— Шашлыки! — вдруг отчаянно заорал Лешка и бросился к перевернутому мангалу.
Поздно! Погребенные в горячих углях кусочки мяса давно уже сами обуглились и не подлежали опознанию. Поскребя твердую черную корочку в наивной попытке обнаружить под ней что-нибудь съедобное, мы огорченно выкинули испорченный продукт и приступили к готовке следующей порции.
— Ну, ничего, — жизнерадостно утешил нас Лешик. — Можно пока и салатиком подкрепиться. А там, глядишь, и мясо подоспеет.
Машуня при упоминании о салатике скорчила такую кислую физиономию, что мы все рассмеялись.
— Милая, — постарался успокоить ее Лешенька. — Потерпи чуть-чуть. Я тебе самые вкусные кусочки выберу.
Обрадованная Машенька предвкушающе облизнулась и немного повеселела. Мы жадно уминали овощной гарнир, желудки радостно урчали, от костерка доносился умопомрачительный запах жарящегося шашлыка, еще больше подстегивая аппетит.
Наконец долгожданное угощение прожарилось и было подано к столу. Машка, косясь в сторону помеченной территории, явно была готова совершить очередной забег, но не устояла перед поставленным под носом благоухающим соблазном и жадно накинулась на еду. Мы, несмотря на уже изрядно набитые животы, постарались от нее не отставать.
Когда я почувствовала, что еще немного, и я просто лопну, то отвалилась от тарелки и с глубоким вздохом растянулась на пледе.
— Эх, хорошо-то как! — жмурясь на солнышко, промурчала я. Кожа на животе натянулась как барабан, глазки засоловело закрывались. — Я тут подремлю немного, разбудите перед отъездом.
— Нет, мы тебя здесь оставим, — язвительно сообщила мне Машуня, снова направляясь в кустики. — А то боимся, как бы по дороге чего не случилось.
— В смысле? — я лениво повернула голову в ее сторону. — А что должно случиться?
— Знать бы что, — сердито ответила на полпути остановленная подруга. — Из-за тебя вечно какой-нибудь сыр-бор происходит. Сегодняшний день не исключение.
— Да я вообще ничего не делала, что ты на меня наезжаешь? — обиженно возмутилась я.
— Если б мы тебя с собой не взяли, то спокойно бы провели день на природе, без всяких злоключений. Ты на Антона посмотри! Он же теперь рот толком открыть не может, так его после ос раздуло.
— Я его в осиное гнездо не пихала, — пробурчала я. — Он сам полез.
— С другой стороны, — Машка повернулась ко мне спиной и потопала дальше, — если бы мы тебя с собой не взяли, то просидели весь день в тоске и скуке. А так будет что вспомнить!
— Вот так-то, — довольно вынесла я вердикт. — Со мной плохо, а без меня еще хуже.
Машка наконец скрылась из глаз и вскоре до нас донеслись страшные звуки мучимого расстройством желудка человека, а налетевший невовремя ветерок донес еще и запахи. Мы поспешили отойти к реке.
Лешик тяжело вздохнул, понуро глядя на воду.
— Ты чего это? — удивилась я.
— Мы хотели вам предложить с ночевкой остаться, палатку специально взяли для этого. А теперь придется вечером домой ехать. Машеньке плохо, Антона покусали, надо бы обоих врачу показать.
— Да не переживай ты так, — успокаивающе похлопала я его по плечу. — В другой раз обязательно с ночевкой съездим.
— Только без меня, — невнятно буркнул Антон. — Я с вами больше никуда и никогда не поеду.
Я презрительно фыркнула в его сторону — слабак, подумаешь, оса пару раз укусила! — и снова повернулась к Лешке.
— Надо еще у Машки спросить, вдруг она все же решит остаться. Все-таки ночь, звезды, природа…
— Осы! — снова вмешался оскорбленный Антон. — Прямо сплошная романтика!
— Много ты понимаешь в колбасных обрезках, — осадила его я.
— О чем спор? — раздался за спиной голос значительно повеселевшей после забега Машуни. — Что опять не поделили?
— Я хотел предложить провести ночь на природе, а утром уже поехать домой, — покаялся Лешенька. — Как ты на это смотришь?
Машуня засомневалась, покосилась на заветные кустики, прикинула, что дорога до дома займет не меньше часа, и решительно сказала.
— Остаемся. Утром, как все проснутся, тронемся в путь. Вопросы есть?
Антон обречено вздохнул.
— Тогда надо палатку ставить, — возликовал Лешик и бросился к машине.
Про то, как мы вчетвером ставили палатку, я умолчу. Достаточно сказать, что никто понятия не имел, как именно она должна ставиться, а инструкцию Лешик тактично оставил дома — не дело опытным скаутам читать по бумажке последовательность действий. Я просто умирала со смеху, глядя на их манипуляции.
В конце концов палатка худо-бедно была закреплена и тут выяснилась другая интересная особенность — установленное сооружение оказалось двухместным, а нас, как известно, было четверо. Лешик рассеяно поскреб в затылке.
— Ничего, — решил он, — двое поспят в машине.
— Я с ней рядом спать не лягу, ни в палатке, ни в машине, — немедленно завопил Антон, указывая на меня дрожащим пальцем. Я глубоко оскорбилась. За кого он меня принимает? За маньячку-самоучку? Или себя — за супернеотразимого красавца-мужчину?
Лешик снова поскреб затылок. Романтическая ночь на природе накрывалась на глазах медным тазом.
— Ладно, шут с вами, — наконец расстроено махнул он рукой. — Едем домой. Лучше уж мы с Машенькой как-нибудь в другой раз с ночевкой съездим, без вас.
Машка отчаянно вздохнула и пошла перед дорожкой облегчиться. Ребята собрали палатку обратно, причем в два раза быстрее, чем ставили — еще бы, ломать — не строить. Мы упаковали вещи в багажник, дождались недовольную Машуню и поехали домой. По дороге пришлось сделать пару остановок, связанных с Машкиным бунтующим желудком.
Таким образом, я попала домой уже в четыре часа дня, грязная, голодная и усталая как собака, но вместе с тем крайне довольная тем, как провела день. Наскоро доложила сгорающему от любопытства Ромео события дня, от души посмеялась вместе с ним и на три часа залезла в ванну, отмокать и расслабляться. После чего наскоро сообразила ужин и завалилась спать.
Машенька вошла ко мне в кабинет так тихо и скромно, что я удивленно вытаращилась на нее. Подруга старательно изучала пол под ногами и теребила в руках носовой платочек.
— Ириш, тут такое дело… Прям даже не знаю, как тебе и сказать…
— Что такое? — Удивилась я. — Тебе все еще после помидоров плохо?
— Да нет, все уже прошло, — как-то стеснительно произнесла Машуня. — Тут совсем другое…
— Господи, Маш, да что случилось? — разволновалась я. — Говори прямо, не юли.
— А ты на меня не сильно рассердишься? — Машуня подняла на меня растерянный взгляд. Я решительно ничего не понимала, более того, отказывалась узнавать свою всегда бойкую и решительную подругу.
— Маша, в чем дело? — с изрядной долей раздражения в голосе спросила я. Терпеть не могу вот таких недомолвок! Пока до сути доберешься, напридумываешь себе невесть что.
Машка тяжело вздохнула и тихо пробубнила себе под нос.