Евангелии, что легче верблюду проползти в узкую дверцу храма, - вопрошал, потрясая Библией, отец Паисий, - а если сказано так, то почему Италия эта богомерзкая живет в сытости и довольстве в то время, как… мы… голодаем, нищенствуем и побираемся! А ведь кто истинные христиане, дети мои? Итальянцы ли, продавшиеся неверной латинской вере? Нет! Мы истинные дети во Христе, стало быть, и нам всем владеть! Итак, отнять все у нечестивых и отдать чистым!
Проповедь становилась все более ясной и прозрачной. Прихожане, все еще не закрывая рты, начинали понимать, куда клонить священник. Многие глядели на отца Паисия все более одобрительно…
- Отнять все у нечистых, - пронеслось по церкви, - и отдать чистым…
Кое-где прозвучали робкие аплодисменты.
Отец Паисий поморщился, прокашлялся, и отпил черного вина из золоченой пластмассовой чаши. В горле у него будто вата застряла. И вино было черным не потому, что из винограда черного давили… Это все из-за пыли, и прихожан, неприязненно подумал священник, которые не могут оплатить услуги уборщицы в храме. Из-за чего здесь и грязно, как в хлеву!
- Как в хлеву живем мы, дети Бога, молящиеся Ему так, как апостолы заповедали, - загремел Паисий. - А эта вот Италия, которая непонятно с чего живет трудами наших сыновей и дочерей, жирует и процветает! Разве это справедливо, дети мои? Ибо в Библии сказано…
Аудитория снова начинала скучать. Паисий с облегчением понял, что от него ждут не цитирования Священных книг, а призывов к действию, и изменил программу выступления.
- Слушайте меня! - вскочил он на амвон, и поднял правую руку. - Внимайте, ибо не каждый день священник встает здесь, на этом святом месте! Дети мои! Мы должны взять то, что у нас отобрали. Хотите ли? Ответите да, и я поведу вас туда нагими и гордыми, как Адам Еву водил по раю до изгнания. Хотите ли вы?
- Да! - взревела церковь, потому что мало кто из сельчан не хотел попасть в Италию, но ни у кого не было на это денег. - Желаем!
- Я поведу вас туда! - взвизгнул отец Паисий, и достал из под рясы специально припасенный для этого меч, который он нашел в разоренном мародерами кургане под Ларгой. - Покарать мечом нечестивых и отдать их богатства чистым! Внимайте мне, и передавайте слова мои братьям вашим, и сестрам, любимым и врагам. Итак, слушайте же…
Побледневший от волнения, подрагивая ноздрями, отец Паисий дождался окончания овации, и вновь поднял руку. Где-то в углу церкви замелькала камера районного телевидения. Это хорошо, подумал Паисий, и, дождавшись, когда на камере зажжется красная точка, заговорил.
- Я призываю вас на защиту истинной веры Господней! Православные христиане Молдавии! Пришла пора нам пойти в нечестивую Италию, и освободить двести тысяч наших соотечественников, как Моисей освободил иудеев от плена Египетского. Но если Моисей был безоружен, то мы силой дадим свободу братьям!
- Ура!!! - закричали в церкви. - Даешь Италию!!!
- Я объявляю Крестовый поход на Италию! - заорал Паисий. - Да будет так! Я даю вам слово пастыря, дети мои, что всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов!
- Воистину! - ответствовала церковь золотыми огнями свечей, расплывшихся в глазах Паисия.
- Пусть выступят против неверных в бой, что даст нам в изобилии трофеи, те люди, что привыкли воевать против
своих единоверцев, - кричал Паисий, - те, кто погибал и убивал братьев в войне в Приднестровье! Нас заставляли убивать друг друга, так не лучше ли нам объединиться, и пойти бить неверных?! Пусть выступят ветераны!
- И-та-ли-я, И-та-ли-я!!!
- Земля та течет молоком и медом, - размахивал мечом Паисий, - так да станут ныне воинами те, кто раньше был грабителем! Кто сражался против братьев и соплеменников. Идите за мной!
- Да!!!
- Кто здесь горестен, тот станет там богат! Итак, дети мои, завтра мы выступаем!
- Так хочет Бог!
Дальнейшие крики толпы смешались в ровный гул. Позже отец Паисий со страхом признавался себе в душе, что в реве и шуме он явно слышал чей-то тонкий выкрик "Гол!", и даже "Зимбру - чемпион". Единственное, чего он не слышал, - облегченно вздыхал внук еврея Паисий, - так это крика "Бей жидов"… А в тот вечер, ставший подлинным вечером триумфа для Паисия, священника принесли в его дом на руках. Испуганные ребятишки, сыновья, глядели, как отца еще качают во дворе, после чего люди ушли собираться в поход, а отец, на дрожащих ногах, еле дошел до дверей. Успокоившись, Паисий наточил и без того острый меч, - жаль, коротковат, отметил священник, - массивный крест, и сложил сумку провианта. Потрепал по холке кобылку, на которой собирался отправиться в путь, и немного поспал. Снились ему чудные виноградные плантации Италии, которые он, Паисий, подарит своим детям в вечное владение, когда крестовый поход закончится полной и окончательной победой святого воинства Молдавии. Снились полные, молочные, как у бесстыжих Мадонн итальянских фресок, руки жены его сбежавшей…
В шесть утра Паисий немножко отошел от пыльного вина из пластмассовой чащи, и мучился, представляя дневной позор. В семь, окончательно проснувшись, Паисий долго тер глаза, выйдя во двор, и улыбался неловко и смущенно. Священник был в шоке.
Вокруг его дома колыхалась с хоругвями вооруженная толпа из семидесяти пяти тысяч человек со всей Молдавии. Завидев отца Паисия, люди начали аплодировать. Дед Тудор подвел Паисию лошадку и помог взгромоздиться в седло. Люди в это время устроили ему громадную, как на стадионе, приветственную волну. Священник почувствовал другую, теплую волну, что поднялась по его груди к сердцу, не выдержал, и заплакал теплыми, как руки матери, слезами.
- Воистину, - сказал Тудор, надевая боевую румынскую каску Второй Мировой войны, - не пристало нам, старым воякам, плакать! Итак, утрите слезы и ведите нас на Италию, синьор!
ххх
"Изучая истоки Первого Молдавского крестового похода, можно отметить несколько интересных и очень важных моментов.
Прежде всего, бросается в глаза полная неорганизованность крестоносного войска. В атмосфере всеобщей неразберихи высший предводитель войска, священник Паисий, повелел воинам идти мирным пешим походом по городам и селам Молдавии в Кишинев. Там глава похода намеревался взять святую для Молдавии икону Троерукой Богородицы, чтобы уже с нею двигаться на Италию. Паисий утверждал, что без этой иконы предприятие наше обречено на провал (так оно, кстати, и случилось, скажу я, предвосхищая свой рассказ). Таково, по крайней мере, было официальное объяснение. Я же, хронист, следовавший за его войском, - а в миру учитель села Ларга, оставивший свой пост за ненадобностью после того, как школу в селе закрыли, - предполагаю другие мотивы. Сдается мне, что Паисий, вождь нашего злосчастного мероприятия, просто не ожидал такого количества народу, что стечется под его знамена. Ибо в Бельцком только уезде, куда пришли наши войска Христовы, к нам присоединились пятнадцать тысяч местных жителей. Все они с энтузиазмом восприняли девиз нашего войска: - На Италию! Так хочет Бог!
Приведу сухие цифры. В Оргееве к нам пришли 345 жителей села Гроздешты, население в котором составляло 345 жителей. То есть, все Гроздешты, от мала до велика, стали с нами. Вообще, Оргеевский район дал нам 21 тысячу бойцов, мужчин и женщин. В уезде Сороки к нам присоединились десять тысяч местных цыган, которые, по их словам, устали побираться в поездах, и хотят иной, славной жизни…
Всех мы брали, может, потому и поступая ошибочно, ибо на третий месяц похода начались грабежи и насилия. К злосчастию нашему, войска святого отца Паисия двигались очень медленно. К третьему месяцу мы были лишь в сорока километрах от Кишинева, продвинувшись за этот срок всего на двести километров. Столь замедленное движение крестоносцев объясняется тем, что у нас было много пеших, и их приходилось ждать. Также мешали младенцы, взятые матерями в обоз, веселые девицы, следовавшие в обозе же, и постоянные разбирательства с местным населением.
Но армия и полиция нас трогать не смели, потому что в Молдавии девять тысяч солдат, офицеров и генералов, и десять тысяч полицейских. А нас тогда, во время первого Молдавского крестового Похода, было числом сто двадцать шесть тысяч. Пусть треть из нас и были немощные, старики, и женщины с детьми, но мы были силой, и нас боялись, и не трогали. И многие полицейские даже присоединялись к нам, говоря "что толку сидеть дома и, рискуя жизнью, получать сто долларов в месяц, если в Италии за мытье посуды можно будет получать тысячу евро в месяц?!". Так нас стало еще больше и больше на радость войску, хвала Господу, аминь! … Но я, хронист похода, взявший на себя обязанность писать обо всем, что было с нами, говорю - на исходе третьего месяца местные жители относились к нам все хуже… Ибо если поначалу жители Молдавии с рвением вливались в ряды нашей армии, то на исходе третьего месяца стали кое-где чинить нам препятствие, а даже пытались остановить наше шествие. Нас называли мародерами, грабителями и жуликами. И слова эти были во многом истинны. Ибо к святому делу Крестового похода на злочестивую Италию присоединилось слишком много преступного люда! Отец же Паисий, намеревавшийся вообще зимовать в Молдавии, ибо понял, что армия к преодолению Европы не готова, понял, что мы или двинемся за пределы страны, или поход наш закончится губительно и внезапно… Итак, отец Паисий, посовещавшись о том с Богом, вышел к людям, и сказал, что мы отступаемся от Кишинева и идем к Унгенам, а уже оттуда переплавляемся в Румынию. И поднял свой остро наточенный меч, принадлежавший еще императору Траяну, и сказал: - За мной же, дети мои!
И огонь восторга вновь загорелся в сердцах, остывших из-за проволочек и несправедливостей, творимых нашим воинством. Тут даже бандиты стали святыми! Тут проститутки излечились от похоти, и жулики вернули украденное, а насильники прижгли руки, творившие зло. И мы пошли вперед, и в Унгенах в воинство наше влилось еще десять тысяч человек, и все они хотели, как и мы, от первого, до последнего, только одного. В Италию. К Богу.
ххх
Меч отца Паисия, вошедший в историю Молдавии как меч отца Паисия и меч императора Рима Траяну, был выточен из стальной рессоры грузовика. Таким образом, меч императора Траяна императору Траяну никогда не принадлежал.
- Это подделка, - сказал отцу Паисию лучший ювелир и любитель старины Унген, по счастливой случайности не ушедший из города при приближении крестоносцев, как сделали многие жители. - Искусная подделка. Но довольно наивная. Вы видите, мастер даже не затер надпись на металле "Машиностроительный завод…"
- Вот как, - рассеянно кусал губы Паисий, возмужавший во время похода неимоверно. - Не ожидал…